Всё это время Джеймс продолжал снимать, Бог знает, зачем. Теперь же он молча отдал младшему брату камеру – на которой, кстати, всё ещё велась съёмка – и обратился к Джулии:

– Джулия, я знаю, как ты переживаешь за своего кузена, но не кажется ли тебе, что ты слишком много на себя берёшь? Пойми, мы, старшие братья, никогда не хотим волновать вас. Даже если какие-то проблемы, впутывать таких, как ты или Тайлер – последнее, что желаешь сделать. Быть может, Марвин действительно чем-то занят, но он не хочет, чтобы ты переживала.

– Допустим, но как же отец? – парировала Джулия. – Да, младшая сестрёнка, возможно, не тот человек, с кем будешь делиться подробностями своей жизни, но почему он скрыл причины отъезда даже от моего папы? Здесь что-то нечисто!

– Если это и так, – вмешалась Грейс, – то твои волнения ничем не помогут Марвину.

– Остаётся только спокойно ждать его в Дартон-Холле, – нерешительно добавила Хейзел, глядя на ворсистый ковёр на полу.

Всё указывало на то, что Джулия должна смириться. Все те, кому она доверилась сегодня, хором твердили: «Нет поводов для лишних переживаний».

И только один её друг так и не высказал своего мнения…

***

Поняв, что Джулия всё равно будет придерживаться своего мнения, ребята откинули попытки убедить её в обратном и через час ушли. Девушка была непреклонна, как скала, она и слушать не желала все те позитивные речи, которые предлагали ей остальные. Конечно, она была благодарна им за столь своеобразную терапию, но если уж Джулия Миллс убедилась в чём-то, то изменить её мнение не очень-то просто.

«Им легко говорить, – думала девушка, – они не знают Марвина, не знают так, как я». На этом её мысли обычно заканчивались, потому что Джулия понимала: а правда ли она знала кузена настолько хорошо, насколько предполагала?

За эти четыре дня, что Миллс коротала одна дома, она была эмоционально вымучена, поэтому ничего не обрадовало её так сильно, как слова Тайлера о том, что он задержится ненадолго. Ей хотелось поговорить. Да, она говорила с ребятами целый час, но это ничего в сравнении с теми душевными разговорами, которые обычно обеспечивает ей лучший друг.

– Я не знаю, что думать, – в который раз за сегодня сделала вывод девушка, когда все ушли.

Тайлер устало вздохнул. Он переживал за подругу не меньше, чем она за Марвина.

– В одном они правы, – аккуратно начал он, поймав на себе серьёзный взгляд Джулии, – своими переживаниями ты не поможешь ситуации и сделаешь только хуже себе. Джулия, если честно, я понятия не имею, что твой кузен забыл в Лондоне… В какой-то степени это настораживает меня.

– Значит, ты тоже думаешь, что ему есть что скрывать? – взволнованно, но воодушевлённо проговорила девушка. Как же надеялась она обрести союзника в лице Тайлера!

– Возможно. И пока ничего не случилось, мы должны это выяснить.

Миллс облегчённо улыбнулась и на эмоциях обняла лучшего друга. Наконец, наконец кто-то понимает её! Кто-то тоже думает, что у них есть все причины подозревать Марвина в чём-то дурном. Ведь при других обстоятельствах он бы наверняка позвонил из города, была уверена Джулия.

После счастливых и прекрасных пяти минут в объятиях Андерсона девушка отстранилась и села на диван. Юноша расположился напротив неё.

– Расскажи что-нибудь, – попросила русоволосая леди. – Что угодно, я хочу отвлечься!

Тайлер кивнул, но задумался.

Что бы такого поведать подруге, чтобы её лицо вмиг просветлело? Как бы поднять ей настроение?

Быть может, это тот самый момент, когда стоит признаться в своих чувствах к ней? Тайлер так долго ждал идеального мгновения, чтобы взять её за руку и, нежно улыбаясь, произнести эти волшебных три слова, заставляющих душу и сердце трепетать. Конечно, он был из тех людей, которые берут и сами делают момент идеальным, но Тайлер считал – по крайней мере до этого момента, – что у него есть причины не рассказывать Джулии о своей любви к ней.

Он надеялся, искренне надеялся, что девушку обрадует эта новость хоть немного. А что, если нет?

Андерсон был паникёром иногда. Собственные чувства его порой пугали, и он боялся также разрушить их прекрасную дружбу своей никому ненужной влюблённостью.

Но Джулия была так расстроена сейчас… А новости о симпатии, как правило, радуют человека. В большинстве случаев, стоит заметить.

Нет, он решил.

Всё, как он и представлял: он берёт её за руку, нежно улыбается и уже хочет начать свою заранее заготовленную речь, как Джулия перебивает.

– Пока ты не рассказал мне свою историю… В общем, отец хочет отправить меня на свидание с каким-то парнем, – произнесла она не особо радостно. – Я в любом случае не сделаю этого.

Тайлер высвободил руку, все его планы были разрушены.

Впрочем, он нашёл в себе силы спросить:

– Почему?

– Я в праве сама выбирать, с кем ходить на свидания, а с кем нет. – это было относительной правдой. Если посмотреть на ситуацию под другим углом, то можно увидеть следующее: Джулии не был нужен никто, кроме Тайлера. Она знала, что даже если встретит порядочного, доброго и милого парня, он всё равно не займёт то место в её сердце, которое занимает Андерсон. «Да уж, отец никогда не добьётся своего», – подумала девушка, пытаясь скрыть ухмылку на лице.

Однако Тайлер, несмотря на свою врождённую проницательность, телепатом не был и сейчас даже не предполагал, что их настоящие с Джулией чувства взаимны.

Он снова встретил эту ужасную, самую тягостную и неприятную для него проблему: отец Джулии, Френк Миллс. Почему же, почему же мужчина портил все планы бедного юноши? Почему при мысли о нём он сразу замыкался в себе, уверенный, что не признается Джулии в любви целую вечность? Вот и сейчас, едва Миллс упомянула отца, Тайлер снова убедился в том, что не суждено им быть вместе.

Идти против родительского согласия – последнее, что хотелось парню, хоть праведным его уж точно не назовёшь.

– Ты молодец, – похвалил он и удивился тому, как звучит его голос – слабо и тихо.

– Что же ты хотел рассказать? Я видела, у тебя была идея, – вновь взяв друга за руку, Миллс улыбнулась.

И, о Боже! Тайлер был готов поклясться, что это самая чудесная улыбка в мире!

Джулия смотрела на него слишком внимательно, чтобы поверить в то, что истории у него больше нет. Парень понял – выход один.

О чём бы Джулия хотела послушать? У него, вообще-то, был ещё один секрет, но этот секрет не являлся меньшим из двух зол в сравнении с признанием в любви.

Тайлер никогда не искал лёгких путей. Ему было легче рассказать о своей паранойе, о своей бессоннице, чем о своих чувствах к милой подруге.

– Ладно, слушай, – серьёзно начал он, в ответ посмотрев Джулии в глаза. – В последнее время со мной творится что-то странное: меняется цвет глаз – утром они миндалевые, а к ночи почти чёрные; хорошо вижу с больших расстояний, то есть, очень хорошо; я слышу, о чём говорит брат по телефону на другом конце дома, хотя все двери закрыты; я злюсь из-за совершеннейших пустяков, нет, не просто злюсь, мне хочется убить за одну мелочь, – было видно, что юноша не шутит – серьёзность его взгляда граничила с испугом. – Особенно тяжело в полнолуние: моя агрессия бьёт через край. Недавно меня разозлило что-то в очередной раз, и я на эмоциях ударил кулаком в стену; теперь там вмятина, можешь себе представить? Боже, Джулия, если бы я это придумал, то ни в коем случае не рассказал бы тебе. Я ощущаю себя параноиком.

Девушка всё так же внимательно смотрела на него. В отличие от друга, недоверчивостью она не отличалась, поэтому сразу восприняла историю Тайлера всерьёз. Глаза её загорелись, и улыбка опять осветила милое личико. Эта история, очевидно, заставила Джулию ненадолго забыть о своём кузене.

– Так звучит начало великих историй!.. – прошептала Миллс, бегая глазами по комнате.

– Прекрати говорить, как Джеймс, – Тайлер закатил глаза – ему уже надоело слышать о великих историях при малейшем изменении в мире.