***

Сова вернулась ещё до наступления темноты. Несмотря на то, что дом на площади Гриммо скрывался под чарами Фиделиус, почтовая сова могла найти нужного адресата под любой маскировкой и в любой точке мира. Орла приняла написанное в письме предложение и уже на следующий день сидела в богато обставленной гостиной усадьбы Малфоев. Девушка явилась на назначенную Люциусом встречу вместе с Чарли Уизли, чьи характерные рыжие волосы превратились в неприметные коричневые, благодаря изменяющему внешность заклинанию Флёр.

Орла настояла на том, что явится в поместье только в сопровождении компаньона. Люциус согласился, хотя и заверил, что ей ничего не угрожает, тем не менее в письме он добавил, что понимает её опасения. Гермиона и Римус теперь скрывались от всего волшебного мира, никто другой из членов Ордена не мог подвергнуть себя такому риску — нельзя было допустить, чтобы их раскрыли, так что оставался почти никому не известный Чарли, согласившийся ей помочь. Орле даже показалось, что молодой человек с нетерпением ждёт приключений.

Орла встала, когда отворились массивные двойные двери, и её новообретённый отец царственной походкой вошёл в гостиную, позволив домовику-прислуге закрыть за ним тяжёлые створки. Люциус направился к ней; на его лице девушка не увидела даже намёка на улыбку, шелковистые белокурые волосы аристократа спадали чуть ниже плеч, его трость слегка постукивала по полу, пока он быстро пересекал комнату.

Люциус Малфой остановился перед ней, внимательно рассматривая девушку льдисто-голубыми глазами, и только под конец тщательного осмотра её тела взглянул на лицо. Он не мог не заметить поразительное сходство. Глаза Орлы, идентичные глазам Драко, о которых так часто говорили однокурсники. Теперь… всё стало очевидно.

— Ты пришла ко мне, — начал он удивительно тихим и совсем не высокомерным тоном.

— Я хочу узнать… — ответила она. — Я должна узнать правду… как всё это могло случиться?

Малфой напряжённо вздохнул и быстро оглядел комнату, заметив Чарли, сидящего в кресле перед огромным камином. Волшебник не собирался участвовать в их личном разговоре, но предупреждал всем своим видом, что тут же окажется рядом, если беседа повернёт в худшую сторону. Люциус указал на бархатный антикварный диван, и они присели лицом друг к другу. «Возможно, у меня просто разыгралось воображение, но неужели мистер Малфой нервничает?» Его волнение странным образом её приободрило.

— Поверь, я понятия не имел, что у меня есть дочь. В то лето, которое я провёл в Наррагморе, у меня завязался непродолжительный бурный роман с твоей матерью. Тогда мои отношения с Нарциссой были очень… натянутыми, хотя, признаюсь — я вёл себя предосудительно, связавшись с другой женщиной, пока моя жена старалась справиться с депрессией из-за неспособности зачать ребёнка. Мы с Анджелой расстались в конце лета. Никто из нас не собирался поддерживать отношения. У нас был всего лишь мимолётный роман, который два взрослых человека завели по обоюдному согласию. С тех пор я ничего о ней не слышал.

— Я вспоминаю, что родители очень неохотно рассказывали мне о том, как познакомились и поженились… Теперь я даже не знаю, чему можно верить, — ответила она.

— Предполагаю, этому могли послужить две причины, — сказал Малфой, непринуждённо положив руку на спинку дивана. — Либо во время нашей интрижки твоя мать уже состояла в отношениях с твоим так называемым отцом и верила, что ребёнок от него, либо притворялась, что это так. Думаю, сделать это было легко, так как насколько я припоминаю Анджелу… ты очень на неё похожа.

— Да, — согласно кивнула Орла. — Я действительно выгляжу точь-в-точь как моя матушка, но с тех пор, как я встретила Драко, меня начали терзать сомнения. У моего отца… в смысле… человека, которого я считала своим отцом, Джерарда Роуч, были рыжие волосы, и я совсем на него не походила.

— Другая моя догадка заключается в том, что когда Анджела узнала о беременности, она убедила мистера Роуч притвориться, что ты являешься его дочерью, и они заключили между собой соглашение.

Оба предположения Малфоя казались неприятными, но Орле пришлось признать, что, скорее всего, причина крылась именно в этом. В любом случае после смерти обоих родителей она никогда не узнает правду.

— А мама знала, что вы — волшебник? — внезапно заинтересовалась девушка, так как отец с матерью довольно спокойно отреагировали, узнав об её магических способностях.

— Нет, — лаконично ответил Люциус. — Разумеется, в длительных отношениях магглы узнают о нашей силе и магическом мире, но, как я уже говорил — это был непродолжительный роман, который почти ничего не значил для нас обоих.

Орла неприязненно поморщилась, услышав, что обстоятельства её появления на свет описываются именно так.

— Прошу прощения, если мои слова ранили тебя, — встревожился он.

— Мне нужно время, чтобы принять горькую правду, — призналась она.

Наступило неловкое молчание, разговор тяготил их обоих. Очевидно, у Люциуса было ещё много вопросов, но Орла не сомневалась, что один из них он задаст в любом случае.

— Могу я спросить, Орла, о характере твоих отношений с Драко?

Она заметила, как Чарли нервно заёрзал в кресле, готовый в любой момент броситься к ней и утащить их обоих из поместья. На территорию особняка наверняка наложены всевозможные антиаппарационные чары, поскольку им пришлось аппарировать к главным воротам и просить разрешения войти. Вряд ли отсюда можно было так просто сбежать.

— Мы подружились, когда я вернулась в Хогвартс после финальной битвы. Драко пришёл в ужас от того, как ко мне относились, пока считали магглорождённой. В свою очередь он сам боялся мести Пожирателей смерти. Мы вместе сбежали из школы и с того момента жили как магглы. Несколько недель нашей совместной жизни были прекрасны.

— И вы…

— Да, чёрт возьми! Мы стали любовниками! Довольны?! Вы ведь именно это хотели узнать?! — сердито выкрикнула она. — Я спала с собственным братом! Не сразу, конечно… Но через некоторое время мы сблизились. И это было прекрасно! Мы занимались любовью! Наши чувства были чисты! Благодаря вашим проклятым «взрослым» интригам мы до самого конца не знали, кем приходимся друг другу!

Малфой опустил голову, и сквозь завесу платиновых волос Орла увидела румянец стыда. Она понизила голос:

— Прошу прощения, что повысила тон.

Люциус поднял глаза, его взгляд показался ей удивительно ясным и честным.

— Это я должен извиняться перед тобой! Что сделано, то сделано! Я не виню тебя за то, что случилось между вами. Как ты правильно сказала — откуда вы могли знать? Даже я — твой отец, об этом не знал…

— Мой отец… — потрясённо пробормотала она.

— Если ты позволишь мне позаботиться о тебе…

— Вы пугаете меня! На самом деле, я чертовски вас боюсь!

— Ты — полноправный член моей семьи, Орла! Тебе нужно привыкнуть к своему новому статусу в обществе и жизни в этом доме. Зачем тебе скрываться и прятаться? Раньше с тобой обращались отвратительно, но лишь потому, что грязная кровь действительно ничего не стоит в нашем мире. Я отомстил Корбану Яксли за твою поруганную честь. Никто и никогда больше не прикоснётся к моей дочери до тех пор, пока ты сама не снизойдёшь до достойного избранника.

Девушка украдкой взглянула на Чарли и увидела гнев, пылавший в его глазах. Она поняла, что они подумали об одном и том же — Малфой считал допустимым и даже естественным насилие над магглами или магглорождёнными волшебниками, так же как слепо верил в превосходство чистокровных. Именно вонь расового превосходства была той чумой, которая в настоящее время поглощала и уничтожала волшебный мир. Именно это являлось идеалом в понимании Волдеморта. Именно в таких погрязших в предубеждениях чистокровных семьях он искал своих последователей, которые беспрекословно подчинялись ему и «проглатывали» любую фанатичную чушь о том, что одна кровь может быть «грязнее» и почему-то недостойнее другой. «Какая гнусная чушь! Насколько же опасны их убеждения?!»