— Я знаю, зачем ты здесь, — спокойно произнес он.

Желудок грозился вывернуться наизнанку, но говорить Кэлли старалась как можно равнодушнее:

— Знаешь?

— Не злись, но я попросил кое-кого тебя пробить.

Кэлли напряглась.

— Что?

Трей поднял руки и продолжил:

— Я знаю, что ты Кэлли Лофтье, твой отец — большая шишка, он занимается продажей расходных материалов на побережье.

Ну вот, он действительно все знал. Кэлли приготовилась выложить Трею правду, прямо здесь, прямо сейчас, самостоятельно. По телу побежали мурашки, она никак не могла заставить себя заглянуть Трею в глаза. Но если так угодно судьбе, кто она такая, чтоб спорить? Она расскажет и уедет. Соберет вещи и испарится еще до приезда первого гостя.

— И я знаю, что ты болеешь.

Чтоб успокоиться, Кэлли схватилась за перила.

— Болела.

— Что?

Кэлли снова развернулась к нему, вернулись и решимость, и сила, стоило лишь припомнить, через что ради вот этого момента она прошла.

— Я болела, сейчас — нет. Это уже не я.

— Это и не была ты. Ты не твоя болезнь, Кэлли. Заболевание могло быть частью тебя, но не тобой.

— Откуда тебе знать? Ты понятия не имеешь, каково быть мной. — Кэлли решила ускользнуть, но Трей взял ее за руку и вынудил посмотреть ему в глаза.

— Ты права.

— И? Что эта новая информация говорит обо мне?

— Когда мы впервые встретились, я предположил, что ты нашла мою мать на каком-нибудь сайте по садоводству. Выяснила, кто она такая, что у нее... достаточно денег. И приехала, чтоб каким-то образом ею попользоваться.

— Значит, вот как ты думал?

— Да, вот так.

— А что думаешь сейчас?

— Ты нуждаешься в ней точно так же, как она нуждается в тебе.

Кэлли почувствовала, как ее покидали силы. Этот мужчина. Этот мужчина и его слова, идеальная улыбка и прекрасная душа.

— О чем ты? — спросила она надломившимся голосом.

— Я знаю, что она страдает и скорбит даже сильнее меня. А я был эгоистом и ничего не замечал, потому что меня поглотила жалость к самому себе.

Хотелось закричать: «Как же долго ты соображал». Надо рассказать правду, пока она не потеряла самообладание. Но еще Кэлли поняла: ему нужно высказаться. Это было важно для исцеления.

— Помню, она рассказывала о группе, которую нашла в интернете. «Пересечение мостов» или «Ремонт мостов», что-то такое.

— «Строительство мостов», — осторожно подсказала Кэлли.

— Да, точно. — Трей ткнул в Кэлли пальцем. — Вы там познакомились, да?

Кэлли кивнула.

— Она говорила, что в этой группе тяжелобольные люди могут пообщаться с людьми, которые потеряли своих близких. Что-то вроде терапии, верно?

— Трей...

— Все равно мне кажется странным, что вы решили встретиться лично, но хотя бы теперь мне известна причина. Я хочу сказать... Я ошибся и больше так про тебя не думаю. Я надеялся, мы сможем начать все сначала.

— Что?

Повисло долгое молчание.

— Хочу начать все сначала. — Он протянул Кэлли руку. — Я Трей О'Брайен, младший сын Евы. Рад знакомству.

Она замерла в нерешительности. Стоило сказать гораздо больше, но он смотрел с надеждой в глазах, и ее сердце не сумело отказать ему в столь маленькой победе.

— Привет. — Кэлли улыбнулась и приняла его руку.

Трей притянул ее к себе и приложил ладонь Кэлли к своему сердцу.

— Чувствуешь? Чувствуешь, как бешено бьется мое сердце, когда ты стоишь рядом?

Другой рукой он провел по изгибам ее тела, остановился на бедре и, если такое возможно, притянул еще ближе. Ее словно пронзали электрические разряды, а по спине бегали мурашки. Кэлли схватилась за его футболку, сомневаясь, что без посторонней помощи сумеет устоять на ватных ногах. Трей приблизился губами к ее уху, обдав дыханием чувствительную кожу.

— Привет, — хрипло прошептал Трей, и она почувствовала, что он улыбнулся.

Замерев и ослабнув из-за его близости, Кэлли подняла на него глаза. Наступило тяжелое молчание. Они безмолвно спрашивали друг друга, как далеко готовы зайти.

— Ничего себе приветствие, — улыбнувшись, сказала Кэлли. — Ты со всеми так здороваешься?

Трей искренне засмеялся, Кэлли никогда не слышала ничего прекраснее.

— Нет, для меня это в новинку.

Трей сделал шаг назад, и Кэлли начала выпускать его футболку из хватки, но он быстро опустил ладонь на ее руку. Кэлли не хотелось его отпускать, всеми фибрами души хотелось прижаться к нему, а сердцу стало теплее, ведь Трей тоже не был готов ее отпустить.

Трей не сводил глаз с их соединенных рук и приподнял в ухмылке уголки губ.

— И кстати, я еще и не танцую.

Они посмотрели друг другу в глаза, и Кэлли приоткрыла губы.

— Я не танцую. Вообще. Только с тобой. Все это для меня в новинку, Кэл. — Он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал. — Люди скоро начнут собираться. Пойду помогу Энди.

— Конечно, — с придыханием отозвалась Кэлли, эти слова выдрали ее из транса. Осторожно вытащив руку из его руки, она отступила назад. — А я переоденусь и приведу себя в порядок, а потом присоединюсь.

— Зачем? В этой одежде ты выглядишь потрясающе.

Кэлли посмотрела на старые ботинки, которые всегда надевала для работы в саду, черные шелковые шорты с белыми полосками по бокам и любимую футболку, купленную где-то в Айове.

— Спасибо, конечно, но думаю, лучше надеть что-нибудь посимпатичнее, раз уж мне предстоит встреча с целым городком.

Трей улыбнулся.

— Лишь бы ты была счастлива. Увидимся там. — Большим пальцем он указал куда-то за плечо. — Или тебе нужна помощь с подготовкой?

Кэлли закатила глаза.

— И что, такой вариант подката срабатывает с местными девицами?

— Иногда.

— Сегодня не сработал, фермер.

Глава 17

Вечеринка уже шла полным ходом, когда Кэлли наконец-то вынудила себя покинуть гостевой домик. Одежды она привезла немного и к вечеринке была не готова... особенно к уличной, с громкой музыкой и запахом жаренных на гриле гамбургеров.

Она остановилась на светло-розовом сарафане на пуговицах и, несмотря на теплую погоду, волосы оставила распущенными, чтоб они просохли после душа. Сейчас по спине струились идеальные пляжные волны. Кэлли обула свои верные босоножки и нанесла немного блеска на губы. Да, наряд не праздничный, но единственное, что ее беспокоило, — это комфорт.

Выйдя на гравийную дорожку, она притормозила. Ребята были одеты в двух вариациях. Те, что помоложе, в основном походили на Трея. А те, что постарше, вырядились в джинсы, ковбойские ботинки и рубашки в западном стиле.

А вот девушки-ровесницы слегка шокировали Кэлли. Большинство облачились в обтягивающие топики. Кое-кто их подвернул, кое-кто надел сверху джинсовую рубашку, но почти все были в коротких шортах и ковбойских сапогах. Такое чувство, будто на нее направили прожектор, чтоб все заметили, насколько она не вписывалась.

— Смахивает на ужасный кантри-клип, — вполголоса проговорила она.

Кэлли захотелось сбежать в гостевой домик и прятаться там до тех пор, пока все не разойдутся, а с первыми лучами солнца убраться из городка.

Мысленно она уже решила, что это самый лучший вариант развития событий. Изначально Кэлли согласилась остаться, пока все не закончится, но правила поменялись. Не так все должно было пойти. Планировалось, что она наведается на ферму О'Брайенов, приведет план в действие, завершит и уедет. В других семьях именно так все и складывалось. Задерживаться она не собиралась, как и играть в такие игры и испытывать такие эмоции.

Но сейчас не время сообщать Еве об отъезде. Кэлли чувствовала себя кошмарно, но и молча испариться не могла. Если не уедет сегодня, то останется в гостевом домике до конца жизни. Нельзя, чтоб так случилось. Она дала себе обещание: никогда больше не привязываться ни к одному месту. Эта мысль вызвала тревогу, и она попыталась избавиться от внезапно возникшей тяжести в груди.