Я всё ещё вдыхала аромат красок и грунтовки, когда из оцепенения меня вывел автомобильный сигнал. Не такси. Рядом со мной притормозил ярко-красный Додж «Вайпер», а я нашла себя стоящей посреди проезжей части.
— С вами всё в порядке, мисс? Может быть, вас подвезти?
— Нет, спасибо, всё хорошо.
__________
* — отношение абсолютной величины линейного ускорения, вызванного негравитационными силами, к ускорению свободного падения на поверхности Земли. Будучи отношением двух ускорений, перегрузка является безразмерной величиной, однако часто перегрузка указывается в единицах ускорения свободного падения g. Перегрузка в 1 единицу (то есть 1 g) численно равна весу тела, покоящемуся в поле тяжести Земли.
** — вариант эскиза в живописи, начальный этап работы над картиной, представляющий собой нанесение на холст композиции будущей работы, раскладка основных цветовых «пятен», грубая проработка объёма и формы основными тонами краски. Предназначается для последующей точной прорисовки.
*** — Цветовая модель Пантон, система PMS (Pantone Matching System) — стандартизованная система подбора цвета, разработанная американской фирмой Pantone Inc в 1963 году.
========== Часть III. Третий закон Ньютона ==========
—Ты сейчас нарушил закон.
— Какой закон?
— Третий закон Ньютона.
(Лаура Юлкунен)
Мир, вероятно спасти уже не удастся, а отдельного человека можно.
(Иосиф Бродский)
Он
Дни бежали, спотыкаясь об абсурдно одинокие вечера. Пицца надоела через неделю, бейсбол через две. Мать и отец гостили в моей тесной квартире совсем немного и были вынуждены вернуться в Чикаго — младший сын моего брата заболел и ему требовался уход родной бабушки. С другой стороны Чикаго — их дом, родителей можно понять. Теперь они могли рассказать о моих злоключениях соседям во всех красках. И я старался, чтобы люди были довольны, высунув длинный язык рассказчика во всю длину и ширину.
Но я бы соврал, сказав, что днями у меня оставалась хоть одна свободная минута. На службе, не допускавшей каникул, у меня не было времени даже на чашечку кофе: и если я не был занят составлением очередного рапорта, то разговаривал с начальством лично или давал интервью. А если Всевышний избавлял меня от всего этого, приходила очередь врачей: о, тут я уточню, что даже перед полётом на Марс никто не тыкал в меня иголками и не просвечивал столько миллионов раз. Об анализах вообще помолчу; почки отказывались вырабатывать физиологические жидкости в таких объёмах.
Но самым увлекательным оказались разговоры с психологом, из которых я узнал, что её зовут Эрида, ей тридцать восемь и она занимает слишком просторную для одинокой женщины квартиру на пересечении Прейри и Керолайн стрит.* Я искренне ждал, что эта информация взволнует меня, и даже записал её телефон, но мозг упрямо подкидывал воспоминания об инженере Парк, проведшей по моей вине не одну бессонную ночь. Эрида не сдавалась: декольте становились всё глубже, юбки короче, разговоры откровеннее.
Вообще, на отсутствие внимания я пожаловаться не мог. Меня узнавали повсюду: в пабе, на улицах, в общественных туалетах. Но я не чувствовал себя рок-звездой. Возможно из-за вопроса, что частенько мне задавали: «О, привет, Марк, это ты? Старина, скажи, ты что правда выращивал картошку на собственном дерьме?» Звездный флёр рассеивался мгновенно.
Да, и ещё. Будучи на Марсе, я строил планы. Просто потому, что строить что-либо постоянно в моей ситуации казалось необходимостью. Хотя бы для того, чтобы не сойти с ума. И одним из моих блистательных проектов был план по налаживанию связей с прекрасной половиной человечества по возвращении на Землю. Признаюсь, всё пошло прахом уже на начальной стадии воплощения. Во-первых, я и в прошлом не умел общаться с девушками, а за годы отсутствия навыки растерялись окончательно. Так что, «во-первых» и в единственных.
Однако, если покопаться глубже, причина моей пассивности скрывалась за дверями просторного кабинета Группы спутникового мониторинга. Но, несмотря на то, что я протоптал туда вполне материальную тропинку, Минди Парк следовало присвоить титул «Мисс Неуловимость» — застать её оказалось настоящей проблемой. Отлично заставалась только её чашка с остатками кофе и сонная служащая за соседним столом.
На сообщения Парк отвечать перестала. Совсем.
Она
— Минди. Я. Ненавижу. Садик, — крошечные ботинки сводной сестры отчаянно буксовали, но я упрямо тащила её к воротам. — У меня аллергия на детский сад.
— Почему ты так думаешь?
— Стоит только к нему подойти, меня выворачивает наизнанку.
— Послушай, Джул, — опустившись на корточки, я заглянула сестрёнке в глаза, — садик — твоя работа. Она такая же важная, как мамина или моя.
— Везёт тебе, Минди. Ты работаешь в НАСА начальником, а я в детском саду ребёнком, — проговорила Джул, беззастенчиво ковыряя в носу.
— Если заниматься добычей полезных ископаемых из носа, можно оставить в нём палец, — улыбнулась я. — И никакой я не начальник, просто возглавляю группу инженеров в одном из бесчисленных отделов.
— А правда, что ты влюблена в того парня, который сегодня вернётся с Марса?
Сердце подпрыгнуло и ударилось в подбородок…
— С чего ты взяла?
— Так говорит Тайра Смит из нашей группы. Слушай, Минди, а можешь попросить его написать в альбоме для меня, когда он приземлится? — с этими словами сестра сбросила лямку рюкзака с плеча и, покопавшись внутри этой гигантской плюшевой божьей коровки, извлекла на свет книжицу, облепленную всякой дребеденью вроде наклеек с лошадками.
— Послушай, Джул, но я НЕ встречусь мистером Уотни. Ни сегодня, ни в какой-либо другой день. Думаю, по возвращении на Землю у него будут дела и важнее меня.
— Это ещё почему? — возмутилась Джул. — Ты ж ему жизнь спасла?
— Нет, вообще-то. Я просто заметила, что марсоход переставлен относительно жилого модуля, ну, и батареи солнечные были очищены от песка. Если бы это не сделала я, то совершенно очевидно, через несколько дней Марка Уотни заметил бы другой инженер.
— Я думаю, это сутьпа, — деловито ответила Джул, убирая блокнот в рюкзак.
— Что такое «сутьпа?»
— Мама говорит так, когда что-то должно произойти и от этого не уйдешь.
— Ты с ума меня сведёшь своими наблюдениями. Иной раз рассуждаешь, как взрослая, а потом вдруг не выговариваешь слово «судьба».
— От этого суть не меняется. Думаю, Тайра права и ты стесняешься поговорить с Марком Уотни.
— Фигня. Просто у меня нет времени. И у него вряд ли будет. Когда экипаж «Гермеса» вернётся на Землю, Марк Уотни должен сделать массу вещей. И точно будет ему не до нас, Джул. Моя миссия по отношению к мистеру Уотни закончилась уже давно…
— Как всё плохо, — сморщила нос маленькая вредина.
— А впрочем, знаешь ли, давай сюда альбом. Я попрошу его подписать, но при условии, что ты сейчас же отправишься в сад.
— Сегодня?
— Сегодня не обещаю. Дай мне срок до конца месяца. Понятия не имею, как и где мне застать Уотни. Придётся тебе потерпеть.
Джул шмыгнула носом и раскрыла журнал. Белыми крыльями вспорхнули страницы в ещё по-детски пухлых руках.
— Вот тут, пожалуйста, — маленький пальчик указал на нужную страницу, которая содержала в себе вклеенную вырезку из журнала: на ней улыбчивый Уотни махал землянам рукой.
— Хорошо.
…
Злополучный альбом лежал на журнальном столике и сбивал мой настрой, а ведь холсты и кисти я приготовила ещё накануне. С распечатанной и вывешенной на угол мольберта фотографии на меня смотрел Марк Уотни. Будто бы укоризненно. Я показала фотографии язык и коснулась углём холста. Настроения рисовать уже не было, но отец любил повторять: «Главное начать, Минди». И у меня не было причин сомневаться. Правила жизни Джеймса Парка не раз помогали мне разобраться с проблемами.
И, тем не менее, через полчаса я отбросила уголёк. Из кипенно-белого холст стал равномерно серым. Такого же цвета тучи роились в душе. Я перекинула через плечо сумку, надела кроссовки и отправилась туда, куда хожу всегда, когда в жизни что-то становится непонятным.