Марк беспокойно посмотрел на пожилого богача, который без рубашки, брюк, но в ботинках и длинных белых кальсонах поборол огромные прибрежные волны и кидался все дальше вперед, махая руками. Голоса его слышно почти не было, но иногда доносились какие-то невнятные вскрики – кажется, сплошь ругательные.
Марк пошел к воде, желая вернуть пьяного богача на сушу. Но сколько он ему ни кричал, чтобы тот вернулся, богач не слышал, слишком был громкий шум волн. Марк видел, как Клеверс взмахнул руками и пропал за очередной волной. Марк метнулся туда-сюда, не зная что делать – людей на берегу не было, стояла уже ночь. А страх, к стыду Марка, не давал кинуться вслед богачу. Марк понимал, что действовать надо быстро, собутыльник богача пьян, а пока Марк вернется обратно в кафе, пока приведет кого-нибудь, может, будет совсем поздно. Если бы не этот страх! А ведь раньше Марк вполне сносно плавал, да и было это не так давно, два года назад, а потом произошел тот несчастный случай, который повлек за собой его кратковременную смерть.
Марк подходил все ближе и ближе к морю. Волны были не то что днем, совсем не ласковые, издалека видно, какая глубина скрывается за ними – шумными, черными, злыми. В тот несчастный день, когда он на миг умер, стояла вот такая же летняя ночь и накатывали огромные, жаждущие жертв, волны.
Воспоминания о прошлом ужасе усилили страх, но Клеверс над водой так и не появлялся, хотя прошло уже минуты две или три, и тогда Марк, запретив себе думать, скинул туфли и рванул вперед, с разбегу рухнув на волны. Они ударили, отшвырнули его чуть ли не обратно на песок. «Трусу здесь не место», – зашипели они и захихикали шуршащим, булькающим смехом.
Но Марк упрямо бил по волнам, будто это был враг, которого надо было победить, лез вперед, одолевая волны, которые продолжали шумно хохотать. Он греб словно лопастями и плыл вперед. «Я плыву!» – вдруг понял он. И от осознания этой дикой странности приходил то в восторг, то в ужас. Теперь ему казалось, что море злится и шипит: «Заглоти его, съешь его, утяни его». А ему и самому надо было погрузиться в эту черную бездонную пучину, чтобы отыскать богача. Страх смерти сковал его сознание, но он все же нырнул в глубину вод. В голове его мелькнула мысль, что, может, вместо него утонет его прежняя жизнь, а он возродится обновленный?
Нырнув, Марк вдруг увидел светлое пятно, подумал, что это должно быть тело Клеверса и, проталкиваясь в глубь и толщу воды, схватил светящееся тело. Вздохнуть, ему уже не терпелось вздохнуть, а для этого еще надо было тащить вверх богача. Но вдруг притянув к себе светящееся тело, он увидел, что это вовсе не пьяное тело богача, это была огромная, с серебряной, величиной с монету, чешуей полутораметровая рыбина, эта рыбина смущенно ему улыбалась. Он не знал, что больше напугало его – эта неожиданная подмена или её смущенная улыбка. Марк хотел оттолкнуть рыбу прочь, но хвост ее уже ловко обвился вокруг его ног, а один из плавников взял под локоток.
– Марк, – вздохнула рыбина. – О, Марк, – и она захихикала.
Он опять попытался отбрыкаться от неё – не понимая, сходит ли с ума от отсутствия кислорода или это…
– Русалка? – сказал Марк, а может, и подумал, так как если бы сказал, то тут же бы хлебнул воды, но этого не произошло.
– Ставрида, – обиженно произнесла рыбина. – Никаких получеловеков. Просто рыба.
– Мне пора, – опять то ли подумал, то ли сказал Марк. – Мистера Клеверса надо спасать.
– Да он не утонул, наверху он. Ты его проглядел.
Она прижималась к нему своей холодной, жесткой, как металл, чешуей, которая чувствовалась даже сквозь одежду, и глядела на него огромными черными круглыми глазами.
– Так скучала по тебе. И столько хотела тебе сказать, а сейчас растерялась, – захихикала она. – Я бы сама к тебе еще раньше заявилась. Но я не знала, где ты. Да к тому же, наверное, я самая скромная из ставрид.
– Не бывает таких огромных ставрид, – то ли Марк себя хотел поймать на сумасшествии, то ли её уличить во лжи и узнать, кто она на самом деле. Может, это какой оборотень морской. А может, он наглотался воды и это его предсмертный глюк?
– Может, такую как я, не каждый день встретишь, но и ты хорош. Разве бывают официанты, которые не дышат под водой по пять минут?
Марк дернулся, вспомнив, что давно бы пора ему глотнуть воздуха, и вдруг с ужасом понял, что в этом не нуждается и даже не хочет дышать. Но он хотел вырваться из объятий этого серебристого чудовища, хотел бы сказать: «Сгинь, нечистая!», а потом опять встретил ее взгляд, такой нежный и даже наивный, и невозможно уже было говорить ей таких обидных слов. Странно, что эти круглые фосфорицирующие глаза могли так нежно смотреть.
– Отпустишь? – попросил Марк.
Она размотала хвост, но продолжала держать его руку своим колючим плавником.
– А тебя не мучает одиночество? – спросила она тихо. – Мне показалось, ты так печален и всегда один. Вот я тоже, вроде бы всегда в стае ставрид, но такая тоска, – она даже второй плавник прижала к сердцу, показывая силу своей рыбьей тоски, – и такое чувство, что меня никто не понимает и никому до меня нет дела.
– Хм, – сказал он и наконец-то сбросил её плавник со своей руки.
Тут же, радостный, рванул скорее вверх. До него донесся еле слышный голос ставриды:
– Извини, что напугала. Но я так обрадовалась, когда почувствовала, что ты прыгнул в море. Я так давно…
Марк вынырнул на поверхность, и на него обрушилась и ночь, и шум воды, он глотнул воздуха, хотя ему это и не было нужно. Вдруг он услышал голос Клеверса, обернулся и увидел, что тот уселся на буек, размахивает руками и поет, а точнее кричит, пытаясь переорать шум волн, какую-то песню. Марк поплыл к нему, а встреча со ставридой почти стерлась из чувств и памяти, словно сон. «Это был минутный сон», – решил он и поставил на этом точку. Он слышал, что некоторые люди могут засыпать прямо на ходу на несколько секунд, может и у него как-то так вышло.
Марк заставил Клеверса слезть с буйка и приплыть обратно к берегу.
На берегу их встретил обеспокоенный Ян. Он кинулся к богачу, подобрал по пути вещи того и вручил их, хотел было уже что-то говорить, но богач перебил его, опять затянув песню, потом перебил себя и заявил, что не помешало бы выпить еще.
Марк потоптался на месте, не зная, что ему делать: ему хотелось бы поговорить с этим странным Клеверсом, хотя он еще и не понимал, зачем и для чего. Но эти двое уже забыли про него и потопали по пляжу куда-то дальше в темноту. Марк развернулся и направился обратно в кафе. Он посматривал на море и не мог поверить, что вот только сегодня утром он увидел всех морских тварей, а теперь ему привиделась еще и говорящая рыбина. Но, не смотря на панику открывшегося сумасшествия, он с радостью подумал, что смог кинуться в пучину.
– Может, теперь я избавился от своего странного страха? – пробормотал он себе под нос.
Принимая душ, он глянул на руку, слегка поцарапанную ниже локтя, и подумал, что это не от плавника той говорящей рыбины, не было никакой рыбины – мало ли, на работе где поцарапался, а все остальное просто бред от усталости в конце рабочего дня и теплого вина. «Да, – твердо кивнул он головой, – такой же бред, как и утреннее видение в море».
Глава 2
Но все же эти странные случаи он не мог до конца приписать просто бреду. Это было слишком уж нечестно по отношению к своему разуму. И он это понимал. Он всю ночь мучился мыслями о своих вдруг появившихся видениях. Он понял, что не хочет больше считать себя сумасшедшим или ненормальным. И он хочет поговорить об видениях хоть с кем-нибудь.
Этот богач Клеверс и его друг Ян – какие интересные разговоры они вчера вели! И самое главное: этот Клеверс говорил что-то о ставриде, и явно не в гастрономическом плане, а будто о человеке. А вдруг они говорили именно о ставриде, что встретил Марк вчера в море?
И эти странные вопроса Клеверса к Марку, кто он, да откуда и случаем не библиофил или ихтиолог. Будто как-то догадался, что его, Марка, что-то необыкновенное связывает с морем. «Что, собственно, верно, – вдруг с удивлением подумал Марк. – Вот взять хотя бы мои сны». Куда было тягаться недавно появившемуся черно-белому кино с его цветными, странными, жутко реалистичными снами. Правда все эти странные сны были всегда о море. О его бездонных глубинах, где Марк плавал легко и свободно. Он всегда был в этих снах один, только иногда рядом раздавался легкий серебряный смех – который настораживал, так как Марк не видел, кто смеется, но и радовал одновременно. И Марку вдруг то ли показалось, то ли вспомнилось, что смех этот был похож на смех той огромной ставриды, которую он встретил вчера.
