– I told you stop crying or… I… can hit you too (перестань, или я ударю тебя тоже).

– Что ты сказал? – Мама будто догадалась, какие слова он ей сказал, и в испуге выбежала из спальни.

Она подбежала к телефону, набрала номер и дрожащим от волнения голосом спросила:

– Люся, ты ещё занимаешься русским языком с тем американским бизнесменом? Да? Мне срочно нужен переводчик. Он сейчас у тебя? Тогда приходите оба.

Тётя Люся жила в соседнем подъезде.

Она была учительницей русского языка, неплохо знала английский, а теперь ушла на пенсию. Пенсии ей не хватало, и она согласилась заниматься русским языком с американцем, который приехал в Россию делать деньги – строить в их городе кафе, где будут продавать гамбургеры.

Скоро раздался звонок в дверь. На пороге стояла тётя Люся со своим учеником-американцем.

– Что случилось? – спросила тётя Люся.

Мама, волнуясь, рассказала, что Максимка вдруг стал говорить на английском языке, а родной забыл. Но про волшебный шар ничего не сказала.

– Не волнуйся, – сказала тётя Люся. – Просто у него почему-то включилось подсознание, и он заговорил на языке из своей прошлой жизни. Такие случаи бывают, вот только непонятна причина, когда снимается заслон и люди возвращаются частично в своё прошлое. Но это пройдёт, не волнуйся, он скоро снова заговорит по-русски.

Американец ничего не смог понять из их разговора и молча улыбался. У него были рыжие волосы, рыжие веснушки на лице и на руках. И огромный живот, ну просто пузо.

– How are you! – ещё шире улыбнулся американец, показав крупные, как у лошади, зубы. И протянул руку маме и Максимке, назвав своё имя:

– My name is Charley, или как это сказать по-русски: «Мэнья зэвуть Чарлы».

Он говорил по-русски плохо и потому предпочитал обсуждать важные темы на английском.

Американец сначала не мог понять, почему мама плачет, но тётя Люся ему объяснила по-английски.

– You are a foolish woman, – сказал Чарли и попытался перейти на русский. – Глупый женщина, надо иметь радоваться, не надо иметь плакать. Это есть карашо знать English.

И он обратился к Максимке по-английски:

– You are going to be happy. I promise I will take you to my country. I will show you best places in the world. Do you want to go to the USA to have business in my coffee-bar?

– «Ты будешь счастливым, я обещаю взять тебя в мою страну. Я покажу тебе самые лучшие места в мире. Ты хочешь поехать в Америку и работать в моём кафе?» – переводила тётя Люся слова американца для мамы.

– Yes, I do, – согласился Максимка иметь бизнес в Америке.

– Very good, let us deal justly in this case. Mother, sign the paper (очень хорошо. Давайте поступим по справедливости. Мать, подписывайте бумагу)! – обрадовался американец и вручил ничего не понимающей маме ручку подписать какую-то бумажку, а Максимке велел срочно собирать вещи, пока, мол, он не передумал.

– Do not worry, everything is going to be fine. Your son will be rich and happy (не беспокойтесь, всё будет хорошо, ваш сын станет богатым и счастливым), – сказал американец окончательно обалдевшей от невероятности происшедшего маме, превратившейся в какого-то робота с изумлёнными глазами.

Максимка схватил большую мамину сумку и стал бросать туда свои вещи. Волшебный шар он засунул в карман модных джинсов, которые недавно сшила ему мама.

– Максимка, что ты делаешь? А как же я? – ошарашенно спросила мама.

– Tell her I do not need in her anymore. Children must live separately and make money (скажите ей, что она мне больше не нужна. Дети должны жить отдельно от родителей и делать деньги), – сказал Максимка тёте Люсе.

– Заяц, дорогой, опомнись, что ты делаешь? – Мама схватила Максимку за руку.

– Let me go, I do not like your language! Good-bye (пусти меня, мне не нравится твой язык! До свидания)!

Максимка открыл дверь, за ним поспешил американец.

У мамы расширились зрачки от потрясения, и она осталась стоять в проёме двери, как будто она с Максимкой играла в их любимую игру «Замри», что означало – нельзя шевелиться и разговаривать, если сказать это слово игроку в самый неожиданный момент.

А ночью огромный самолёт умчал Максимку на другой конец Земли. Самолёт летел много часов, а потом приземлился в огромном красивом аэропорту города Майами. Они ехали по широкой магистрали. Мелькали высокие небоскрёбы из голубого стекла, уходящие в небо, на улицах всюду росли пальмы, красивые цветы, виднелись голубой океан и белые корабли. Было солнечно и тепло, как летом. Мимо них мчались целые караваны сверкающих машин, и важно стояли полицейские в красивой белой форме и в ковбойских шляпах.

«Ух ты, класс!!! Как в кино!» – подумал Максимка.

В квартире у американца всё сверкало стерильно-белым: мебель, стены, потолки, полы – и было так просторно, что можно кататься на велосипеде.

Максимка вспомнил их маленькую квартирку, старый урчащий холодильник, капающий кран на кухоньке, узкий диванчик, мягкий уголок какого-то противного свекольного цвета, который маме великодушно продали без очереди, когда мебель была дефицитом.

– If I were live in this country I would like to be very rich (если бы я жил в этой стране, я хотел бы быть очень богатым), – сказал вслух Максимка.

Чарли, оглядев свою квартиру, довольно улыбнулся:

– Do you like my apartment (тебе нравится моя квартира)?

Он уже успел переодеться в короткие шорты, которые были так узки ему, что пузо выкатилось из штанов, как арбуз, и жевал гамбургер, запивая кока-колой и громко отрыгивая.

Максимка ответил, что ему всё нравится, но он очень проголодался.

Американец налил ему кока-колы и отдал недоеденный кусок большого гамбургера.

На следующий день Чарли разбудил Максимку очень рано и сказал, что пора идти на работу – делать деньги.

В кафе людей было мало, какой-то седой чёрный человек мыл полы, а жена Чарли, Маргарэт, громко кричала на девушку, чтобы та живее шевелилась и делала гамбургеры для завтрака. Увидев Максимку, Маргарэт распорядилась, чтобы он мыл посуду. Она дала ему кастрюлю, потом какую-то бутылку и ничего не объяснила. Максимка постеснялся спросить, что конкретно нужно делать. В бутылке была какая-то голубая жидкость. Максимка вылил в раковину содержимое бутылки, открыл кран, и в раковине образовалась густая пена. Он погрузил туда большую кастрюлю с липкими краями, в которой огромный таракан лакомился остатками соуса. Вода и пена хлынули через край раковины…

– What are you doing (что ты делаешь)?! – закричала жена Чарли. Она в бешенстве схватила Максимку за волосы и окунула его лицом в эту пену.

Мыльная пена обожгла ему глаза. Он схватил толстую руку и со всей силы укусил её. Маргарэт завизжала от боли, а Максимка бросился бежать. Он выбежал из кафе, ослепший из-за едкой пены, и бросился наутёк, ничего не видя вокруг. Слезы ручьём катились из глаз. Он услышал полицейскую сирену, испугался, что это гонятся за ним, и побежал так быстро, как будто у него выросли крылья. Он бежал очень долго, петляя между домами. Наверное, он пробежал целый квартал. Не выдержав гонки, мальчик упал без сил в какие-то кусты, тяжело дыша.

И вдруг он увидел машину, из которой выскочил толстый Чарли.

«Он сейчас меня найдёт!» – с ужасом подумал Максимка и сжался в комочек, пытаясь спрятаться в высокой траве.

– Hey, little booby, where are you (эй, маленький хулиган, где ты)?