Парень нервно сглотнул, прогоняя наваждение, и протянул ладонь сестре. Серсея улыбнулась самой очаровывающей своей улыбкой и сжала его протянутую ладонь своими бледными пальцами. Джейме почувствовал мягкость бархатной кожи и липкую влагу ее темной крови — той же самой крови, что течет и по его венам. Багряные густые капли медленно срывались с их сплетенных ладоней. Парень с трудом оторвал взгляд от этого зрелища и поймал взгляд сестры. Ее глаза туманились какой-то странной завороженной дымкой. Она чувствует то же самое, подумал Джейме, и эта мысль вселила в него необъяснимую уверенность.
— Ну так что там?
— Ах, да, — встрепенулась Серсея. — Джейме, клянешься ли ты, что всегда будешь рядом со мной, что бы ни случилось? — голос девушки прозвучал так магически проникновенно, что у Джейме сбилось дыхание и побежали мурашки по спине.
— Клянусь, — уверенно, без малейшего сомнения.
— Клянешься ли ты, что всегда будешь любить меня?
— Клянусь.
Серсея на секунду задумалась, прикусив губу. Она не успела придумать, что именно скажет Джейме в этот момент, поэтому сейчас ей приходилось отчаянно импровизировать. Главное — держаться уверенно, чтобы брат не понял, что она почти совершенно не представляет, что сейчас делает. Единственное, в чем Серсея была уверена, — так это в том, что ей следует назвать что-то еще, чтобы клятв было три, ведь три — такое магически красивое число.
Девушка металась взглядом по лицу брата, пытаясь быстрее что-то придумать, чтобы заполнить образовавшуюся пустую тишину. Она видела, как Джейме выжидающе смотрит на нее, поэтому она выпалила первое, что пришло в голову.
— Клянешься ли ты, что никогда не забудешь меня?
— Клянусь, — без промедления ответил Джейме и увидел, как открытая искренность в ее глазах сменилась абсолютной радостью и счастьем. — Это все?
— Да, — тихо ответила Серсея и отпустила руку брата, продолжая улыбаться.
— Тогда давай поторопимся, нужно быстрее вернуться в замок и перевязать раны, — сказал парень и, взяв сестру за здоровую руку, быстро повел ее обратно в сторону замка.
Хотя уходить ему не хотелось. Он хотел бы простоять там всю оставшуюся жизнь, если бы Серсея стояла рядом и продолжала смотреть на него тем же нежным, радостным, счастливым, в л ю б л е н н ы м взглядом.
***
У Серсеи ком встает поперек горла, когда она понимает, о чем говорит брат. Клятва. Ну конечно. Она и сама уже вспоминала то его «клянусь» и сильно злилась, когда понимала, что он не смог сдержать даже такую простую клятву. Но сейчас злости нет. Лишь бесконечная усталость в зеленых глазах и раздирающая боль внутри, которая за последнее время уже успела стать чем-то привычным, на что перестаешь обращать внимание, выполняя базовые, привычные до зубного скрежета действия.
— Не извиняйся, Джейме, — слова тяжелые, словно сорвавшиеся с обрыва камни, — ты ведь вспомнил меня. Ты… вспоминаешь меня, — предательская влага скапливается в уголках глаз, когда Королева поправляет саму себя, но женщина заставляет себя лишь сморгнуть непрошеные слезы и ободряюще улыбнуться брату.
— Но я ведь нарушил клятву. Я предал тебя, — в его голосе легкая утренняя хрипотца смешивается с неким отчаянием и чувством вины.
Серсея хмурится и отпивает немного вина. Желание дотронуться до брата отдается несильным покалыванием в кончиках пальцев. Просто протянуть руку, сжать его здоровую ладонь, провести по тыльной стороне, ощутить прежнее родное, такое жизненно необходимое тепло его кожи. Быть может, даже подойти ближе и обнять. О Боги, если бы вы только знали, как сильно Серсее сейчас хочется обнять брата. Обнять, наполнить легкие его запахом, чтобы делать вдохи перестало быть так болезненно; пробежаться тонкими пальцами по сильной спине и сказать, что все будет хорошо, что они справятся со всем этим — вместе. Вместе, как делали это всегда, с самого рождения.
Искренняя боль в бездонных глазах брата расплывается по телу женщины желанием хоть как-то утешить его. Так странно. Еще вчера она хотела оскорбить его и обидеть резкими грубыми словами, а сегодня уже пытается подобрать правильные выражения, чтобы хоть как-то поддержать, вселить, по меньшей мере, некоторую уверенность в счастливом исходе всей этой ситуации. Ладно, возможно, Королева делает это не только ради Джейме — ей и самой не помешали бы какие-нибудь мотивирующие слова.
— В этом нет твоей вины, — слова покидают горло с большой неохотой: говорить слишком трудно из-за давящего на грудь густого воздуха, пропитанного их болью. — Это ведь из-за Старков. Ты не виноват, Джейме, слышишь? Возможно, сейчас ты и почти не помнишь меня, но это был не единственный пункт клятвы, — кажется, Серсея слышит странные немного истеричные нотки в своем голосе, но предпочитает их игнорировать.
Внезапный порыв заставляет ее действовать быстрее, чем думать. Женщина поднимается с кресла, в один шаг оказывается возле брата, опускаясь на колени перед ним, и переплетает свои тонкие длинные пальчики с его. Заглядывает в чужие глаза снизу вверх, натыкаясь на легкое недоумение и, кажется, почти восхищение в зелени его густого взгляда.
— Ты поклялся, что всегда будешь со мной — и сейчас ты здесь, рядом, — слова Серсеи неспешно оседают в воздухе между ними, как невесомые пылинки. — Ты поклялся, что всегда будешь любить меня, — голос женщины опускается до уровня шепота, ее едва слышно, но Джейме отчетливо слышит каждое слово, она ведь так б л и з к о, что он ощущает ее дыхание на своей коже и не может оторвать взгляда от ее гипнотизирующих глаз. — Ты все еще любишь меня, Джейме? — тягуче и томно спрашивает Королева, вскидывая бровь и неосознанно опуская взгляд на губы брата.
Вопрос кажется слишком интимным и откровенным, Джейме молчит довольно долго, изучая ее лицо затуманенным взглядом — они ведь впервые оказались так близко друг к другу с момента его возвращения. Серсея уже решает, что смутила его своими словами и сейчас он оттолкнет ее, но брат вдруг зеркалит ее последнее действие и упирается взглядом в чуть приоткрытые алые губы сестры. Этот жест вызывает ураган чувств внутри и запускает колющие мурашки по спине и рукам. Женщина судорожно втягивает воздух, напоминая себе не забывать дышать. Но воздух все равно вышибает, когда Джейме снова начинает говорить.
— Да, — выдыхает мужчина, и это «да» кометой пролетает по телу Королевы. — Кажется… кажется, я люблю тебя.
Сердце принимается выбивать какой-то безумный ритм о грудную клетку, а улыбка рвется на губы совершенно против воли хозяйки. Он любит ее. Может, еще не все потеряно? Может, Серсее еще удастся вернуть себе прежнего брата и любовника? Они ведь еще могут быть счастливы. Так же счастливы, как раньше. Просто наслаждаться друг другом и быть рядом. И пусть весь остальной мир катится в пекло.
Серсея замечает, как Джейме осторожно подается вперед, и уже предвкушает ощущение его губ на своих губах, но стук в дверь лопает весь этот уютный кокон, который они успели возвести вокруг себя этим коротким диалогом. Мужчина подрывается и спешит к двери, чтобы прогнать помешавшую им служанку, а Серсея на мгновение прикрывает глаза, пытаясь справиться с накатившим раздражением и сдержать стон разочарования. Женщина выпрямляется и смотрит с непередаваемой тоской на брата, который слегка приоткрыл дверь, чтобы стоящий за ней не увидел Серсею, и попросил вернуться через полчаса, потому что он только встал и катастрофически сильно занят.
Как только дверь снова оказывается закрытой, Серсея почти физически ощущает искрившуюся в воздухе неловкость, которая начинает сводить с ума уже спустя пару секунд молчания. Королева ждет около минуты, что же скажет ее брат, но терпение заканчивается раньше, чем с уст мужчины слетают хоть какие-то слова.
— Мне нужно сменить платье перед завтраком, я, пожалуй, вернусь к себе, — как можно более расслабленно говорит Серсея, но слышит, как ложь битым стеклом хрустит на слетевших словах.
— Да, конечно, — кое-как выдавливает из себя Джейме с задумчивым видом: Серсея даже начинает сомневаться, услышал ли он ее — и снова отворяет дверь, чтобы пропустить сестру.
