– Эта наша родина, Туллий, – произнес Ульфрик. – Вся кровь, пролитая в этой войне – на твоей совести.

– И снова на Империю возлагают ответственность за чужие преступления… Ну хоть раз вы за свои поплатитесь.

– Проклятое имперское вранье! – заорал Галмар. – Мои люди никогда бы не пошли на такое, даже в ответ на ваши преступления у Камня Шора и Черного Брода! Ваши там всех перебили – женщин, детей! Мясники!

Рикке взвыла:

– Это ложь! Мои легионеры выполняют приказы в отличие от…

– Слыхал, Туллий? Кровь наших невинных требует выплаты вергельда.

– А те, на западе, не ваши, что ли? А путники, которых твой сброд в синих плащах режет и грабит на дорогах? И вообще – вряд ли ты ждешь возмещения каждый раз, когда какая-нибудь ферма сгорает на развязанной тобой войне.

Арнгейр откашлялся и возвысил голос:

– Думаю, мы договоримся. Ярл Ульфрик… Генерал Туллий… Сейчас мы достигли следующего соглашения.

Поименованные сидели с насупленными физиономиями, незаметно было, что они достигли какого-то согласия, но с Седобородым никто спорить не решился.

– Военные действия прекращаются до Середины Года, – продолжил Арнгейр. – Маркарт остается верным Империи под властью ярла Игмунда. Рифтен возвращается под власть ярла Лайлы Руки Закона и вновь становится лояльным Братьям Бури. Империя выводит свои войска из Истмарка и не препятствует сообщению между ним и Рифтом. В свою очередь Братья Бури перестанут разбойничать на дорогах, а так же выплатят возмещение за резню у Старого Хролдана, на Житной ферме и у Каменных Холмов. – Он взглянул на присутствующих. – Вы оба согласны на эти условия?

Туллий угрюмо молчал. Ульфрик, подождав немного, высказался:

– Не следовало бы мне соглашаться на столь бесстыдно проимперские условия. Но сейчас у меня нет выбора. Но когда Алдуин будет повержен, придет черед Империи. Помните – «Эвгир Унслад». Сыны Скайрима держат свое слово. Пока имперцы держат свое. – Он уставился на вдову Верховного короля. – Что скажешь, Элисиф? Нравятся тебе эти условия? Говори. Наверняка генерал Туллий ждет твоего приказа.

Вдовица одарила Медведя злобным взглядом и промолчала.

– Ярл Элисиф, кажется, ярл Ульфрик хочет что-то от вас услышать, – усмехнулся Туллий.

– Мне нечего сказать этому убийце, – с достоинством проговорила Элисиф. – Генерал, вы показали себя добрым другом Скайрима. Я уверена, вы сделаете все возможное, чтобы защитить наши интересы.

– Спасибо, ярл Элисиф. Благодарю за верность.

Ульфрик хмыкнул:

– Можешь собой гордиться, Элисиф. Из тебя вышла отличная имперская кукла. Но берегись – Империя непостоянна. Они устанут от этой войны, и тогда условия буду диктовать тебе я.

Туллий отпил из своей кружки и аккуратно поставил ее на стол.

– Я выслушал предложения. Могу сказать, что эти условия на руку бунтовщикам, не вижу ничего проимперского, как тут кое-кто говорил ранее. Все это понимают. Но Империя примет их лишь до того времени, пока с драконами не будет покончено. Я повторяю – Империя может принять эти условия. На срок временного перемирия, пока драконы не перестанут угрожать нам. Потом, Ульфрик… придет час расплаты. Жди его.

Арнгейр подготовил документ чернилами в трех экземплярах, где были обозначены условия перемирия, Туллий, Ульфрик, а заодно и остальные присутствующие оставили свои подписи в указанных местах. Банри тоже пришлось поставить закорючки. Ульфрик, прихватив свою копию, удалился в морозную ночь со словами:

– Пойдем, Галмар. У нас много забот.

Когда дверь за мятежниками закрылась, Элисиф, кутающаяся в кучу меховых одежек, смачно плюнула им в след и пожелала поскользнуться на Семи Тысячах и слететь в пропасть.

– Ну-ну, ярл, будет, – похлопал ее по плечу Туллий и обернулся к молчащей Банри: – Постарайся использовать выпрошенное время с толком. Рикке, бумаги целы? Вперед.

Они ушли вместе с Эленвен, в чертоге остались, помимо хозяев, только вайтранцы, да Клинки. Последних Арнгейр пытался выдворить из своего жилища, но Дельфина упиралась, приговаривая:

– Мы уйдем только после того, как побеседуем с вашей подопечной.

– Не о чем ей с вами беседовать!

– А ты прямо теперь за нее решаешь?!

Пока они пререкались, Эсберн тихонько подобрался к танше. Та взглянула на него и сказала:

– Я не собираюсь убивать его. Даже не проси.

– Сейчас возможно, но потом… Я понимаю, тебе тяжело…

– Нет, ты не понимаешь, Эсберн, даже не старайся.

Старик вздохнул:

– Я знаю, что он помог тебе. Но пойми, рано или поздно Партурнакс обернется против тебя.

– Зачем?

– Что?

– Зачем ему оборачиваться против меня?

– Э… Как же… – Эсберн заморгал. – Он дракон…

– И что? Этот дракон несколько тысяч лет мирно живет среди людей. Может статься, что он внезапно поедет крышей и начнет жечь всех подряд, но лично я сомневаюсь в таком исходе.

Потная Дельфина подскочила к ним и рявкнула:

– Ну и как? Без толку? Ясно! Сваливаем из этой дыры!

Эсберн едва успел закутаться поплотнее, как белобрысый смерч утащил его в темноту за стены Высокого Хротгара. Двери с гулом захлопнулись, стало тихо. Банри сходила за тряпкой и стерла плевок Элисиф с пола.

– Вот коза, – с чувством проговорила она.

Арнгейр, выглядящий, словно Дельфина проскакала на нем верхом от подножия MONahVEN до вершины, проговорил, отдуваясь:

– Эти ярлы… О мелочах не думают, конечно.

Балгруф, молча стоящий неподалеку, явно смутился, а Ирилет нахмурилась. Банри, держа тряпку двумя пальцами, вздохнула:

– Как бы то ни было, дело сделано. Признаюсь, я не верила, что удастся добиться этого перемирия.

– Я тоже не верил, – кивнул Арнгейр и взглянул на Балгруфа. – Кстати, ярл, ты очень вовремя вступил. Уговорить Ульфрика хоть на что-то согласиться – уже подвиг.

Балгруф кашлянул:

– Сам не ожидал, что получится. Думал, этот лось упрется рогом, как и всегда, ан нет, смотри-ка. Видимо, имперцы его все же здорово прижали. Может, надо было просто подождать…

Он быстро замолчал, а Банри отвела глаза.

– Можете не стараться, – пробурчала она. – Я и так понимаю, что плохо вышло.

– Может, вовсе и не плохо, – вдруг сказала Ирилет. – Воины смогут отдохнуть от постоянных стычек.

– Легионеры и так не утруждались там, на горячих источниках.

– Ты уверена? Солдаты Ульфрика наверняка не оставляли попыток ущипнуть врага побольнее. Так что перемирие, всего скорее, на руку всем.

Банри хмыкнула.

– Ну допустим.

– Что он сказал в конце?

Все уставились на эльфийку, и та пояснила:

– «Эвгир Унслад», или что-то такое.

– EVGir UNSLaaD, – сказала Банри. – Бесконечная пора. Так норды называют войну. – Она вздохнула и покосилась на Арнгейра. – Кажется, ты был прав.

Тот повел плечами:

– Это хотя бы было ожидаемо.

– Кстати, раз уж речь пошла о том, что кому на руку. Арнгейр, ты ведь и вправду в пользу Ульфрика все решил. Я понимаю, конечно, что он твой бывший ученик, но по-моему он давно опозорил учение Пути Голоса. Мог и побольше с него компенсации содрать.

Старик покачал головой.

– Я назначил сравнительно небольшую компенсацию вовсе не из симпатии к ярлу Ульфрику, Банрион.

– Да? А почему же тогда?

– Если бы с Медведя содрали шкуру по полной, – сказала Ирилет, – как ты думаешь, где бы он взял средства? Свои он на войну предпочитает спускать.

– У своих подданных, – догадалась имперка. – Так все равно надо было… Небось, граждане Виндхельма побыстрее бы осознали, что из себя представляет их повелитель.

Балгруф с жалостью взглянул на нее и вздохнул:

– Ох, тан. Ты три года в Скайриме живешь, а все никак не проникнешься. Да ежели б Ульфрик своим приказал последние штаны снять и отдать ему, они бы с готовностью исполнили, нахваливая его и проклиная Империю.

Балгруф с Ирилет остались с Арнгейром, старик и его товарищи, кажется, не имели ничего против их присутствия в обители, Банри же избавилась от тряпки и поплелась в спальню. Уходя, она слышала, как Арнгейр спросил: