Пусть дождём опадают сирени —

Всё равно я отсюда тебя заберу

Во дворец, где играют свирели!

Твой мир колдунами на тысячи лет

Укрыт от меня и от света,

И думаешь ты, что прекраснее нет,

Чем лес заколдованный этот…»

Злата взяла мой альбом и карандаши и стала рисовать. Сначала меня – девочку, только с большими лисьими ушами. Потом маму Лизу –как она сидит в кресле с лисенком на коленях. Она рисовала и, как я заметила, внимательно прислушивалась. Не только к словам песен. Мне то ясно было слышно, как плачет и ругается неведомая сила, проклиная весь бесполезный, жадный, жестокий человеческий род. Как эти ругательства перемежаются с воем вьюги, и с подземными ударами.

Потом дед устал, занялся самоваром. Тогда я взяла гитару и стала играть те пьесы, которые разучивала в музыкалке. Всем понравилось, и мне даже похлопали. А потом Злата дорисовала последнюю картинку и у нее закончился альбом. Тогда она сказала: «– Давайте, я вам почитаю»

В доме была приличная библиотека – больше мои книги, которые мне Лена с Костей привозили, чтобы я читала на каникулах. А я не люблю. Они уже пылью все покрылись. Потому что пыль мы с дедом тоже не любим вытирать. Теперь мы собрались поближе у стола, дед поставил горячий самовар. Злата забрала поближе к себе мерцающую керосинку. Электрическая лампочка давно уже сама погасла. Дед зажег несколько парафиновых свечей из автолавки. Они трещали, а огоньки плясали от невидимых сквозняков. Мы сидели тесным кружком у стола, а за нашими спинами плясали тени от огоньков свечей. Но мы не оборачивались.»

Злата выбрала несколько книг в шкафу, и стала читать. Сначала медленно, как бы пробуя каждое слово, и прислушиваясь, потом все громче и сильнее стал звучать ее голос. Казалось, что стихи наполнили собой каждый уголок домика, и распоясавшиеся было тени испуганно вжались в темные углы.

«Говорят, что опасно среди людей

Что любая добыча – в долг.

Только я не согласна жить в мире, где

Человек человеку – волк.

Где не помнят, что значит любить, жалеть

И не спорить о том, кто прав

Где легко потеряться во мраке, ведь

Человек человеку – мрак.

Пусть рычание слышно из темноты

Но с нуля можно целиться ввысь

Слышишь, звезды поют, и в лугах – цветы:

Человек человеку – смысл

И не важно, кто круче, и кто слабей,

Если стен между нами нет

Будем просто доказывать на себе –

Человек человеку– свет»

Она замолчала ненадолго, и все тоже молчали. Потом она еще читала, и веселое, и про любовь. И про войну… читала, как будто стараясь объяснить себе самой – и всему вокруг, есть ли смысл в человеческой жизни, зачем это все…

«Как много закрытых дверей…

И, в общем, трагедия века,

Что в обществе (вроде) людей,

Так сложно найти человека…»

Злата читала долго, останавливаясь иногда, чтобы хлебнуть остывшего чая и перелистать пыльные страницы… многие произведения были знакомы, наскоро пролистаны в школе или прочитаны мимоходом, чтобы занять свободную минуту. А здесь, когда ничего больше не могло отвлечь, все это зазвучало по– новому, ярко, во всей красоте и глубине. Никто уже не замечал ни воя ветра, ни дрожащих стен, ни дребезжащих на полках буфета чашек. Сказка про Русалочку довела Лизу до слез, а сцена на балконе из Ромео и Джульетты, прочитанная надвое с лесником, сорвала самые искренние аплодисменты.

«И будет февраль. Будут вьюги скулить у порога.

И окна зажгутся. И свет будет – тёплая медь.

Наверно, зима для того и придумана Богом -

Чтоб людям почаще хотелось друг друга согреть.

Вдруг что-то простое покажется важным и нужным:

Давнишние письма иль фото за мутным стеклом.

Мне кажется, в мире нарочно придуманы стужи -

Чтоб людям хотелось согреться домашним теплом.

И кто-то достанет альбом с запылившейся полки,

И, может быть, вспомнит о ком-то забытом (как знать?!)

Ведь вечер зимою недаром придумали долгим -

Чтоб люди успели друг другу о многом сказать.»

Злата прислушалась к чему-то…. Улыбнулась.

«Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,

На мутном небе мгла носилась;

Луна, как бледное пятно,

Сквозь тучи мрачные желтела,

И ты печальная сидела –

А нынче… погляди в окно:

Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит;

Прозрачный лес один чернеет,

И ель сквозь иней зеленеет,

И речка подо льдом блестит….»

Она замолчала. Было тихо. Не было слышно ветра, не плясали на полках чашки. Сквозь расшатанный ставень пробивался солнечный луч.

– А давайте теперь спать, – сказала Лиза. – Что-то мы засиделись.

«Мы легли спать, и спали очень долго, потому что очень устали. Потом приехал Костя со спасателями на снегоходе, и очень обрадовался, что мы все живы. Они рассказали, что была ужасная непогода, и, наверное, землетрясение, потому что в деревне все дома рассыпались, напуганные старики едва успели забиться в старую церковь. Она страшно тряслась скрипела, но устояла. Люди просидели там всю ночь и тоже тряслись – от холода и страха. На месте новенькой турбазы, где жили браконьеры, теперь было озеро. Очень глубокое, спасатели сказали, что не полезут сейчас, опасно. Мы ездили смотреть – оно даже льдом успело покрыться, и край дороги упирался прямо в кромку. Костя забрал в город нас всех, и Лизу с лисенком Васей тоже. Перед операцией ему пришлось превратиться в мальчика, потому что Костя сам решил оперировать, не доверил ветеринару. Васька оказался подозрительно похож на Костю, но это уже совсем другая история…. Да, еще я забыла сказать – я не останусь в лесу. Раньше мне хотелось всегда там жить и никогда не видеть школу. А сейчас… сейчас я хочу понять, как стать человеком. Стать лисой просто, для этого достаточно родится лисенком. А с людьми все не так. Можно всю жизнь прожить среди людей, а так и не понять самого главного… Я не знаю, почему Хозяин леса не разрушил нашу сторожку, почему люди снова могут приходить в Лисью Падь. Правда, теперь не все… Вокруг заповедного леса теперь невидимая граница, которая не пускает одних, и, наоборот, зовет и притягивает других …»

Кто – то выстроил дома недалеко от Лисьей Пади, а кто-то по неведомой причине все никак не может выбраться из города…. А вы давно были в Лесу?

В рассказе использованы стихи и фрагменты стихов Кукушкиной Анны «Человек человеку – свет», Александр Пушкин «Зимнее утро», Александр Сурков «Вьется в тесной печурке огонь», Высоцкий Владимир «здесь лапы у елей дрожат на ветру…» Юлия Вихарева «И будет февраль»

Посвящается моей бабушке, которая очень любит порядок и всегда звонит в самый подходящий момент

С начала времен Великая Ба была хозяйкой и хранительницей этого небольшого, но густо населенного мира. Здесь было ее пространство, ее творческая мастерская. При Ба всегда царил идеальный порядок, но иногда она покидала свое мир, отправляясь по неотложным делам в соседние пространства. Что она там делала – точно никому не известно. Говорят, она была непревзойденным мастером наводить порядок. В таких случаях – на время своего отсутствия – она оставляла кого – ни будь за старших, наделяя кого – полномочиями, кого – ценными указаниями, а кого – самостоятельностью, и тогда….