Молодой человек улыбнулся шире и глупый вид его был продырявлен недовольным взглядом первой пары, не сомневающейся уже, что он пьян. Никита протянул другу руку, вздрогнул и застыл, увидев замыкающего группы – ее одиннадцатого участника в постукивающих каблучках – Кристину. Именно об этой брюнетке говорил вчера Леонид.

"О, подлый!" – негодовал Никита. – "Он же знал, что она придет!"

Колонна рассыпалась, вновь образовывая круг, центром которого теперь стал Никита. Несколько вопросов и предположений, пара претензий и упрек, не любили во ВГУЭС непунктуальности, сердились страшно! Но ничего Никита им ответить не смог, просто стоял, как двоечник на родительском собрании, не на кого не смотрел и молчал. Он не хотел ни острить, ни оправдываться, здесь была Кристина, и любое неправильное высказывание могло выставить его перед ней в дурном свете.

"Пусть убедится, что я серьезный и гордый, что все это петушиное кудахтанье меня не задевает ни чем, но пусть она также и узнает, что я не упрямый осел, всегда считающий свои поступки верными, а что умею признавать ошибки, если вынужден их совершать по каким-то причинам".

– Ладно-ладно, ребят, вы правы, признаю, но ничто не накажет меня сильнее, чем совесть, – спокойно ответил Никита, силясь предать своему голосу бархатистость, приходящуюся девушкам по нраву, и сразу пожалел, что фраза оказалась наигранной.

Так или иначе, все быстро успокоились, снова стали болтать и шутить, рассредоточились невпопад по трое и по двое, образовывая клин, и продолжили свое эпическое шествие промеж зданий, на одном из которых было написано "Ливония" – вполне подходящее название для теперешнего построения.

– Ты знал, что будем в "Исте"? – полюбопытствовал Вячеслав. – Наши Розенберги13 шифровались до последнего.

– Они скоро дождутся… – сердито процедил Никита сквозь зубы, покосившись на Леонида и Юлию, и с усилием сглотнул, чувствуя, как на затылке загораются волосы.

Кристина, цокая каблуками, шла у него за спиной, и мало кто понимал, что она вообще тут делает.

До кафе, где ожидали заказанные столики, оставалось не менее ста метров и молодые люди скрасили их игрой в пословицы, предложенные Леонидом, изменяя недосказанную половину по своему усмотрению.

– Собака лает… – начал он.

– А караван плюется, – добавил Вячеслав.

– Мы люди не гордые: нет хлеба…

– Отдавай долги, – сказала Марина.

– Вместе тошно…

– А врозь стыдно, – завершил Артем.

– Не хвались умом…

– Коли живешь на зарплату, – закончила Эрмине.

– Нормально! – поддержал Леонид, – продолжая…

– Чего ты пялился на меня в аудитории? – вдруг услышал Никита, и струйка воздуха вместе со словами задела ухо, повергая в шок.

Само появление Кристины явилось полной для него неожиданностью, а тут она еще и заговорила с ним. Сама! Первой!

– Сядем рядком да… – продолжал Леонид.

– Отольем кипятком, – ответил бас Кирилла сквозь усмешку.

– Язык проглотил? – вновь спросила Кристина, выравниваясь по правое плечо Никиты. На высоких каблуках она оказалась с ним вровень.

– Хотел и смотрел, – пробурчал молодой человек и тут же губы сжал, поражаясь своей рассеянности.

– Взглядом бедуина на акведук?

– А что такого?

– Ищи жену не в хороводе… – громко прозвучало впереди.

– А на монетном заводе, – эхом откликнулись сзади.

Кристина шла рядом, скосив на Никиту глаза, и он понял, что она рассматривает его профиль по знакомому принципу. А, правда, что такого? И для нее, наверное, ничего в этом странного не было, смотрит и смотрит; в профиль Никита считал себя гораздо привлекательнее, чем анфас, так что еще и в выигрыше останется! Стандартный нос, глубокий глаз, тонкие половинки губ, подбородок острый, но почти не выдается вперед, прическа современная в стиле "фейд" – все вполне прилично хоть и без особенностей. И тут Никиту снова обуяло волнение.

"А разве девушкам нравятся силуэты без особенностей?" – подумал он. – "Это же не запоминаемо и неинтересно!"

– Пьяному море по колено… – раздалось в воздухе, и оба увидели повернувшегося к ним Леонида, идущего теперь задом наперед. – Ну, рожайте! Вы одни остались!

– Пьяному море по колено… – повторил Никита. – Он принял на грудь.

– Зачет, – отметил друг, переводя взгляд на Кристину. – Жги, Кристин! Ты последняя. С паршивой овцы…

– Перчатки не сошьешь, – ответила девушка.

Леонид презрительно сощурился, но одобрительно кивнул.

– Эрмине победила в этом конкурсе! – объявил он.

– Слушай, – прошептал осмелевший Никита своей соседке, когда друг развернулся и, наконец, замолчал. – Смотрел, потому что…

– Мм? – вопросительно промычала Кристина, поднимая брови.

– Потому что ты мне понравилась.

Девушка вдруг робко улыбнулась, да так приятно, что по телу Никиты пробежали мурашки. Всегда серьезное, не часто выражающее эмоции, ледяное женское лицо, словно зимнее окно, тронул весенний луч, и алый бутон промерзших губ распустился подобно розе. Это была откровенная и непроизвольная реакция – непредсказуемый ответ на неожиданную фразу. И оба, наверное, почувствовали удовлетворение, такое кроткое, мгновенное и легкое, похожее на аромат духов, случайно залетевший в ноздри.

– Я как-то накрасилась иначе? – мгновенно подавив улыбку, не унималась Кристина, продолжая поглядывать на собеседника уже не сурово, а с интересом.

– Почему? – опять спросил Никита, не понимая, для чего ей нужно это выяснять.

– Потому что мы видимся чуть ли не через день.

– Ты права, только ты всегда какая-то напыщенная, отстраненная… а на экзамене пригляделся… как бы это сказать поточнее… живой показалась.

– Живой? – с удивлением повторила девушка и вся ее приветливость улетучилась. – С ума сойти, сколько нового можно узнать о себе буквально за одну минуту.

– Я не это имел в виду! – сразу парировал Никита, желая объяснить, что встретив ее в аудитории такой потерянной, испуганной, ломающей от волнения пальцы, он всего лишь увидел ее настоящей, без дешевой современной маски.

Но Кристина пошла быстрее, обгоняя Леонида и Юлию, и лишь спина, закрытая короткой курточкой из тонкой кожи, замелькала впереди.

Никита выругался и вновь увидел лицо Леонида, невольно услышавшего окончание их непродолжительного разговора.

– Ту-пи-ца! – прошептал тот губами почти беззвучно.

Перейдя Некрасовскую улицу, отряд вытянулся вдоль решетчатого забора (там люди стояли в ожидании автобусов), повернул вправо и, привлеченный красной вывеской "Ist'a", вошел внутрь здания.

Женщина-администратор провела их на просторную террасу, где было с десяток столиков, да несколько посетителей, указала на дальние два стола и четко произнесла:

– Они ваши.

– А можно их сдвинуть? – поинтересовался Вячеслав.

– Как вам удобно.

За четырехместными темно-коричневыми, с виду массивными, столами, за которыми могло удобно разместиться не более восьми человек, неудобно разместилось двенадцать, и пока это происходило, администратор издали проконтролировала их действия, стоя у имитации камина и, будто между делом, поправляя лежавшие там высушенные карликовые тыквы.

– А как насчет официанта? – бросил ей Кирилл, получая кивок.

– Ну что, вроде сидим, – подытожил Леонид, развешивая зонты и кофты на изгороди из скрещенных досок у себя за спиной.

– И хорошо сидим! – подтвердила Юлия, оглядываясь вокруг.

Терраса, застекленная от самого пола, с улицей разграничивалась занавесками, белыми и полупрозрачными. Выше подвесной потолок из темной ткани, провисший между балок наподобие парусов. Светлый паркет на полу, кремовые стены и люстры пятирожковые над столами, удачно дополнявшие интерьер.

– Туфли, смотрю, разносил уже? – вспомнилось вдруг Артему. – Ты в них не дурно припустил, еле поспевали.