Mick Wall

ENTER NIGHT: METALLICA. THE BIOGRAPHY

© 2010 by Mick Wall

В оформлении обложки использована иллюстрация: Mono Creative Studio mymono.ru

Редакция выражает особую благодарность за помощь при создании книги О. Нестеровой

© Перевод. А. Захаров, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Грязно-белый автобус катил по старой однополосной дороге. Тем паршивым серым утром было холодно; температура опустилась чуть ниже нуля. Конец сентября, но в Швеции, где летом солнце никогда не спит, ночи снова становились длиннее. Скоро наступит мрачный период в середине зимы, когда взлетит национальная статистика суицидов, а также потребление наркотиков и алкоголя – придут снега и круглосуточная темнота. Пока же дорога впереди была чистой. Да, холод и темнота, но дождя не было много дней, и земля под вращающимися колесами была сухой, как старые кости.

Бодрствовал только водитель, как он утверждал позже. Все остальные – четверо музыкантов группы, их тур-менеджер, трое техников для выступлений – спали на своих тонких деревянных кроватях, врезанных в стенки задней части автобуса, с картонными крышками над окнами, защищавшими от сквозняка. Английский автобус был не лучшим вариантом для ночных путешествий по неанглийским дорогам, где дорожное движение организовано с правой стороны, а не с левой. Водитель много раз ездил по этим дорогам, в отличие от группы, которую вез. Все всегда было по плану; и в этот раз должно было быть так же.

А потом случилось это.

О чем они позже спорили. И до сих пор спорят, четверть века спустя. Был ли на дороге лед? Было достаточно холодно, но ведь дождя не было: ни снега, ни кусочков льда ни в один из предшествующих дней. Тогда, может быть, водитель уснул? Или он был пьян, или, возможно, под кайфом? Если так, то почему полиция, арестовавшая его на месте происшествия, потом отпустила, сняв все обвинения? Или что-то случилось с автобусом? И снова криминалисты сказали «нет». Когда они осмотрели обломки, техническая сторона вопроса оказалась в порядке. Единственное, что кто-то мог впоследствии знать точно: автобус перевернулся, когда вошел в легкий левый поворот. Первым это осознал водитель, сидящий с правой стороны, когда увидел, что автобус соскользнул с аварийной полосы в сторону гравия, насыпанного вдоль трассы, а правые колеса врезались в грязь.

Теперь уже совсем встревоженный, с широко открытыми глазами, водитель крутанул руль резко влево в попытке вернуть автобус на дорогу. На секунду ему показалось, что у него получилось. Но хвост автобуса занесло вправо, и огромные задние колеса сошли с дороги и прыгали по грязной обочине. Водитель в панике пытался взять ситуацию под контроль.

Безрезультатно. Люди в хвосте автобуса начали просыпаться, с криками падая со своих коек. Автобус накренился в сторону, в считаные секунды сделал полный разворот, и колеса остановились, как только тошнотворно врезались в бордюр на противоположной стороне дороги. Звук бьющегося стекла, снова крики и стоны, а затем ужасающий момент, когда автобус опрокинулся набок и ударился о землю с громоподобным треском.

Двое из девяти пассажиров лежали под кроватями, которые сложились друг на друга слева направо. Пятеро отделались небольшими травмами: сломанным пальцем ноги или еще чем-то, а один лежал мертвый, и его ноги торчали из-под заваленного автобуса. Водитель оказался везучим – лишь небольшие порезы и синяки.

Рассвет лежал у самого горизонта, но было все еще темно и так же пронизывающе холодно. Одним из первых, кто выбрался из-под обломков, был барабанщик: низкий худощавый парнишка с длинными волосами чайного цвета. Он сорвался с места и побежал по дороге, сам не зная куда, просто подальше оттуда, настолько обезумевший, что не чувствовал боли в сломанном пальце ноги. Этот сообразительный молодой авантюрист привык ко многому, но такого никогда не видел.

Вслед за ним выбрался гитарный техник, гигант высотой шесть футов семь дюймов, который выкарабкался из переднего левого выхода, который теперь был люком в потолке, и стоял в одном белье, его спина горела от боли.

Из заднего запасного выхода подошел солист, высокий парень с растерянным видом, тоже в одних носках и белье; он орал и вопил, вне себя от гнева. Кашляя и крича, за ним следом шел гитарист: еще одна невысокая тощая и сухая фигура с большими темными глазами, наполненными ночным небом и пеплом. Все шумели наперебой, никто не знал, что происходит, что делать и что будет дальше. Было все еще темно, промозгло, и к такому, чем бы это ни было, никто не был готов. Они лишь понимали, что все плохо, чертовски плохо.

К тому моменту, когда час спустя появился второй автобус, с остальной частью команды, и примчалась первая из семи машин «скорой помощи», только тур-менеджер, казалось, осознал, что произошло, и пребывал в таком шоке, что понятия не имел, как донести это до остальных. Донести мысль о том, что они оставят здесь одного из своих. Не кого-то случайного, а того, в ком они чувствовали источник своей удачи, кем дорожили больше чем друг другом, на кого всегда равнялись, даже когда подшучивали или пренебрегали его советом, кого ценили за чувство целостности, чувство правильного и неправильного, которое остальным всегда казалось немного чрезмерным просто потому, что молодые сопляки не всегда задумываются о правильности, скорее о том, что круче здесь и сейчас.

Темнота отступила, и серое рассветное небо размылось над их головами. Они залезли в машины «скорой помощи» и уехали, еще не зная, что за спиной оставили не только свое прошлое, но и будущее. Единственный, кого они любили и делили между собой, гласно или негласно, до того самого момента, когда автобус врезался в невидимый кусок льда, а чертов водитель если и не спал, то был недостаточно бодр, чтобы следовать изгибу дороги; карта сокровищ, которая принадлежала им до тех пор, пока дьявол не взял все в свои руки и не изменил их жизни навсегда. До того самого момента, пока Клифф Бертон, басист, ушедший на их глазах, не забрал с собой душу группы вместе с ее самым банальным за всю историю тяжелого металла названием: Metallica.

Так странно и неожиданно, что спустя столько лет я начал думать, а было ли все это на самом деле, или это своего рода ложные воспоминания, вызванные травмой. Но вид Ларса, прыгающего ко мне на костылях вниз по лестнице Hammersmith Odeon, до сих пор стоит перед глазами, несмотря на все эти дни, годы и жизни, которые прошли между нами.

Я не помню того концерта, кто и что это было, только момент, когда он на всей скорости соскочил со ступеней, окрикнув меня по имени:

«Эй, Мик, твою мать! Что происходит?»

Главный вход заперт, фанаты давно ушли, и я мог только предположить, что он просто тусовался на той же алкогольной вечеринке после концерта, где я тоже был, слоняясь по бару наверху до самого утра, а теперь искал такси. Но тогда я его не видел. И все же в том состоянии, в котором я находился в тот момент, мое поле зрения было ограничено, сжато до сморщенного острого кончика иглы. Это была первая вылазка после смерти моей матери за пару недель до этого. Она была моложе, чем я сейчас, когда ее сразил рак мозга, и концу, хоть он и был относительно внезапным, предшествовали абсолютно бесчеловечные обстоятельства, мучительные для нее и невыносимые для тех из нас, кто при этом присутствовал.

Через мгновение он уже был внизу, прямо у меня перед лицом. «Эй!» – сказал он. Я вопросительно кивнул в сторону костылей. «Мой палец», – сказал он, как будто это было настолько старой новостью, что даже не стоило упоминания. Должно быть, я выглядел озадаченным. «Я сломал его». Я уставился на него. «В аварии», – добавил он нетерпеливо.