– И где же?

– Сейчас. Так вот, эта песнь была вкладом Свакнира в Поэтическую Эдду. Каждый бард в течение своей жизни что-то вносит в нее.

– То есть, Поэтическая Эдда – это, грубо говоря, сборник скайримских песен и легенд за всю историю?

– Вроде того.

– А песнь о короле Олафе – фрагмент Эдды?

– Да, и очень древний. Ее написал современник короля, крайне недовольный его правлением. Олаф был так оскорблен, что приговорил барда к смерти и повелел сжечь все копии песни. – Жиро сделал паузу. – По крайней мере, мы так думали, пока я где-то год назад не перевел кое-какие древние тексты. Теперь мы считаем, что король Олаф похоронил всю правду о себе вместе с тем самым бардом.

Банри недоуменно нахмурилась.

– Зачем бы ему это делать? Если содержание песни его рассердило, почему не избавиться от любых воспоминаний о ней?

Жиман опять принялся тереть затылок.

– Ну... кто знает этих древних правителей?.. Словом, если я прав, Свакнир и Песнь до сих пор лежат в Упокоище, рядом с погребальным залом самого короля Олафа.

Он принялся рассказывать, как добраться до Упокоища. По всему выходило, что от Солитьюда это не очень далеко, если напрямик, конечно, хотя и в соседнем владении – Хьялмарке. Банри достала свою карту и Жиро, сверившись с записями, указал на крупный полуостров к югу от столицы. Имперка убрала карту и, распрощавшись, вышла на улицу, напутствуемая оптимистичным Жиманом:

– Будь осторожнее, в Упокоищах ты можешь найти не только Песнь о короле Олафе, но и кое-что похуже.

Чем ближе она подходила к «Смеющейся крысе», тем сильнее злилась. Чтобы поступить в заведение, обучающее музыкантов, нужно, видите ли, залезть в могильник и перерыть там все в поисках трухлявой писанины, а вовсе не продемонстрировать свои навыки и оплатить счет. Банри пинком открыла дверь в трактир и поднялась в свой номер, заперлась там и принялась мерить комнату шагами, кусая губы от досады. Через минуту к ней постучали – вернулась Лидия. Ее розовощекая физиономия сияла от радости, имперка даже ненадолго забыла о своих проблемах, потому что еще пару часов назад компаньонка была мрачнее тучи.

– В чем дело? – осведомилась Банри. – Помер твой сиродильский дядюшка и оставил тебе в наследство миллион?

Хускарл немного стушевалась.

– Да нет. – Она вытащила из-за спины какой-то предмет, замотанный в холстину. – Просто мне повезло купить первоклассный меч по дешевке...

Лидия тараторила, выкладывая подробности о покупке, пока имперка разглядывала ее новое оружие. Банри потрогала зеленое лезвие, ощупала вычурную рукоять и спросила:

– А из чего он сделан-то?

– Из стекла.

Имперка озадаченно покосилась на клинок и щелкнула пальцем лезвие – звук был вполне металлический.

– Серьезно? Что-то не похоже на стекло. Я нашему ярлу прошлым летом подарила стеклянный кинжал Третьей эры, так он совсем не был похож на это.

– Ну не знаю, у нас такие стеклянными считаются. Хотя их делают из малахита, а он то ли камень, то ли металл.

Лидия убежала в свою комнату, прижимая приобретение к груди, Банри рассеянно проводила ее взглядом, припомнив, что видела оружие такого типа на талморских агентах. Потом вернулась мыслями к Виармо, его дурацкой Коллегии и не менее дурацкому поручению. С трудом подавив нарастающее раздражение, имперка твердо решила, что ни за какие коврижки не полезет в этот проклятый могильник, Виармо сколь угодно долго может ждать ее возвращения.

– Пиликайте там на своих деревяшках, пока пальцы не отвалятся, – прошипела Банри. – Барды хреновы!

Женщина собралась было паковать вещи, чтобы убраться из столицы побыстрее, но когда разобрала груду грязной одежды, поняла, что отъезд откладывается. Корпул держал в своем заведении неплохой штат прислуги, включая пару прачек, так что Банри оттащила свои тряпки им, присовокупив кругленькую сумму, и заставила Лидию сделать то же, заплатив и за телохранительницу.

Вечером того же дня, когда одетая в последнюю чистую рубаху Банри готовилась ко сну, на пороге ее номера нарисовался имперский солдат в сопровождении подозрительной Лидии. Солдат имел при себе длинный деревянный футляр, который он назвал «подарком от генерала Туллия». Легионер с усилием бухнул ящик на пол комнаты и ускакал вниз по лестнице. Банри впустила Лидию и закрыла за ней дверь, а потом с некоторой опаской присмотрелась к футляру.

– И что это такое, мой тан?

– Понятия не имею.

Имперка опустилась на колени перед футляром и откинула крышку. Пару секунд она таращилась на содержимое, а потом быстро закрыла ящик и отодвинулась.

– Э... Мне показалось, или там и вправду что-то вроде меча?.. – промямлила Лидия.

– Похоже на то... – Банри приоткрыла футляр и вновь посмотрела на оружие. – Я не утверждаю, но по-моему, такие на вооружении у дремор.

– У кого?

– Ну... у даэдра.

Лидия на всякий случай отошла подальше. Имперка вздохнула.

– Не думаю, что стоит его опасаться. Выглядит жутко, согласна, но это просто меч, и вряд ли он способен призвать демонов.

– Ага... конечно, – недоверчиво протянула хускарл, но все же приблизилась. – Можно еще раз посмотреть?

Когда обе налюбовались, Банри закрыла футляр и защелкнула застежки на нем. Лидия в задумчивости теребила нижнюю губу.

– Как думаешь, мой тан, откуда у имперского генерала такая вещь?

Банри пожала плечами.

– Кто знает... Вполне возможно, это трофей времен Кризиса, доставшийся от какого-нибудь предка. Правда, неясно тогда, зачем Туллий мне его презентовал. – Она сдвинула ящик с мечом к окну и встала на ноги. – Завтра наши одежки отстирают, еще пару дней они будут сушиться. Постарайся выспаться за это время, боюсь, путь в Вайтран будет не менее трудным, чем в столицу.

Дорога в Драконий мост была нахоженной, поэтому, выехав поутру из Солитьюда, Банри с компаньонкой добрались туда еще засветло. Имперка, воодушевленная таким поворотом событий, на следующий день поднялась очень рано, за несколько часов до рассвета, растолкала Лидию и съехала с постоялого двора.

Лидия хотела от Драконьего моста свернуть на юг, но Банри постучала костяшками пальцев по голове и спросила:

– Совсем что ли? Этак мы домой только к весне доберемся, а если поедем через Лабиринтиан – то всего через неделю.

Хускарл с самым мрачным видом подчинилась и молча последовала за хозяйкой. Поначалу все шло замечательно. Было пасмурно, но без осадков, погода стояла вполне теплая для середины зимы, и лошади бойко бежали по снегу. Затем, когда путницы проделали половину пути до Морфала, с севера подтянулись огромные свинцово-серые тучи, и начался буран. Поле видимости мгновенно сократилось до пары локтей, Банри едва различала макушку Альфсигры впереди, не говоря уж о дороге. Имперка совсем отчаялась, но Лидия сквозь белое марево умудрилась разглядеть башни старого имперского форта, и обе женщины устремились к сооружению.

Это было неплохое укрытие от непогоды – внутри стен форта имелись даже крытые конюшни, где путницы разместили лошадей, а потом и сами устроились, разведя небольшой костерок и прислушиваясь к завыванию ветра снаружи. Буран кончился только на следующее утро. Банри, задремавшая у костерка, проснулась, распрямила затекшие конечности и растолкала сопящую Лидию – пора ехать. Они оседлали лошадей и выбрались во двор, когда на пути неожиданно попался ходячий скелет. Нежить зашипела и замахнулась ржавым мечом, но Банри одним пинком раскатала ее по косточкам. Когда мимо ее головы пролетела магическая сосулька, ударилась в стену и разлетелась на куски, имперка рявкнула:

– Живее! Уходим отсюда!

Она взлетела в седло, пнула Альфсигру, и лошадь галопом поскакала прочь от форта. Стук копыт позади возвестил о том, что Лидия мчится следом.

Колдуны давно отстали, но Банри все еще гнала лошадь вперед, куда глаза глядят. Наконец она натянула поводья, остановила кобылу и обернулась, встретив хмурый взгляд Лидии.