«Кроме проклятия Вожделения, глупая идиотка», — отругала она сама себя.

Её сердце ушло в пятки, потому что она только что получила ответ на вопрос, которым задавалась всё это время.

Ибо, каким бы сказочным, эротичным и чувственным всё это ни казалось, Снейп просто действовал в рамках наложенного на него проклятия. Оно было намного сильнее её собственного, потому что профессора угораздило получить от Волдеморта двойную дозу, и поэтому он сам чаще обращался к ней за облегчением симптомов. Помимо этих моментов, Снейп продолжал обращаться с ней, как со студенткой.

До тех пор, пока чары не склоняли его к осуществлению похотливых желаний, директор старался не вести себя с ней так же предвзято и надменно, как с другими, но он использовал её в своих интересах. Снейп никогда не общался с ней неформально, кроме тех случаев, когда он был вынужден обращаться к ней по имени, как, например, сегодня вечером. И, конечно же, он никогда не смотрел на неё с вожделением до того момента, пока не обострялось чёртово проклятие.

И она, как классическая малолетняя дурочка, неверно истолковала его слова. В свете своей наивности и новизны первого сексуального опыта Гермиона позволила себе спутать его поведение во время приступов Вожделения с проявлением какой-то симпатии или даже… чувств.

«О, Мерлин! Кажется, он мне нравится!»

Она позволила себе увлечься чёртовым профессором.

Рядом с ним её сердце действительно билось чаще, даже когда на неё не воздействовало проклятие. Стоило ей подумать о нём, как её трусики вскоре становились влажными, а глаза следовали за Снейпом, куда бы он ни пошёл.

Она хотела его.

Хотела… безо всякого проклятия.

Испугавшись собственных мыслей, Гермиона резко поднялась и села на кровати, сбросив с себя Снейпа, от чего он сразу же открыл глаза. Она была права, он ещё не спал. Прижав колени к груди, гриффиндорка взволнованно дышала, беспомощно уткнувшись в них лбом. Она окончательно смутилась от того, что обнаружила в глубине собственных чувств и желала немедленно покинуть эту спальню, но в то же время другая её половина хотела никогда из неё не уходить.

— Гермиона? — тихо позвал Снейп. — В чём дело?

Она подняла голову и вытянула ноги, затем скрестила их и увидела неприкрытую встревоженность в тёмных — поразительно чёрных, как вороново крыло, — глазах преподавателя. «Странно, ведь раньше я никогда особо не замечала, какого уникального цвета его глаза». Однако она ничего не ответила.

— На тебя снова влияет проклятие? — продолжал расспрашивать он.

Гермиона покачала головой.

— Северус… — неуверенно начала она. — Могу я обращаться к тебе по имени?

— Можешь, — ответил он, не сводя с неё своих бездонных глаз. — Но только в пределах моей спальни и кабинета.

— Северус, — продолжила она после длинной паузы, когда наконец-то собралась с духом, — сейчас ты чувствуешь воздействие чар?

— Нет, — не задумываясь, ответил он.

— Значит, в данный момент никто из нас не испытывает Вожделения?

— Судя по всему — нет.

— Тогда почему мы здесь? Лежим голыми в твоей постели?

Его глаза расширились, но не от страха, а от быстро растущего понимания ситуации. Снейп не произнёс ни слова, словно не был уверен, спрашивает его девушка или обвиняет.

Внезапно Гермиона поняла, что именно ей нужно знать.

Она наклонилась к нему и встала перед ним на колени, затем осторожно прикоснулась пальцем к его нижней губе и слегка оттянула её вниз. Директор терпеливо ждал и позволил ей эту вольность. Видя, что он уступает, Гермиона мягко прижалась губами к его губам, слегка приоткрыв его рот, а потом отстранилась.

— Ещё… — прошептал он осипшим голосом.

Наклонившись во второй раз, она коснулась его губ и вновь едва ощутимо прираскрыла их. Он приподнял подбородок, поддаваясь ей и пытаясь продлить нежный поцелуй.

— Что ты делаешь, Гермиона? — спросил он с настороженным выражением на лице.

«Чёрт!» Он явно был смущён её действиями. «Я всего лишь лежала здесь и слишком глубоко погрузилась в глупый романтический туман, задаваясь вопросом — может ли между нами возникнуть что-то большее, чем секс, но, видимо, он теперь в ужасе».

Гермиона понятия не имела, почему Снейп попросил её притвориться любовниками, но, очевидно, не потому, что втайне желал её. Должно быть, по другой причине… В конце концов ему не привыкать играть разные роли. Наверное, это немного похоже на то, во что он играл перед Волдемортом — ему легче было притвориться, чем осознавать всю порочность того, что его заставляли делать.

Она присела на корточки.

— Я притворяюсь, — солгала гриффиндорка. — Разве не об этом ты меня просил?

В его глазах отразился удивительный спектр эмоций — покорность судьбе, смешанная с сильнейшим разочарованием, и всё это удивительным образом сочеталось с пламенным желанием.

«Должно быть, я обозналась… Возьми себя в руки, Гермиона!»

— Тогда, — начал он, скривив губы, словно тщательно подбирал слова, — давай притворимся…

Снейп обнял её за талию и притянул к себе всё ещё стоявшую на коленях девушку. Он склонил темноволосую голову к её груди, взял в рот один сосок и обхватил губами ареолу. Его язык заскользил вокруг самого кончика, который, как она чувствовала, моментально твердел под его прикосновениями.

— Ох… — выдохнула она, выгибая спину. Он положил руку на вторую грудь, поглаживая её широкой ладонью, словно оценивая вес и размер, а затем начал нежно перекатывать сосок между пальцами.

Глядя вниз на чёрные волосы взрослого волшебника, жадно посасывающего её грудь, Гермиона почувствовала между ног жар разгоравшегося желания и невольно придвинулась ближе к тому месту, где он сидел. Снейп выпустил изо рта её грудь, но продолжал обводить подушечкой пальца другой сосок.

— Ты под проклятием? — спросил он, приподняв бровь.

— Нет, — ответила она. — А ты?

— Нет…

Его грудь высоко поднималась и глубоко опускалась так же, как и её собственная, пока суровые бездонные глаза были неподвижно устремлены на неё. Звук её тяжёлого дыхания эхом отдавался в ушах, будто рёв водопада. Он неторопливо провёл кончиками пальцев по изгибу её талии, вокруг бедра и скользнул рукой вниз живота — к лобку, внимательно наблюдая за ней, следя за её реакцией.

— Раздвинь ноги, — попросил он тихим, но непреклонным голосом.

Гермиона позволила своим коленям разъехаться в разные стороны по матрасу. Теперь Снейп сидел напротив неё, скрестив ноги, и продолжал играть с её соском. Когда она открылась перед ним, он провёл пальцами вниз к розовым складкам и раздвинул их, зарываясь в мягкие нежные губы. Быстро найдя клитор, он начал кружить вокруг него, словно поощряя маленький плотный комочек.

— Если сегодня ты будешь играть роль моей любовницы, то я хочу, чтобы ты кончила передо мной — прямо здесь и сейчас, пока я буду смотреть, как ты дрожишь от удовольствия.

«О, Боже мой!»

Она могла поклясться, что его и без того сексуально низкий голос понизился ещё на октаву и теперь представлял собой искушение в чистом виде. «Может быть, именно голосом он и пользуется, чтобы затащить в свою постель очередную ведьму?»

— Открой глаза.

Гермиона не заметила, когда они успели закрыться. Его ловкие ищущие пальцы порхали и ласкали между ног, и, к смущению девушки, её бёдра начали непроизвольно двигаться в такт этим ласкам. Она попыталась успокоиться.

— Не сдерживайся. Любые действия или звуки, которые ты издаешь от удовольствия, только усилят твои впечатления… и мои тоже.

Каждый нерв в её теле теперь сосредоточенно отвечал на искусные ласки Снейпа, твёрдо и настойчиво возбуждающие клитор. Он не прикасался к ней больше нигде, но свободной рукой попеременно ласкал соски, обводя вокруг них большим пальцем.

— Я возбуждаю тебя, Гермиона? Скажи мне, — настаивал он, ускоряя движение руки, как будто знал, какое давление и скорость ей нужны.

— Да… — задыхалась она. — Да, именно так…

— К кому ты сейчас обращаешься?