— Ай, хорош. Ой, какой ты стал. Высокий…
— Да ладно, пару сантиметров только и прибавил.
— Стройный…
— Да? А тётя Петунья говорит, что я тощий, как скелет. Мало ем овсянку и пудинги.
— Красивый…
— Ну так и… Что?! Это я где красивый??? — не на шутку перепугался Гарри. Но заметив, как трясутся вислые щеки старого Аргуса, а в глазах его черти пляшут, понял — шутит старик! Вон едва сдерживает смех. Юноша закатил глаза и картинно схватился за грудь обеими руками.
— Ох. Ну разве так можно пугать, дядя Аргус?!
А дальше уже не стали сдерживаться, дружно захохотали, обнявшись и повиснув друг на друге. Встретились друзья, старый да малый.
А по школе тем временем носились новости о смене преподавательского состава. Во-первых, появился новый учитель по Защите от Темных Искусств мистер Римус Джон Люпин, а во-вторых, уволился Сильванус Кеттлберн, как выразился директор Дамблдор: “специалист по уходу за магическими существами в конце прошлого семестра подал прошение об отставке, чтобы провести больше времени с оставшимися у него руками и ногами”. А его должность любезно согласился принять сам Рубеус Хагрид. Он будет совмещать работу лесничего с преподаванием. При этом сообщении все невольно покосились на свои сумки, в которых лежали связанные, перекрученные веревками и ремнями кусачие книги, начиная понимать, кому пришла в голову столь чудная идея — порекомендовать этот зеленый ужас.
Была ещё одна, весьма неприятная, новость — в этом году школа будет охраняться дементорами, их расставили по всему периметру. К ним нельзя подходить, к ним нельзя обращаться с вопросами и вообще никак не заговаривать! Мимо них тоже лучше не пытаться пройти, чревато для жизни и здоровья. Не помогут никакие хитрости, ни зелья старения, ни Оборотное, ни мантии-невидимки. Гарри осторожно осмотрелся, на лицах всех студентов читалось крайнее изумление от таких наставлений директора. У него что, совсем мозги высохли от старости? Где он тут видит идиотов, которые захотят поразговаривать с дементорами??? Да легче дикую мантикору погладить!
Первым уроком в этот день были Прорицания. Гарри проверил расписание, всё верно, уроки прорицания начинаются с третьего курса. Что такое прорицание и для чего оно нужно?
Гермиона скривилась и пояснила:
— Гадание на картах Таро, на кофейной гуще и на птичьих внутренностях. Ещё гадают по руке, называется хиромантия. И вообще, это скучная чушь.
Кабинет Прорицаний находился в Северной башне, и туда студенты третьего курса добирались долго и при помощи одного ненормального портрета, вернее изображенного на нем рыцаря, некоего сэра Кэдогана. Добравшись, они обнаружили ещё одну странность: вход в классную комнату оказался на потолке. Там был люк, и с него спускалась веревочная лесенка. Рон хмыкнул и уступил Гарри право подниматься первому. Гарри потрогал лесенку, полюбовался на серебристые канатики, подергал за веревочные перекладинки и наотрез отказался лезть. А если учительнице очень надо его учить, то пусть сама и спускается к нему. Эта заминка всех затормозила. Все тридцать девять студентов третьего курса всерьез задумались, как помочь Гарри забраться наверх. Гермиона нерешительно глянула на него и робко спросила:
— Но ты же мне рассказывал, как ты прошлым летом забрался по стене дома на второй этаж.
— А там мотивация сильней была. К тому же стена это совсем другое дело, она прочная, крепкая и неподвижная. Надежная, одним словом. А тут… ну, положим, наверх я ещё залезу, а вот спуститься вряд ли смогу. Разве что спрыгнуть, но я не идиот, чтобы себе кости ломать.
— Пропустите-ка! — раздался голос Драко. Расступились, пропуская его к лесенке, тот подошел, оглядел проблему и подмигнул Гарри: — Есть одно заклинаньице, оно простое, из трансфигурации, мне отец показывал. В школьной программе его нет почему-то. Сейчас…
Драко достал из чехла палочку и взмахнул, нацелив на лесенку. Сперва вроде ничего не происходило, но потом лесенка у всех на глазах преобразовалась, и вот перед ними твердо и надежно встала деревянная лестница. Крепко и прочно она уперлась в пол и потолок. И по этой лестнице все полезли с готовностью и без боязни, дружно благодаря Драко Малфоя. Особенно был благодарен Гарри.
Они оказались в самом странном классе. Скорее это был не класс, а что-то среднее между мансардой и старомодной чайной, в комнате, погруженной в красноватый полумрак, теснились примерно двадцать круглых столиков в окружении обитых пестрой тканью кресел и мягких пуфиков. На окнах тяжелые шторы, глухо задернутые, множество пузатых ламп под бордовыми абажурами. Здесь было очень тихо, тепло и душно. В камине горел огонь, тут и там на высоких треногах стояли плошки с дымящимися благовониями, сильно пахло сандалом и индийской корицей. В камине на огне лениво пыхал медный чайник. Круглые стены опоясаны полками со всякой разной всячиной. Перья, хрустальные шары и много-много чашек разных размеров, форм и цветов. Удивленные студенты ошарашенно разглядывали всё это и недоуменно спрашивали сами себя — чему они будут учиться в такой обстановке? Шарлатанству? Прорицателями вроде должны рождаться, а не обучаться. Гадание на руке — это просто гадание, пустое времяпровождение от нечего делать. На ладони что угодно можно прочитать, хватило бы фантазии… Это даже волшебники знали.
Когда появилась учительница, Гарри едва подавил истеричный смех — и вот это будет их учить? Перед ними стояла весьма экстравагантно одетая женщина. На тощей фигуре а-ля “стиральная доска” топорщились множество юбок, одна на другой, с плеч спадали бесчисленные полупрозрачные шали, с шеи свисали нити разных бус, довершали картину художественно растрепанные волосы и огромные, в пол-лица, очки с толстыми диоптриями. Очки окончательно добили Гарри и не только его, из-за них тётка походила на спятившую стрекозу. Голос у неё оказался неземной, взволнованно-нежный с придыханием:
— Добро пожаловать. Как приятно видеть вас, наконец, в вашем физическом облике.
И приглашала она их, как дорогих, долгожданных гостей:
— Садитесь, деточки, садитесь.
Толкаясь, стали рассаживаться: кто в кресло, кто на пуф. Гарри исхитрился сесть с Невиллом и Драко за один столик, и они стали слушать традиционное вступление-ознакомление класса-профессора. Голос Трелони тихо журчал и струился по комнате, тяжелый запах сандала так же тихо душил, всё это вкупе с красным полумраком — усыпляло. Встрепенулся Гарри только тогда, когда профессорша внезапно обратилась к Невиллу и тот сильно вздрогнул от неожиданности:
— Вот вы, не могли бы вы сказать, как себя чувствует ваша бабушка? Здорова?
— Н-надеюсь, — дрожащим голосом ответил Невилл.
— Я бы на вашем месте не была столь уверена, — самодовольно произнесла профессор Трелони. Невилл прерывисто вздохнул. А профессор невозмутимо продолжала: — В этом году мы будем изучать основополагающие методы прорицания. Первый семестр мы…
Дальнейшие её слова заглушил гул в ушах от забурлившей в гневе крови. Гарри сжал кулаки и с ненавистью смотрел на эту… вот же мразь, собака женского пола! Тронула… посмела тронуть самое святое — здоровье бабушки, старенькой, хрупкой бабушки. Судя по сузившимся глазам и закаменевшему лицу Малфоя, ему тоже очень не понравилось это бесцеремонное вмешательство в личное пространство Невилла. Эта тётка явно потеряла берега. Давно. А потом она и вовсе… запела песню о чашках — «ах, мой милый мальчик, прошу тебя, после того как разобьёшь вот эту чашечку, возьми другую, из голубого сервиза. Розовый мне жалко». Гарри аж застыл почище жены Лота: это она о чем? Да как… как она посмела задеть его самое больное место? Как? Ведь битая посуда это, это… Короче, он, Гарри Поттер, боится двух вещей: падающих предметов и разбитой посуды; и эта шарлатанка… в общем, подло это, очень подло — вытягивать урок на страхах учеников. Лаванде Браун вон тоже досталось, Трелониха напророчила ей что-то про пятницу шестнадцатого октября. Вроде как что-то страшное для неё случится в эту самую пятницу.
