-Сказали,- буркнул Конан, немного успокаиваясь, - и что с того?

-Ты надеялся, что немедийцев выбьют из Аквилонии, когда был в плену и еще ничего не знал обо мне,- продолжал Ксальтотун,- позже ты надеялся, добыть Сердце Аримана, которое сгинуло неведомо где. На что ты надеешься сейчас, киммериец?

-На себя!- рявкнул Конан,- я не буду твоей марионеткой.

-Не марионеткой, но союзником,- примирительно сказал Пелиас,- времена сильно изменились, Конан и нам всем стоит держаться вместе.

-Если ты откажешься, мне придется убить тебя,- произнес Ксальтотун.

-А ты попробуй!- рявкнул Конан.

-После чего истребить твое войско, так как это было при Валькии,- невозмутимо продолжал Ксальтотун,- а Тарантию будет ждать судьба Волантиса. Ты, может, уже слышал, что с ним стало?

Конан скрипнул зубами – до него доносились неясные слухи о страшном бедствии, постигшем чужеземный город, что позволило Олегаро беспрепятственно занять запад Зингары.

-Теперь, когда Валерий мертв, я бы мог отдать Аквилонию Амальрику,- продолжал Ксальтотун,- он давно мечтает воссесть на престол объединенной империи. Но так он заберет слишком много власти, поэтому я и хочу вернуть тебе корону. Вдвоем вы неплохо уравновесите друг друга.

- А править нами будешь ты? – едко спросил Конан.

-Разумеется. Вы оба принесете мне клятву верности.

Конан хотел было снова выругаться, но сдержался. Первоначальный гнев прошел и он рассуждал с холодной головой. Как бы он не ненавидел Ксальтотуна, без Сердца Аримана нечего и думать о том, чтобы победить ахеронца. Он напрасно положит свою армию, а страна вновь окажется под властью чужеземных захватчиков, которые выместят на его подданных стародавнюю злобу.

-Мне нужно подумать,- бросил Конан,- до утра.

Он развернулся спиной к двум чародеям и направился в лагерь. Пелиас. Оглянувшись на Ксальтотуна, кинулся догонять короля.

-Мне это нравится не больше чем тебе, Конан, - кофиец прервался, чтобы сделать большой глоток вина, - присягни ему, ради своего королевства.

Они вновь сидели за столом в королевском шатре перед кувшином с вином. Но пил один Пелиас – Конан так и не притронулся к вину, мрачно сверля взглядом мага.

- Если бы был хоть какой-то выход, я бы встал рядом с тобой, - продолжал он, - но выхода нет…пока во всяком случае.

-Что значит «пока»?- быстро спросил Конан. Поколебавшись, Пелиас выложил ему содержание разговора в Алой Цитадели и сговоре с Гликоном и Асаг-Баалом.

-Может в Асшае я и смогу найти средство одолеть пифонца,- закончил свою речь кофиец,- но для нужно, чтобы я не вызывал у него никаких подозрений и он убедился в моей лояльности…до тех пор пока я не почувствую себя достаточно сильным.

- Ну да, а до тех пор я буду вассалом у этого некроманта,- Конан передернул плечами,- тебе легко говорить, ведь не ты будешь давать ему клятву.

-Я дал иную присягу,- пожал плечами Пелиас,- вырванная силой клятва немногого стоит, да и пифонец, я думаю, не раз даст повод ее нарушить. Главное сейчас – усыпить его бдительность и выиграть время. А дальше поглядим.

Конан еще раз мрачно посмотрел на колдуна и потянулся за кувшином.

Наутро войска так и не сошлись в битве - вместо этого оба военачальника приказали отступить от брода. К нему выехало только четверо – со стороны немедийцев барон Амальрик и сам Ксальтотун, со стороны авкилонцев - Конан и Пелиас.

-Я соглашусь на твои условия, чародей,- без лишних прелюдий начал Конан,- если мне и вправду вернут корону, а немедийские войска выведут из Аквилонии. На этих условиях, я готов признать тебя своим сюзереном. Если нет – убей меня сразу и покончим с этим.

Амальрик помрачнел, бросив искоса взгляд на колдуна, но тот лишь величаво кивнул, соглашаясь. Вассальная присяга была дана тут же и Ксальтотун торжественно возложил корону Аквилонии на черные волосы Конана.

-Можете возвращаться к своему войску Ваше Величество,- произнес Ксальтотун,- дорога в Тарантию свободна. Но не слишком затягивайте торжества– впереди у вас новая война.

-Война? – хмуро протянул король,- с кем?

-Западные провинции королевства разоряют пикты,- пояснил Ксальтотун, - у них новый вожак, который объединил большинство кланов. Он именует себя Вороном и некоторые поговаривают о том, что он хочет объявить себя королем.

-Король пиктов?- усмехнулся Конан,- вот уж и вправду чудо из чудес.

Однако он сразу поверил Ксальтотуну - еще в Зингаре он слышал о том, что пикты необычайно обнаглели, с небывалой дерзостью атакуя границы.

-Это будет не очередная карательная экспедиция, - продолжал Ксальтотун, - а настоящее завоевание. По ту сторону Великого Леса, есть большие города, один из которых уже стал нашим союзником. Там же стоит и орда, присягнувшая мне. Мы не сможем завоевать всю Пустошь Пиктов, но пробить в нем надежную дорогу, с сетью фортов и военных поселений, думается, тебе по плечу. Квохор очень богатый город и торговля с ним озолотит купцов Немедии и Аквилонии.

-Пройти войной через все земли пиктов,- Конан посмотрел на колдуна как на безумца,- хайборийцы не способны на это.

-Только хаборийцы да,- кивнул ахеронец,- но им будет подмога. С противоположной стороны леса идут мои дотракийцы и квохорцы. Им помогают несколько племен пиктов, что не покорились Ворону – и также они помогут тебе, когда ты пойдешь войной на Запад. И пойдешь во главе воинов, что яростью не уступят пиктам – настоящих северян.

-Что?!- воскликнул Конан, впервые по-настоящему удивившийся,- откуда?

-С Севера,- усмехнулся колдун,- несколько киммерийских кланов и одно из племен асов, ушли на юг, спасаясь от мертвецов Вамматар. Сейчас они разбойничают в Гандерланде и Пограничном Королевстве, грабят подданных твоих и Амальрика. Я бы мог рассеять и истребить их, но решил, что ты найдешь им лучшее применение. Убеди их присоединиться к твоему войску и расскажи, что они могут расселиться на тех землях, что отвоюют у пиктов.

Конан кивнул, чувствуя, что в его новом статус впервые обнаружилось хоть что-то приятное. Пикты издавна были заклятыми врагами киммерийцев, а уж возможность схватиться с ними бок о бок с соплеменниками, словно возвращала короля во времена бурной и кровавой молодости.

-Ладно,- буркнул Конан,- твоя взяла, чародей. Я буду идти рядом с тобой, как и ты рядом со мной – и мы посмотрим, куда нас приведет эта дорога. За возможность срубить пару сотен пиктских голов, я, возможно, и не стану вспоминать, как и где мы впервые познакомились.

«Но уж точно и не забуду об этом»,- подумал Конан, угрюмо ощерившись в ответ на змеиную улыбку чародея.

========== Завязки ==========

1.

Небольшая лодка пробиралась по узким протокам, петлявшим меж поросших буйной растительностью островов. Направлял суденышко высокий худощавый мужчина, отталкивавшийся от илистого дна длинным шестом. Под черным капюшоном угадывалось бесстрастное лицо с желтоватой кожей и узкими глазами. На носу лодки сидел и еще один пассажир – кутавшаяся в рваное тряпье старуха с растрепанными седыми волосами.

Временами им попадались пепелища неказистых деревушек, где средь дымящихся развалин пировали на телах убитых негров шакалы и вороны. Встречались тут и более опасные падальщики – возле обгоревших остатков большой хижины, жадно чавкая, пожирали мертвечину уродливые человекоподобные твари, с серой кожей и острыми клыками. Налитые кровью выпученные глаза настороженно провожали лодку, но нападать твари так и не решались, угадывая скрытую силу неподвижно сидевшей старухи.

Вся Лусиана полыхала в пламени ярости и мести – вернувшиеся с войны отпрыски плантаторов с небывалой жестокостью мстили восставшим рабам, вырезая их без различия пола и возраста. Молодые отпрыски лусианской знати, уцелевшие во время резни, объединялись в вооруженные отряды, рыскавшие по лесам и болотам в поисках прятавшихся негров. На помощь мстителям Аргос отправил несколько нерегулярных полков, а мессантийские купцы наняли лучников-шемитов. Восставших рабов вешали, резали, топили, их шаманов сжигали на кострах, а вожаков распинали как жертву Митре – изуверская жестокость черных дикарей породила в ответ не менее жестокие меры, воскресив древние обычаи хайборийцев, казалось, давно забытые за века цивилизации. Ходили и более мрачные слухи – о некоем кофийском колдуне, заключившим договор с отродьями Рабирийских гор и призвавших их на помощь лусианцам. Ночью, гули устраивали свой, «серый террор», многократно более страшный, нежели дневной, «белый».