— Прости меня, Господи, — сказал Первый, поворачиваясь на другой бок, чтобы перекрестить живот. — Киев, Ворошиловград, Донецк… — Глубоко и с сожалением вздохнул. — Киев, Ворошиловград, Доне…

Он заснул, рука разжалась, и из ладони в сапог — то ли во сне, то ли наяву — выпорхнул небольшой клочок бумаги.

Щепкин вздрогнул — сквозь упругое перо подушки услышал звонок мобильного телефона. Телефонный номер зарегистрирован на умершего человека, потому звонок насторожил Щепкина. Он решил не отвечать, ибо подними трубку, мог случиться конфуз… всякое могло выйти. Щепкин не намеревался раскрываться, и факт звонка не понравился чрезвычайно. Тем не менее, кто бы это мог быть? Точно не Рублев. Должно быть, ошиблись, решил он, взбивая над головой подушку, но аппарат пищал не переставая; Щекин стиснул зубы и на цыпочках подкрался к столу: на табло определителя светилось незнакомое число. «И ведь не унимается, — подумал он, вопросительным знаком нависая над телефоном. — Сволочь какая!» Щепкин бесшумно поднял со стола ручку и записал номер. «Ну нет, нет никого!» — мысленно прокричал он, и трубка, будто ожидая этой простодушной лжи, тут же умолка.

— То-то! — сказал Щепкин, возвращаясь под подушку.

От волнения сердце колотилось так, будто готово было вот-вот выскочить из-под ребер — какой тут сон! — Щепкин несколько раз перевернулся, кулаками вбивая в подушку недовольство и бормоча ругательства, затем поднялся, чтобы обреченно поплестись на лоджию. Он сел на траву и, не мигая, уставился перед собой…

Щепкин встретил Рублева около года назад. Тот пришел «восстанавливать» попугая. Рублеву отказали, пояснив, что услуги оказываются исключительно в отношении людей. Рублев, однако, отказом не удовлетворился, принялся «искать правду», заявил, что «VOSSTANOVLENIE Ltd» нарушает его права, в частности, права потребителей — вообще, и… чуть ли не самого попугая — в принципе. Через несколько дней он принес какие-то материалы, чтобы обширно сослаться на мутное законодательство. Щепкину пришлось вмешаться в спор, и попугая восстановили в эксклюзивном порядке. Это была большая алая птица с хорошим аппетитом. Рублев сообщил, что дама, чьи интересы он представляет, будет счастлива, безропотно оплатил немалые расходы и, водрузив птицу на манер охотника-беркутчи, степенно удалился.

В тот же вечер он вернул попугая обратно: оказалось, что птица говорит не те слова. «Помилуйте, но это другая птица, — возразили Рублеву, — стопроцентного восстановления не существует!.. Вы должны отдавать себе отчет ввиду определенных условностей…» Рублев не желал условностей, он требовал стопроцентного восстановления: он любил даму и хотел для нее попугая с привычными идиомами. Кто-то из менеджеров принялся растолковывать беспокойному клиенту специфические особенности учреждения, кто-то предложил потратить еще какое-то время на дополнительное обучение птицы, а кто-то догадался сделать из попугая чучело, оснастив его миниатюрным магнитофоном… Клиент равно не желал терять ни времени, ни птицы…

Все разрешилось довольно безболезненно: Щепкин самолично выехал к даме и в полчаса убедил ее принять птицу. Он раскрыл прихваченную с собой книгу по орнитологии и ногтем очертил нужный абзац. В тексте говорилось, что в силу гормональной перестройки и стремительного обретения зрелости, центральная нервная система попугая, переживающего переходный возраст, находится в состоянии крайнего психического возбуждения, в этот период как бы ломается голос и птица вступает в сложную фазу самоидентификации. «Таким образом, — захлопнул книгу Щепкин, — попугай в течение короткого промежутка времени идентифицирует себя попеременно то с… — в этом месте он чуть запнулся, огляделся и подыскал нужную персону, — а хоть бы с диктором телевидения, или даже с соседом! Или у птицы, — Щепкин почувствовал вдохновение, — может исказиться идентификация даже… даже генетическая. Вот!»

— Как это? — не поняла дама.

— Это когда… это когда в памяти всплывают образы, доставшиеся от предков, — не смущаясь соврал Щепкин…

Но вновь звякнул и затих телефон, и он вернулся в реальность… Как быть, как быть? Ему нужен Рублев, а Рублев не объявляется… Щепкин опустился спиной в траву, подогнул ноги, замер…

Спустя какое-то время после истории с попугаем, кто-то из сотрудников пригласил Рублева на работу в «VOSSTANOVLENIE Ltd», Щепкин одобрил. На собеседовании он попросил Рублева рассказать об истории происхождения фамилии. «Уж не от «рубля» ли?» — улыбнулся Щепкин. «Нет, — уверенно возразил Рублев — а мог бы суетливо закивать, задергаться и с готовностью согласиться — и скромно так сказал:

— От глагола неопределенной формы «рубить».

И вся семейная история. Только ведь и «рубль» имеет сходное происхождение.

— А кем вам приходится Андрей Рублев? — проявил Щепкин эрудицию.

— Кто это? — спросил Рублев и тихенько так засмеялся. — Шучу, шучу… однофамильцем.

В пустующей приемной губернатора бодро затрясся и отключился чайник. Помещение походило на небольшую ухоженную оранжерею: стены, подоконник, рамы окон, рабочий стол украшали большие и малые горшки с пластмассовыми азалиями, гортензиями, фиалками. Кое-где на листочках красовались торговая марка и иероглиф страны-изготовителя. Хозяйка приемной, высокая и сдобная Антонина Константиновна, практично любила все эти гортензии за их неприхотливый, не требующий полива нрав. Незанятое пространство пестрело тарелками и вазами с клубникой. Клубникой увлекался шеф Антонины Константиновны, а она — и в этом заключалось ее неоспоримое достоинство — покорно разделяла увлечение. Клубникой потчевали гостей, отправляли в детские учреждения и даже сушили к зиме, дабы коротать бесконечные декабрьские вечера за чашкой полезного и вкусного клубничного чая.

Антонина Константиновна, раскачиваясь под высокой прической, выплыла из кабинета шефа, задом притворила дерматиновую дверь, опустилась за стол; через минуту она набирала телефонный номер Щепкина, одновременно прокручивая в голове предстоящий разговор.

«Добрый день, — вежливо, как учили, скажет она. — Вас беспокоят из приемной губернатора…» А Щепкин поинтересуется: — «Чем могу быть полезен?» — именно так, с ударением на последнее слово. Ну да, речь ведь о губернаторе. Она ответит, что хотела бы поздравить господина Щепкина и всех нас с перевыборами губернатора, а также попросить подъехать в шестнадцать ноль-ноль к зданию городской администрации на всенародное чествование. «Всенародное» ей не понравилось, и она повесила трубку. «Всенародное» нужно заменить на… Антонина Константиновна выудила из губернаторской папки заготовленный текст, вычеркнула неприемлемое слово, закатила глаза; нужно подыскать более привлекательное слово, например, «закрытое». Да, «закрытое» кого хочешь соблазнит. Она взялась за трубку… А с другой стороны, — Антонина Константиновна замерла, — то ведь Щепкин, тут «закрытое» может и не сработать, все-таки «всенародное» будет лучше.

Антонина Константиновна вновь набрала номер. После того, как Щепкин задумается над услышанным, нужно не мешкая поинтересоваться, куда отправлять машину. Этот вопрос самый важный и в папке он подчеркнут жирной волнистой линией. Далее Щепкин, как указано в тексте, обязательно спросит, почему такая честь, и Антонина Константиновна непременно должна будет сказать, что губернатор желает наградить господина Щепкина званием «Почетный гражданин города». «За особый вклад в развитие деловой и… — Антонина Константиновна сверилась с папкой, — культурной сфер города». «Кстати, — подумала она, — нужно «особый» поменять на «выдающийся» — так верней. Меня бы пробило…» Так, далее он заявит, что вклада никакого нет и что Компания отобрана; на это также есть заготовка, в данном месте Антонине Константиновне следует удивиться: — «Как, отобрана?!» — и сообщить, что сейчас же пожалуется губернатору, при этом все же настойчиво-настойчиво повторить вопрос, куда слать машину. На всякий случай нужно оставить Щепкину прямой телефонный номер губернатора — напротив этого абзаца в папке стоят три восклицательных знака. Антонина Константиновна представила, как Щепкин машинально записывает названный номер в память мобильного телефона, после чего протирает руки дорогим одеколоном…