— Каково чёрта, Малфой? — его губы скривились в презрительной усмешке. — Надеюсь, ты не пытаешься посягать на собственность одного из твоих соратников?

— Орла никому не принадлежит, Макнейр, — раздражённо парировал Драко, не отпуская её рук, несмотря на то, что она попыталась мягко высвободиться.

— Сомневаюсь, что Яксли бы с тобой согласился. Может быть, мне следует передать ему твои слова?

— Доноси на меня, если хочешь. Мне всё равно. Она моя подруга, и мы не делаем ничего плохого.

Лицо Драко побледнело ещё сильнее, чем обычно, и Орла заподозрила, что его храбрость — не более чем слова, поскольку выглядел он чертовски напуганным.

— Любопытно… И с каких это пор слизеринцы дружат с хаффлпаффцами? Особенно с хаффлпаффскими грязнокровками. Сомневаюсь, что твой отец одобрил бы это, Драко.

— Мне плевать, что думает мой отец! Ты бы давно заметил это, если бы интересовался не только шлюхами и чревоугодием, и хотя бы иногда смотрел по сторонам!

Лицо Макнейра побагровело от гнева, затем он наклонился к Драко так близко, что практически зашипел ему на ухо.

— О, я когда-нибудь доберусь до тебя, маленький избалованный засранец! Я проучу тебя за это! Попомни мои слова! Я не могу прикоснуться к тебе сейчас, но поверь мне — я сделаю это!

— Буду ждать с нетерпением, Уолден, — высокомерно ответил Драко, намеренно переходя на имя Макнейра в знак неуважения. — Теперь ты закончил? Мы вели приватную беседу.

Макнейр развернулся так резко, что края его чёрной мантии хлестнули Орлу по лицу, и зашагал вверх по холму к замку.

Они всё ещё держались за руки, и Орла почувствовала, что Драко сильно дрожит.

— Зачем ты сделал это? — встревоженно спросила она.

— Потому что прекрасно знаю этого грязного ублюдка!

— Но этот ублюдок может тебя убить!

— Он не сделает этого, потому что меня здесь не будет. Теперь ты пойдёшь со мной?

Глаза Драко горели от страха и энтузиазма. Это было заманчивое предложение. Но она едва его знала. Фактически они разговаривали всего дважды, и теперь Драко попросил её сбежать с ним — тогда бы они проводили вместе дни и ночи, скрываясь от Пожирателей смерти и егерей.

— Прости, Драко, но я не могу. В Хогвартсе мне не нужно прятаться. Всё равно я нахожусь под защитой, меня кормят и обучают. И пусть я здесь только благодаря милости Волдеморта, но за мной не охотится комитет по регистрации магглорождённых. И… я чувствую себя в безопасности.

Драко горько усмехнулся, от чего его красивое лицо непривлекательно исказилось.

— В безопасности?! Конечно, Орла… В безопасности до следующего раза, когда явится Яксли и захочет тебя изнасиловать, а то и убить! В безопасности до следующего Пожирателя смерти, которому Тёмный Лорд отдаст тебя, когда ты надоешь Корбану!

Девушка вздрогнула и вырвала свою руку, чувствуя себя странно опустошённой от хладнокровности в его словах. Отвернувшись от Драко и глядя на видневшийся вдалеке Запретный лес, она кожей чувствовала, как он смотрел на неё ледяным взглядом, но тем не менее искренне хотел ей помочь.

— Это не жизнь, Орла! Мы всё равно его не победим, — тихо подвёл он итог.

— И что ты предлагаешь нам делать? Я не боец! Не храбрая и не умная! Ради Мерлина, я — чёртова хаффлпаффка, Малфой!

Драко насмешливо фыркнул, и она не смогла удержаться, чтобы не сделать то же самое, когда вспомнила об их давнем соперничестве между факультетами. На самом деле, хаффлпаффцы всегда были гораздо храбрее, чем они сами о себе думали, и все остальные факультеты прекрасно об этом знали.

— Просто подумай об этом, Орла. Это всё, о чём я прошу. По крайней мере, ты знаешь, как спрятать нас, а я смогу защитить тебя и устрою всё остальное, — серьёзно сказал он.

Девушка снова посмотрела на него.

— Как мы вообще выберемся из замка, Драко? Территорию Хогвартса окружают сильнейшие защитные чары и теперь запретили посещение Хогсмида, где мы могли бы ускользнуть и добраться до точки аппарации.

— Это я уже придумал… — заявил он с некоторым оттенком высокомерия.

— Придумал? Расскажи!

— Нет. Пока ты не согласишься пойти со мной.

— Звучит очень по-слизерински!

— Да, мы действительно используем любые доступные методы ради достижения своих целей, — усмехнулся Драко.

— Где-то я уже это слышала… — ответила она, но улыбнулась в ответ и снова взяла его за руку.

Тем временем Уолден Макнейр поднимался по винтовой лестнице, которая вела в кабинет Снейпа, обдумывая важную информацию о Драко и грязнокровке Яксли, которую хотел донести до директора как можно скорее.

***

— Эй? Гер’миона? Ты там?

Услышав тихий женский голос, доносившийся из кухни, Римус быстро сбежал по лестнице. Ворвавшись в комнату, он увидел в огне светловолосую голову Флёр Делакур и бросился к ней, опустившись на колени у камина, чтобы она могла его видеть.

— Флёр?!

— О? Кто вы? И где Гер’миона?

— Это я, Римус Люпин! Гермиона в Хогвартсе, учится в школе, но она была здесь вчера, пыталась связаться с тобой через каминную сеть.

— О, Р’имус? Пр’ости, я не узнала тебя. Как дела, mon ami?

— Полагаю, так же, как и у тебя. Я могу отойти в сторону, если ты захочешь пройти ко мне? Мы могли бы поговорить лицом к лицу, а не через камин.

— Ты сам пр’оходи ко мне. Я не одета, и не могу сейчас выйти из дома.

Поправив на себе мешковатый коричневый свитер, который он носил последние три дня, и стряхнув с него крошки, Римус выпрямился и шагнул в зелёное пламя. Закружившись, он быстро добрался до камина, который Флёр открыла со своей стороны. Как и предполагалось, он оказался в гостиной коттеджа «Ракушка». Флёр вернулась в засекреченный дом, в котором проживала вместе с Биллом во время их недолгого брака. Сердце Люпина болело за неё не меньше, чем за старшего сына Уизли.

— Ох, Флёр!

Римус протянул руки, желая заключить её в объятия, но не хотел давить на неё, если девушка всё ещё была ошеломлена — он просто предлагал ей своё утешение. Флёр бросилась к нему, беззащитно прижавшись к мужской груди и начала рыдать — безудержно, выворачивая наружу всё эмоции, которые эхом отражались от его собственного горя. Люпин ничего не делал, только обнимал её и ласково поглаживал по спине, пока её истерика не начала утихать. Всё время после финальной битвы она провела в одиночестве, и, должно быть, отчаянно нуждалась в поддержке и дружеском плече.

— Р’имус! О, неужели все они погибли?! Их замечательная семья! Мой хр’абрый муж, его р’одители и все их дети…

— Нет никакого смысла вспоминать о той ночи, Флёр. Мы можем почтить их память, только сражаясь за то, во что они верили, — прошептал Люпин.

— Что значит — ср’ажаться?!

Он подвёл её к светло-голубому дивану, украшенному безукоризненно подобранными голубыми и белыми подушками в цветочек, и усадил, впервые обратив внимание на её растрёпанный внешний вид: грязные светлые волосы были зачесаны назад, красивое лицо похудело и осунулось от усталости, а глаза покраснели.

— Тебя тошнит? — спросил он, кивнув на её живот.

— Да, да… Это всё из-за bébé. Но так ведь бывает почти всегда — это неважно. Я спр’осила тебя, что значит ср’ажаться?

Люпин тяжко вздохнул.

— В живых осталось всего несколько членов Ордена. Однако мы собираемся сражаться дальше! Я, например, скорее умру, чем приму правление Волдеморта!

— Я хочу пр’исоединиться к вам! Если я погибну, как и мой Уильям, то мы снова встр’етимся. Если нет, то я сделаю всё, что смогу, чтобы мой bébé жил в лучше мире.

Флёр схватила его огрубевшие руки и крепко сжала их своими маленькими мягкими ладошками.

— Но скажи мне, Р’имус, ты с нами? И, конечно же, Гер’миона, но кто же ещё?

— Кингсли Шеклболт. Он и его жена сейчас прячутся в «Норе». И… Северус.

— Север’ус Снейп?! Дир’ектор ‘Огвар’тса? Non! Он ужасный человек!

— Уверяю тебя, он на нашей стороне и всегда был верен Ордену и Дамблдору! Завтра в полночь я встречусь с ним и Кингсли на площади Гриммо. Ты присоединишься к нам?