Имперка обыскала пару комодов у входа, беззвучно открывая и закрывая дверцы и ящики, не нашла ничего, кроме пары дешевых безделушек, и разозлилась на себя – конечно, станет Эленвен держать секретные документы в таких местах!

– Но никто из них не дает вам таких ценных сведений, верно? – вкрадчиво поинтересовался Гиссур. – Этьен ведь заговорил, правда? Он знает, где находится тот старик, которого ты ищешь, сам мне сказал.

Его собеседник холодно уведомил:

– Получишь оставшуюся сумму, если его история подтвердится. Как договорились.

– Он заговорил! – обрадовался Гиссур. – Я так и знал!

– Все говорят, рано или поздно.

Банри поежилась. С правой стороны от входа ничего интересного не нашлось, значит, придется осмотреть левую, ту, где расположились талморец и его информатор. Послышался легкий скрип и шорох – имперка решила, что это кто-то встал со стула.

– А теперь у меня много дел. Не мешай мне, если хочешь увидеть остаток своих денег.

Имперка метнулась к большому письменному столу у стены и пригнулась за ним. Гиссур же все никак не хотел убраться подобру-поздорову и забубнил:

– Может... Я могу помочь. Он скажет мне. Он мне доверяет.

– Ты хочешь спуститься со мной вниз, так, Гиссур? – задушевно спросил талморец. – Советуешь нам ослабить его путы и посадить тебя к нему в камеру? Спрашивай его о чем угодно, и посмотрим, как он ответит.

Гиссур громко сглотнул:

– Нет-нет. Я... Я снаружи подожду.

– Так-то лучше, – проворчал альтмер. – А теперь убирайся!

Банри скорчилась под столом. Гиссур вышел из комнаты и потопал к выходу, бормоча себе под нос:

– Они тоже боятся драконов, не так ли? Слишком хорошо платят. Они ничего не знают.

Его собеседник тоже куда-то направился – имперка слышала шаги, а затем – скрип открывающейся двери и звук удара, когда она захлопнулась. Воцарилась тишина. Банри с трудом вытерпела несколько минут и подняла голову, оглядывая помещение из-за столешницы. Никого. Приободрившись, имперка покинула укрытие и перебрала бумаги на столе, но, опять-таки, нужных сведений не нашлось. Еще здесь имелся довольно большой сундук – незапертый, как выяснила Банри, подергав крышку – почти доверху набитый разными документами. Женщина уселась перед ним прямо на пол и стала перебирать бумажки, бегло просматривая их. Большинство оказались доносами. Имперку не удивило желание некоторых обывателей нажиться на своих знакомых, соседях, друзьях, а иногда и родственниках, но неприятно поразило количество доносчиков. Некоторые записки не были подписаны. Вряд ли талморцы платили этим неизвестным, следовательно, отправившие анонимки граждане занимались стукачеством исключительно из желания доставить своим ближним побольше неприятностей.

В самых глубинах сундука Банри, наконец, нашла, что искала – пару скрепленных листов, надписанных как «Отчет по делу о драконах». Она даже не стала читать бумаги, просто сунула их во внутренний карман талморского одеяния. Следом обнаружились тощенькие книжечки: одна с весьма интересным заглавием, гласившим: «Досье: Дельфина, беглый Клинок», и вторая – с еще более интересным: «Досье: Ульфрик Буревестник, ярл Виндхельма». Недолго думая, Банри добавила эти тетрадки к отчету, запихнула оставшиеся документы обратно в сундук и захлопнула крышку.

– Пора убираться отсюда, – пробормотала она.

Имперка сунулась было к выходу, но стражи снаружи прибавилось, так что пришлось отступить. Проклиная вполголоса Дельфину, которая придумала, как войти, но не придумала, как выйти, и Малборна, она припомнила слова последнего, что, возможно, из подвалов есть потайной ход на волю. Лестница на нижний уровень была как раз рядом...

Едва Банри приоткрыла дверь в подвал, как ощутила смесь не самых приятных запахов: пота, мочи, испражнений... и крови. Женщина, собрав волю в кулак, скользнула внутрь и осторожно прикрыла за собой дверь, подумала немного и заперла ее на ключ, найденный в том же сундуке с документами. Только после этого она решилась осмотреться. Подземелье было весьма немаленьким, пожалуй, обширнее надземных этажей, и представляло собой двухуровневое помещение, где нижний ярус служил тюрьмой и допросной одновременно, а верхний – чем-то вроде склада с кучей бочек, ящиков и мешков, сваленных тут и там. Собственно допросная располагала не только камерами – сколько их было всего, Банри не могла сосчитать, освещение было не слишком ярким и позволяло увидеть лишь одну решетку с прикованным внутри пленником – но и различными пыточными приспособлениями вроде дыбы.

За столом, вплотную придвинутым к ближайшей камере, восседал талморец в форме вроде той, что сейчас носила Банри. Эльф неспешно взял гусиное перо для письма, проверил его остроту, обмакнул в чернила и занес над чистым листом бумаги, лежащим перед ним. Затем подал знак солдату в доспехе. Стражник снял латные рукавицы, взял что-то с небольшого столика, открыл дверь камеры и вошел внутрь, не успел он приблизиться к пленнику, как тот в ужасе застонал:

– Не надо. Пожалуйста. Я больше ничего не знаю. Я бы уже все вам рассказал!

– Тихо! Ты знаешь правила. Молчи, пока тебя не спросят. Мастер Рулиндил задает вопросы.

Банри никак не могла решить, что ужаснуло ее сильнее – поведение пленника, хнычущего от страха, как маленький ребенок, или то, что пытками здесь занималась женщина. Стражница вплотную приблизилась к бедолаге, распятому на стене, что она там делала, имперка, к счастью, не видела, зато вопли жертвы звенели в ушах.

– Начнем сначала, – сказал дознаватель, сидящий за столом.

Едва альтмер заговорил, как Готтлсфонт его узнала – это он не так давно беседовал со стукачом-Гиссуром наверху. Эльфийка перестала мучить пленника и отступила назад, давая ему передышку, несчастный обвис в своих кандалах, рыдая в голос. Банри впервые в жизни слышала, как плачет мужчина, да еще так жалко и беспомощно. Что нужно сделать, чтобы довести человека до подобного состояния, она не знала, да и знать не хотела.

– Нет... пощадите... – всхлипывал заключенный. – Вы уже все знаете...

– А ты знаешь правила, – напомнил Рулиндил и повторил: – Начнем сначала, как обычно. Если будешь упрямиться, мне придется...

Пленник взвизгнул:

– Нет, подождите! Я просто... мне нужно было отдышаться... давайте я снова расскажу! Я же ничего не знаю... – Он помолчал и продолжил более твердым голосом: – Есть один старик. Он живет в Рифтене. Может, он и тот Эсберн, которого вы ищете, я не знаю. Он старый и немножко чокнутый. Это все, что я знаю.

– И зовут его...

– Я не знаю, как его зовут! Я уже сто раз говорил...

– Ты знаешь правила, – скучным голосом изрек Рулиндил. – Отвечай на вопросы.

– Я говорил уже, я не знаю! Я его видел в Крысиной норе. Может, он там живет, я не знаю.

Банри решила, что с нее хватит. Она отлепилась от перил, отыскала лестницу на нижний уровень и медленно спустилась, стараясь производить как можно меньше шума. По дороге она сдернула лук со спины, согнула его и тронула тетиву. Когда имперка вытащила стрелу из колчана, то окончательно почувствовала себя готовой на подвиги. Стражница все так же торчала в камере, решетка там была довольно частой – был риск промахнуться, и Банри выбрала первой целью Рулиндила, который сидел спиной к ней. А уж потом можно будет заняться стражницей в доспехе. Главное, чтобы здесь еще кто-нибудь не объявился...

Рулиндил отложил перо и проговорил:

– Хватит на сегодня. Меня огорчает твое нежелание сотрудничать. Надеюсь, в следующий раз ты расскажешь больше.

– Чего вам от меня еще надо? – застонал пленник. – Я уже вам все рассказал. Послушайте, отпустите меня, я вас отведу в Рифтен, покажу...

Он закашлялся и умолк. Дознаватель со вздохом откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и кивнул своей помощнице. Та вышла из камеры и принялась выкладывать что-то на маленький стол неподалеку от неиспользуемой дыбы. Рулиндил, казалось, задремал. Банри натянула лук, нашла взглядом основание его шеи и выпустила стрелу. Эльф с хрипом обмяк на сиденье, а Банри уже целилась в стражницу, которая, похоже, еще не поняла, что ее начальник скончался. Кираса у палачихи была ничего себе, пришлось трижды выстрелить почти в упор, чтобы уложить ее.