— Понимаем, — отвечает за обоих Вячеслав. — Мы прямо сейчас поедем к нашему специалисту, чтобы оформить «гостевой». Мы вам позвоним.

Выходя из дверей детского дома, садясь в машину, они молчат. Боятся спугнуть разговором свое возможное счастье.

— 15 -

Знаешь, как говорят:

ничего не ожидай и не надейся -

не будешь разочарован.

Topsyatina — О вечном и рыжем

— Ну, зачем ты так? Никита, стой! Я с тобой разговариваю!

Брат с сестрой идут по узкому коридору детского дома, в их руках — пакеты с подарками, но они не торопятся, как другие дети, открыть их. Внутри Вики разливается ядом горькая обида, а Никита, пытаясь успокоиться, топит свою агрессию в быстрых, четких шагах. Если было бы можно, он бы побежал, но коридор совсем не похож на футбольное поле.

— Ну, пожалуйста! Остановись уже, наконец!

Лишь услышав в голосе девочки собирающиеся слезы, подросток останавливается. Он тяжело дышит, пакет скользит по его руке.

— Что?

— А ты не понимаешь? Зачем ты увел меня так быстро? Мы даже толком поговорить не успели с той женщиной! — соленые слезы все-таки срываются из глаз Вики, неприятно щекочут кожу.

— И о чем вам с ней разговаривать? Ты разве не видишь, что они приехали за ребенком?

— Вот именно! За ребенком… Или двумя. Почему ты не думаешь, что мы могли им понравиться? Ведь мужчина узнал тебя…

Никита злится, снова хватает сестру за руку и тянет в комнату.

— Это еще ничего не значит, глупенькая. Они с большим удовольствием возьмут себе малыша или малышку, но никак не нас с тобой — проблемных подростков. Все эти подарки и взгляды лишь из жалости. Я ненавижу, когда нас воспринимают, как животных в зоопарке!

Вика вырывается, плачет навзрыд, изо всех сил толкает брата к стене, не заботясь о сохранности подарка.

— Не говори так! Ты просто не видел, каким взглядом она на меня смотрела…

— Да она на всех так смотрела! Ей жалко детей. Не надо думать, что она тебя выделила и теперь думает об опеке. Это из области фантастики, сказка!

Вика закрывает лицо руками, а брат осторожно, не касаясь волос, обнимает ее, утешая.

— Во что же мне верить, если не в сказки? — всхлипывает у Никиты на груди.

— В меня. В себя. В нас. Я ведь верю…

Когда Вика прекращает плакать, он провожает ее до комнаты, где другие девочки рассматривают гостинцы, хвастаются и меняются. Они пытаются привлечь к этому подругу, но та убирает так и не раскрытый пакет в тумбочку и ложится на кровать, прячет лицо в подушку. Какой смысл от подарков, если главного у нее нет? Она любит своего брата, он — единственный ее родной человек, но желание иметь маму и папу, собственный дом не перестает существовать внутри нее, делает каждый день пребывания в детском доме мучительным.

***

Пашка не может поверить в то, что знакомство с Полуниным обернулось для них с матерью обретением надежного мужского плеча. Мирон стал тем, кого не хватало их неполной семье. Не мужем и отцом, но другом и защитником, человеком, которому можно доверять и довериться, а в случае Паши — с которым можно поговорить о том, о чем нельзя с мамой: девчонках, рэпе, спорте.

После уроков Войтович идет к Сашке в гости, им хочется пообщаться вне стен школы, где окружающие любят собирать сплетни, а новости передаются со скоростью лесного пожара. Пашка думает о том, что не намерен делиться известием о появлении в его жизни состоятельного друга. Люди могут не так понять или просто позавидовать. Им не должно быть дела до практически чужого человека, но почти всегда интерес есть.

Друзья входят в квартиру, снимают верхнюю одежду, ботинки с налипшим на них снегом, идут в кухню, оставляют позади на коврике перед дверью мокрые следы.

— Есть хочу до одури, — Якунин лезет в холодильник, разглядывает его содержимое. — Только макароны. Будешь?

Пашка кивает, занимая место за столом. Ему все равно, что есть. Он не за этим пришел, да и мама в последнее время часто балует вкусностями, можно и перебиться простыми макаронами.

— Кетчуп есть?

— Найдется.

Разогрев нехитрый обед, добавив кетчуп и майонез, одноклассники едят. Купленный по дороге энергетик охлаждается в холодильнике. Разговоры о школе и футболе сменяются на откровения Пашки.

— Развлечения эти, игры — все круто, но даже не это главное. Он реально толковый мужик, шарит в компах, машинах, спорте — да во многом! Я до сих пор удивляюсь, почему он со мной возится, ведь не обязан.

— Может, ему от вас что-то надо?

— Да что с нас взять? — удивляется Паша. — Денег у него и так полно, квартира отпадная, я там был один раз, современная и просторная, нет, дело не в этом.

Саша складывает тарелки, не заботясь о том, что их нужно помыть, достает две банки с напитком, успевшим охладиться.

— Значит, мать.

— Что «мать»? — не понимает Пашка.

— Ну, то… Помнишь, ты говорил, что к вам отец приходил даже после развода… Она же еще не старая, — смущенно отвечает Якунин и прячется за банкой.

Его друг тоже пьет, невольно жмурясь от пузырьков и собственных мыслей.

— Я не уверен…

— А ты понаблюдай. Как он на нее смотрит и вообще…

— Бляаааа… А если он и вправду влюбился в маму? Что делать-то? — Пашка ставит банку на стол и закрывает лицо руками.

Сашка ржет:

— Радоваться, придурок. Может, у них все срастется, тогда у тебя появится нормальная хата, бабки и отчим, который не будет тебя гнобить, как батя.

В кармане звонит телефон, Пашка достает его и круглыми от удивления глазами смотрит на экран.

— Помяни черта…

— Да ладно?! Сх*яли? Он же тебе практически не звонит никогда.

— Только если ему что-то нужно, — отвечает Пашка и принимает вызов. Включает громкую связь. — Алло.

— Привет, сын. Узнал?

— Чего хотел?

— Не груби отцу, — сердится. — Я собираюсь к вам в гости завтра вечером, будь добр, погуляй где-нибудь пару часиков. Мне с Олесей нужно поговорить. Мы с твоей мамой давно не виделись.

Пашка закатывает глаза. Знает он эти «разговоры». Наелся уже.

— А тетя Наташа в курсе, что ты к нам едешь? — «троллит».

— Ей не обязательно это знать, — Сергей явно злится. — Ну, так что? Погуляешь?

— Я подумаю, — отвечает подросток и завершает вызов.

Якунин смотрит на друга с немым вопросом и укоризной.

— Расслабься, я не дебил — мать одну оставлять с этим уродом. Пусть со своей женой тр*хается, а нас оставит в покое, — допивает энергетик в несколько больших глотков, в горле неожиданно пересохло.

— Если что, Мирона позови, заодно точно узнаешь, как тот к твоей матери относится, — дает дельный совет Сашка, выкидывая банку в помойное ведро.

***

С каждым днем Мирон все больше и больше влюбляется в семью Войтович. Каждое посещение их квартиры становится для него маленьким шагом к свободе. Только сейчас он в полной мере осознает, что все эти годы жил в тюрьме. Не в той, из которой его вытащил отец, а собственной, сложенной из кирпичиков вины и одиночества, гораздо более крепкой, чем стальные прутья. В той, из которой так хотел выйти, дожидаясь амнистии от себя самого.

Сообщение от Белого с указанием адреса нотариальной конторы и времени застает Полунина в середине рабочего дня. Он знает, что Олеся сегодня работает, поэтому звонит ей, чтобы предупредить о том, что заедет. Перед встречей с нотариусом, Гором и подставным лицом, который станет новым владельцем квартиры в Купчино, нужно успеть заскочить к Войтович домой и забрать документы. Олеся заметно нервничает, но обещает, что к его приезду будет готова.

Мирон проживает остаток рабочего дня в состоянии неопределенности. Его не столько заботит то, как все пройдет, сколько он боится, что эта история сегодня закончится. И не будет больше теплых душевных ужинов в маленькой кухне, игр с Пашкой, не будет горячего ароматного чая, сигарет у отрытой форточки, кошки на коленях и, главное, разговоров с Олесей, ее взглядов, улыбок, смеха. Все это, конечно, не перестанет быть, но не рядом с ним, а будто в другом мире. От этих мыслей хочется бежать, обманчиво не думать, но что, если все так и произойдет? Он поможет семье Войтович с получением квартиры, они его отблагодарят, а потом попросят выйти за дверь, отрезая от того, что происходит?