— Шерил, — севший голос стал хриплым, отчего на опущенном бледном лице появилась довольная улыбка, — Можно с тобой поговорить?

Блоссом подняла взгляд, зля усмешкой в карем омуте ещё больше. Она встала из-за стола и прошла к туалету. Дверь за её спиной захлопнулась, слух уловил щелчок замка.

— Ты переходишь все границы… — Тони подошла ближе.

— Лишь играю по-крупному.

Шерил залезла под топ Топаз холодными ладонями, на что та закатила глаза.

— Это дом твоих родителей, — возбуждение не прошло, но здравый смысл пока брал верх.

— Они давно гниют глубоко под землёй. — рыжеволосая потянула футболку вверх в надежде снять её с Топаз, — Поверь, не помешают.

Тони не позволила ей, поправляя на себе одежду. Ей больше всего сейчас хотелось, снять напряжение и почувствовать язык Блоссом в самой возбужденной точке, но идти на поводу самоуверенной девчонки не хотелось.

— Да, но нас могут услышать Аннет и Карлос, поэтому мы прямо сейчас выйдем отсюда, и ты будешь держать свои ноги при себе.

— Какая ты скучная. — Шерил закатила глаза, — Покажи свой характер.

Она протянула девушку к себе, но та лишь нахмурилась. До рыжей головы дошло, что из этого ничего не получится, поэтому она отстранилась и поправила причёску.

— В любом случае, это раунд за мной. — она прошла к двери, — Мы квиты.

***

Lukas Graham — 7 Years (включили и читаем)

Веки опущены, сейчас не надо видеть. Всё эмоции и чувства передаются через движения тела и рук. Объятия становятся крепче, нехватка прикосновений ощущается все больше. Когда они стали такими? Из-за чего стали танцевать под сопливую песню в центре комнаты, не замечать взглядов вокруг, жить друг другом? Что случилось с ними? Почему самый кровожадный человек стал для Топаз самым дорогим? Почему ту, кого Шерил ненавидела всем сердцем с первого дня, она больше не может отпустить? Когда они стали такими? Не обращающими внимания танцующими дураками, ловящими тёплые взгляды друг друга.

— Аннет, я отойду, — Карлос посмотрел в свой телефон.

В своём глупом свитере, который подарили девушки, вышел из дома. Не пряча счастливую улыбку и отвечая на звонок. Детский смех в трубку и голос любимой жены, и вот он смеётся сам. Радостно пытается перекричать поздравления семьи, что находится в сотнях милей от него в эту ночь. Слышит всхлипы любимой, когда все-таки говорит о приезде, который дала ему Блоссом. Грозный мужчина, сошедший с клишированных боевиков, лысый и с щетиной, он светится, предвкушая скорую встречу с семьёй.

— Я оставлю вас, — говорит Аннет, уходя наверх, не включая свет.

Она идёт неспешно в свою комнату, вытирает скатившуюся слезу. Не смотрит на дорогой подарок в руках от Блоссом и Тони. Нет большего подарка, чем эта счастливая широкая улыбка на лице дорого ей ребёнка. Ребёнка, что давно вырос, что потерял привычку радоваться жизни, что громко смеётся на первом этаже от слов девушки, реанимировавшей истерзанное сердце.

— Тони, — Блоссом зарывается в розовые волосы, — У меня для тебя тоже есть подарок.

Она делает шаг назад, наклоняется к сумке на диване и достаёт небольшой, завернутый в подарочную упаковку, коробок.

— Подожди, — Топаз срывается с места и бежит к дверям, — Я сейчас!

Она выбегает на мокрую от снега дорожку, шлепает по лужам и не замечает телохранителя, говорившего по телефону. Хватает подарок, хлопает дверью машины и бежит обратно.

— У меня чуть больше, — она улыбается и показывает коробку размером с голову.

Блоссом закатывает глаза и качает головой от этого блеска в карих глазах напротив.

— Я первая.

— Кто бы сомневался, — смеётся Тони и получает недовольный взгляд в свою сторону.

Шерил открывает коробку и достаёт оттуда ключ. Она подходит ближе и кладёт его в карман рубашки мулатки. Прижимает ладонью, чтобы не выпал и целует любимые губы.

— Ты не должна жить в том ужасном месте, — шепчет она, — Не потеряй его.

Тони целует бледную нежную руку, лежащую на смуглой щеке, и кивает.

— Ни за что.

Когда они стали такими? Целующими каждый сантиметр друг друга и тут же дразнящими едкими шутками.

— Теперь мой, — она передаёт коробку рыжеволосой девушке, — Открывай.

Шерил садится на колени и пытается разорвать упаковку как можно аккуратней. Но, видя взгляд Топаз, просто рвёт её, откидывает красного цвета бумагу в сторону.

— Что это?.. — непонимающе тихо говорит она, доставая из коробки.

Под стеклянным куполом, на подставке стояла роза цвета только что выпавшего снега. Шерил прикоснулась подушечками пальцев к стеклу, осторожно дыша, словно подарок вот вот треснет и рассыпется.

— Господи…

Она улыбается и поднимает глаза к потолку. Это входит в её привычку. Девушка знает, что значит белая роза. Верность и чистые намерения. Сколько смысла Топаз вложила в один единственный подарок. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от слез, шутит:

— Как в Красавице и Чудовище. Чудовище — это я?

Тони садится рядом с ней, пожимая плечами.

— Бываешь иногда, — она уже предвкушает реакцию, поэтому продолжает, — Когда вредничаешь.

Шерил тихо бьет её в плечо. И не может оторваться от прекрасного нежного цветка с шипами на ножке.

— Жаль, он завянет.

Мулатка чуть наклоняется, чтобы видеть карие глаза перед собой. Её рука приподнимает опущенный подбородок.

— Шерил…

Она запинается, немного хмурясь. Но знает, что если не скажет, то пожалеет.

— Я люблю тебя, — и не думает останавливаться, даже видя появляющиеся слезы у рыжеволосой девушки, — И всегда буду рядом. Не позволю ему завянуть.

Как и чувствам.

— Всегда…

Срывается шёпот с алых губ, текут слезы по щекам. Она обнимает девушку перед собой с ещё большей силой, прислоняется щекой к смуглой шее и шепчет дрожащим голосом.

— Люблю тебя.

========== 20. Ты забываешься, Топаз… ==========

— Сколько ей исполняется?

Кевин своим вопросом вынудил охранника оторваться от телефона.

— Шесть.

Брюнет качнул головой, не зная, что ещё сказать. Он расписался в каком-то журнале, который должен будет передать Блоссом, и отложил ручку в сторону.

— Как думаешь, она отпустит? — Карлос посмотрел в сторону кабинета, где сейчас была рыжеволосая.

— Ну, — он потянул, размышляя, — Это Шерил. Нельзя быть уверенным на сто процентов, что она сделает.

— Но ведь уже отпускала, — Верзила опять включил телефон и, нажимая на кнопку, перелистывал фотографии.

— То было Рождество, друг, — Кевин предпочёл смотреть в лицо правде. — И это было всего месяц назад.

Мужчина провел пальцем по маленькому экрану кнопочного телефона, дабы смахнуть соринку. Он взглянул на маленькую девочку с кудрявыми волосами ещё раз, а после убрал телефон в карман.

— Шерил надо ехать, — встал из-за барной стойки, — Я потороплю, видимо, забыла.

Кевин вздохнул, закрывая журнал.

— Я сам, лучше заведи машину и жди её.

Он обошёл мужчину и направился к лестнице. Всё равно надо было занести подписанные бумаги. Без шума и топота поднялся к верхним ступенькам и замер, слыша странные звуки за дверью.

— Шерил?

Он приоткрыл тяжёлую дверь и замер в проёме. Его рот непроизвольно открылся, а на лице отразилось глубокое смятение и даже стыд. Захлопнув дверь и слыша теперь уже ругательства, Кевин побежал вниз. Но, к его удивлению, никто больше не вышел из кабинета, лишь стоны за стенкой стали громче, словно обладатель столь мощных связок больше не видел причин сдерживаться.

— Поздравляю, грязный извращенец, — как он был напуган, услышав этот звонкий голос за спиной через пять минут после произошедшего. — Ты наконец увидел женскую вагину? С первым разом тебя, мой милый.

Келлер повернулся к девушке с прижатым к груди журналом, словно щитом защищавшим его от неизбежного гнева рыжеволосой.

— Я ничего не видел, — честно протараторил он, не зная, на кого смотреть.

На Блоссом, что за самый мелкий поступок в состоянии оторвать голову, или на Топаз, что смотрела на все с нескрываемым интересом, переводя взгляд с сжавшегося дурака на довольную чем-то бестию.