Сейчас я вижу то же самое, понимая, что даже то, что с нами ночью находились охотники Софии, это никак не помогло Алеку расслабиться. Он чересчур напряжен. Хотя и напряжен – слабоватое определение его состоянию. Настороженность буквально пульсировала в нём, как сигнальная красная лампа с сиреной «опасность». А включил режим «тревоги» звонок мамы, которая сообщила о своём приезде. С того момента Алек делал две вещи: шутил, скрывая тем самым своё состояние, или молчал, ограждая пространство вокруг себя колючей проволокой.

И это натолкнуло вчера на мысль, что надо как-то с подобным бороться. Я не хочу, чтобы Алек изводил себя в два раза больше, чем тогда, когда мы находимся в поместье. И у меня есть идея, как это осуществить.

– Кстати, – начинаю осторожно и непринужденно, чтобы не выдать мотивов. – Давно хотела спросить, как ты умудряешься постоянно прогуливать и при этом не быть отчисленным?

На Алека не смотрю, беззаботно играя с молнией от замка, но его пристальный взгляд чувствую кожей. Однако он не выдаёт сразу никакого подозрения.

– Ну, нет, это уже слишком, – усмехается он. – Мы ещё не так хорошо знакомы, чтобы я открывал тебе такие тайны.

Чёрт, не вышло. На всякий случай, я не поднимаю взгляд, чтобы не показывать разочарования. Но и на сарказм не реагирую в привычной манере, слишком поглощённая поиском иных вариантов. И вот это уже меня точно выдаёт.

– В чём дело, принцесса? – спрашивает Алек, мгновенно разоблачая меня. – Для чего ты хочешь это знать?

Мне приходится оторвать взгляд от застёжки, чтобы встретить его – проникновенный и небывало настойчивый, словно он копается в моей голове.

– Ни в чём, – немедля отзываюсь я, усердно стараясь выглядеть беспечно. – Просто из-за последних событий, так получается, что я много пропускаю занятий и очень переживаю по поводу, что меня могут отчислить. А тут поняла, что у тебя это каким-то образом получается.

– И? – не отступает он, подсказывая, что этого было мало, чтобы сойти за нормальные объяснения.

Его неотрывный взгляд настоящая пытка для моей нервной системы, он словно заранее знает, что я обманываю. Мне требуется отвернуться, чтобы продолжать говорить уверенно.

– И… – вздыхаю и кладу ладони на коленки, потирая их, затем выпаливаю на одном духу: – Я тоже так хочу.

– Чего ты хочешь? Прогуливать?

Теперь я разглядываю свои ногти, когда, подтверждая, киваю. Следующие секунд двадцать проходят в тишине, пока Алек снова не заговаривает.

– С чего вдруг? Ещё вчера ты рвала и метала, что прогуляла пару дней. Что изменилось?

Напор слышится в каждом произнесённом слове, он так просто не оставит это, любым способом докопавшись до истины. И я жалею, что не придумала оправдание поубедительнее. Наконец, я встречаюсь с его взглядом, в котором настойчивости в десяток раз больше, чем в голосе. Огромная ошибка с моей стороны. Потому что следующее я несу на автомате, переполненная волнением.

– От того рвала и метала, что меня могут отчислить за неуспеваемость, – повторяю я, но трепет в голосе делает его неубедительным. – Пока, как я и говорила ранее, не подумала…

– Принцесса, – перебивает меня Алек, предупреждая.

Его быстрые взгляды, которые он метает в мою сторону, предлагают перестать лгать. Он снова спрашивает меня:

– Зачем тебе это?

Я знаю, что мой ответ ему не понравится. Мы уже проходили это вчера. И позавчера. Но мне больше ничего не остаётся, кроме как сказать правду.

– Ладно, – сдаюсь, сокрушенная его настойчивостью. Покусывая нижнюю губу, смотрю на него исподлобья. – Понимаешь, теперь, когда вернулась мама, нам станет достаточно сложно. Придётся проводить время либо дома, либо на учёбе, и я подумала, – на мгновение замолкаю и сглатываю, готовясь озвучить слова. – Подумала, что можно учёбу заменить поместьем, чтобы…

– Нет, – отвечает Алек прежде, чем я озвучиваю предложение.

– Что?

– Нет, – повторяет он и смотрит на меня, не проявляя вообще никаких эмоций. – Ты не будешь прогуливать, и точка.

– Но… – пытаюсь вставить я, но Алек не позволяет.

– Я всё сказал, – с небывалой жёсткостью отчеканивает он, и то, что Алек даже не удосуживается выслушать до конца, неимоверно злит.

Я закипаю так быстро, что подобная пылкость сравнится лишь с возгоранием бенгальской свечи.

– Я так хочу тебя сейчас ударить, Алек, – предупреждаю я, вкладывая в интонацию побольше негодования.

Но Алек лишь отзывается кривой усмешкой на губах. Он меняется в выражении лица до веселья столь же быстро, как я раздражаюсь.

– Ты даже не представляешь, принцесса, как меня заводят подобные слова.

Он косится в мою сторону, подтверждая хитрым блеском в глазах своё заявление, и я всё же не сдерживаю тихого рычания. Боже, Алек просто невыносим. Однако его переигрывание помогает мне завестись ещё больше, теперь подстёгивая меня ни за что не уступать.

– Серьёзно, Алек… – начинаю я, и он действительно становится за одно мгновение серьёзным, обрывая меня.

– Как раз серьёзно я и говорю, это просто не обсуждается.

Не дождётся.

– Почему, нет?

Алек переводит на меня взгляд, резко дёрнув рычаг переключения скоростей. И, кажется, он сердится всё сильнее.

– Потому что я знаю, какие мысли бродят в твоей голове. Но поверь, я в этом не нуждаюсь. Я уже достаточно большой мальчик, и могу самостоятельно позаботиться о себе.

Да, как же! На самом деле, это его небывалая самоуверенность заставляет думать Алека, что он всё может делать самостоятельно.

– Знаешь, если ты сейчас имеешь в виду: изводить себя отсутствием сна и отдыха, то это вообще не вписывается в понятие «заботы».

– Ну, хватит, Лена, – внезапно произносит Алек слишком устало, что понимаю, насколько ему не нравится вести этот разговор. – Я имею в виду то, что очень хорошо умею расставлять правильно приоритеты. И в данной ситуации, я отдаю предпочтение – сохранению безопасности твоей симпатичной задницы, – он на мгновение замолкает, чтобы наградить меня по-настоящему волчьей ухмылкой, – просто я испытываю особо сильные чувства к ней.

Вот теперь я реально рассматриваю вариант его ударить. И очень сильно. Но вместо этого отворачиваюсь к окну. Спор с ним всегда приводит в тупик. Это бесполезно. У Алека найдётся миллиард саркастических шуточек, но ни одного нормального ответа, и я понятия не имею, как с этим бороться.

Перед глазами, наконец, виднеется высокое здание главного корпуса университета, и я даже не осознаю, что с облегчением вздыхаю, пока эхо не растворяется в полнейшей тишине, царящей в салоне. Знаю, что в этот момент Алек бросает на меня взгляд, который, наверняка, если бы видела его, призвал чувствовать себя виноватой. Но я его не вижу, а значит ещё могу проявлять упорство. Это мой выбор, и я вполне имею право принимать подобные решения, но Алек…

Бог мой, Алек буквально доводит меня до безумия, считая, что я не способна позаботиться о себе сама.

Алек находит свободное парковочное место, и машина останавливается. Ещё с полминуты в салоне автомобиля слышится только наше дыхание. И судя по глубокому вздоху со стороны Алека, он собирается нарушить молчание. Но он этого не делает. Ещё один глубокий вздох, и неожиданно кончики его пальцев касаются моих волос. Вздрагиваю. Тело, позабыв посоветоваться с разумом, мгновенно реагирует, отзываясь бросившимся в рассыпную покалыванием по коже. Беглым, лёгким движением Алек проводит по прядям волос и убирает их за ухо, открывая своим пальцем доступ к шее, линии подбородка и, добравшись до его середины, он поворачивает моё лицо к себе. Я не сопротивляюсь, в следующую секунду меня уже встречает взгляд его тёмных глаз – таких красивых и пленительных, словно гляжу в глубину совершенной летней ночи.

Он опускает взгляд и смотрит на мои губы. Только одна мысль о поцелуе заставляет сердце неистово заколотиться. Не могу думать, когда его губы так близко. Не говоря уже о том, чтобы продолжать дуться. Они такие манящие – полуоткрытые и отображающие чертовски соблазнительное обещание, что я готова сделать всё, лишь бы попробовать хоть каплю этого обещания.