– Хокаге-сама! – подбежал к ней джонин. – Льет жутко, может, хоть навес поставить?!

– Не вздумай! Случайный выброс чакры, неважно чьей, и нас твоим навесом придавит! Только я обрадовалась, что ты свою хибару убрал, как уже другую фигню предлагаешь!

– Это не хибара! – обиделся Тензо. – Это дом! И вообще, с чего вы взяли, что он был?! Может, я в палатке ночевать решил!

– Не смеши мои тапки!

– Эй, вы двое!!! – взревел Джирайя, из последних сил удерживая печать. – Может, отвлечетесь немного и поможете мне?!

Голова Узумаки покоилась на животе Хинаты, а руками он намертво вцепился в ее ладони. Боль джинчурики испытывал невыносимую, но на фоне чудовищной опасности в лице, вернее морде Девятихвостого, она отошла на задний план. Через какое-то время Наруто стало казаться, что все его тело горит от невероятного жара, он даже перестал ощущать холодные капли дождя, падающие с чернильно-черного неба, а когда открыл глаза, то увидел языки пламени, лижущие его живот.

– О Ками! – завизжал он в ужасе. – Уберите его! Уберите!

– Что убрать?! – рявкнула Цунаде, расположившаяся между широко разведенных ног роженицы. – Хината держи его плечи крепче! Головка прорезалась!

– Огонь! О Ками, он же убьет ребенка!

– Наруто, успокойся! – прорычала хокаге, с трудом удерживая ноги воющего от боли и страха Узумаки. – Здесь нет никакого огня! Тебе кажется! Успокойся, говорю!

Она потратила еще несколько драгоценных секунд на то, чтобы успокоить джинчурики, но Джирайя, мокрый не только от дождя, но и от пота, градом катившегося по лицу и прочему телу, проревел:

– Цунаде, твою мать! Мы вдвоем эту проклятую тварь еле удерживаем!! Еще немного и все!

– Поняла! Тужься, Наруто!

Когда наконец родилась головка, Наруто обмяк, а Девятихвостый похоже немного присмирел, потому что Джирайя и Тензо слегка расслабились.

– Ну, самое сложное позади! – радостно возвестила Пятая, помогая родиться ручкам, сначала левой, потом правой. – Держитесь, недолго осталось!

Первый внук Четвертого хокаге появился на свет в жуткую ураганную полночь, под пронзительный вой ветра, пригибающего лес к земле, оглушительный треск громовых разрядов и бешеный рев Кьюби но Йоко (который слышали только Наруто и Тензо).

Когда ребенок целиком покинул лоно матери, ураган, бушующий над Деревней, скрытой в листве, стал стихать. Ветер медленно слабел, молнии больше не сверкали, а ливень поредел и превратился в дождь средней силы. Цунаде очистила рот и нос младенца от слизи, перевязала и перерезала пуповину, дождалась, пока новорожденный прокричится, обтерла его влажной пеленкой и протянула Хинате, которая покинула пост у головы Наруто.

– Мальчик!..

Девушка, найдя в наволочке пеленку посуше, споро запеленала малыша прямо на весу и вернулась к джинчурики. Но не успела она опуститься на колени рядом с его головой, как раздался громкий хлопок, и красноволосая роженица исчезла в клубах белого дыма, а на ее месте появился Узумаки Наруто во плоти, каким он был до превращения – в черно-оранжевом костюме, черных же сандалиях и с протектором Конохи, перехватывающим всклокоченную светлую шевелюру. Кулон Первого хокаге тоже вернулся. Цунаде, оставшаяся сидеть у фонаря с извлеченной плацентой в руках, обалдело вытаращилась на парнишку. Впрочем, все остальные, включая и самого Наруто, тоже пребывали в ступоре до тех пор, пока новорожденный не напомнил о себе громким криком. Джирайя пришел в себя первым, задрал куртку крестника, и уставился на живот. Прямо на его глазах печать вернула себе прежние контуры и скоро перестала быть видимой – Кьюби вернулся на свое место.

Стремительно мокнущий Узумаки с трудом поднялся с земли и подковылял к Хинате, которая все еще держала младенца на руках:

– Дай!..

Девушка уложила малыша на руки джинчурики, приговаривая:

– Вот так... Головку придерживай.

Наруто осторожно прижал к себе ребенка и с трудом удержался от всхлипа, радуясь, что дождь все еще идет – за ним не было видно слез, а второй рукой обнял Хинату. Она в ответ тоже обхватила семейство руками и уткнулась лбом в плечо джинчурики. Юноша поднял голову и в слабом свете фонаря увидел, что саннины вместе с Тензо обступили их и устало улыбаются.

– Справились-таки, – гордо сказал Джирайя, непонятно что имея в виду – то ли себя с Тензо, за то что удержали печать, то ли Наруто с женщинами.

– Ага, справились... – Тут взгляд джинчурики упал на нечто, которое Цунаде все еще держала в руках: – Фу, бабушка, что это за гадость?!

– Это плацента, болван! – рассердилась та. – Детское место ее еще называют, или послед. Это орган, связывающий мать и ребенка во время беременности.

– И ты это голыми руками держишь?!

– Так не ногами же! – Хокаге махнула на Узумаки рукой и сказала: – Ну, Тензо, вот теперь можешь выстроить нам укрытие – заночуем здесь. Надеюсь, у тебя еще осталось немного чакры...

И Наруто, и Хината, еле успевшая подобрать грязные пеленки с земли, слегка обалдели, когда джонин на их глазах убрал столбы, а вместо них за несколько секунд отгрохал двухэтажные хоромы на вершине Лысого холма при помощи какой-то неизвестной техники. Джирайя, взглянув на их ошарашенные физиономии, едва не расхохотался и пояснил:

– Тензо у нас уникум – владеет улучшенным геномом Первого хокаге – Мокутоном. Это большая тайна, так что никому не говорите, что видели, и даже его имени не называйте.

Малолетки синхронно закивали и потопали вслед за саннинами и Тензо, который уже скрылся внутри дома. Ребенок на руках Наруто вдруг опять раскричался.

– Чего ты, маленький?.. – растерянно спросила «мамаша».

– Чего-чего... – закатила глаза Цунаде, пихая джинчурики в спину, чтоб живее заходил в дом. – Есть он хочет, вот чего.

– Мне его нечем кормить, – испугался Узумаки. – Что делать-то?

– Достать детское питание для начала. Хината, где там наша наволочка?..

В доме царила темнота, разгоняемая светом фонаря, принесенного с улицы – Тензо хоть и мог построить здание, но электричество там провести ему было не под силу. Зато имелся очаг, в котором Джирайя развел огонь при помощи Катона, а джонин тут же поставил на камни походный котелок с водой.

– Надо будет потом охладить, – заметила Цунаде, доставая из наволочки подмокшую коробку с молочной смесью и бутылочку с соской. – Тензо, у тебя есть с собой еще какая-нибудь емкость побольше чашки? Нужно где-то развести этот порошок.

– Есть, бульонница...

– Ну ты буржуй, – хмыкнул Джирайя, проводив взглядом здоровую суповую чашку. – Бульоны в походе распиваешь.

Джонин кашлянул:

– Вообще-то я из нее чай пью. – Жабий отшельник поперхнулся, прикинув объем тары – никак не меньше полулитра. – Но бульон, или там суп какой тоже можно, понятное дело...

– Водохлеб.

Цунаде приготовила смесь, дождалась, пока та остынет и залила в бутылочку. Потом проверила на сгибе локтя – подходящая ли температура – и подошла к Наруто, который сидел с недовольно кряхтящим сыном на руках. Спустя несколько секунд кряхтение прекратилось и послышалось деловитое чмоканье.

– Фух, – Пятая смахнула пот со лба и уселась рядом с джинчурики и Хинатой. – Слава Ками, ест. Я боялась, что ему эта химия не по вкусу придется. Кстати, Наруто, а имя ты ему придумал?

– Ага, – помедлив, отозвался тот и погладил маленький лобик. – Он появился из огня, так что звать его будут Химару.

Наруто проснулся на рассвете. Он осторожно высвободил левую руку из-под головы спящей Хинаты и приподнялся на локте, глядя на Химару. Малыш тоже уже пробудился. Он раскутался и теперь весело сучил ножками и размахивал ручками, сверкая голубыми глазенками. Узумаки взял ребенка на руки, предварительно завернув в свою уже высохшую куртку, и вышел на улицу. Дождь кончился, а о том, что происходило ночью, можно было судить по многочисленным обломкам ветвей, устилающим землю, да лужам, красовавшимся тут и там.