Задание, так или иначе, пришлось выполнять. Выпили горячий чай и обменялись кружками, Гарри досталась кружка Драко, его — Невиллу, а последняя досталась Драко. Невилл, изучая кружку Гарри, тихо говорил, что он видит, поворачивая её так и эдак:
— Гуща. Так тоже гуща. Ну, вроде крест…
Гарри нехотя принялся листать учебник, заглядывая в кружку Драко, в которой видел всё то же самое — гущу. Ему этот урок определенно не нравится, не нравится ему и учительница. И комната эта, и вообще, весь год как-то странно начинается, непонятно и неприятно. Зэки беглые, дементоры… и учителя, шарлатан и притворщик.
После отбоя в гостиную спустился маленький мальчик, новенький первокурсник. Нерешительно потоптавшись, он подошел к Гарри и едва слышно, робко-робко прошептал:
— Привет. У тебя не найдется яблочка? Для Ганимеда, он проголодался, а я совсем забыл про него.
— Найдется! — Гарри улыбнулся. — Как тебя зовут?
— Мартин.
— Отлично, Мартин. Я Гарри. А кто такой Ганимед?
— Черепашка моя. То есть черепах, он мальчик.
— Потрясающе! Тащи его сюда, а я сейчас принесу яблоко. Слушай, Мартин, а твой Ганимед не откажется познакомиться с Люси, моей черепахой?
====== Тридцать восьмая глава. Гиппогрифы не умеют улыбаться ======
Черепашек решили познакомить в ближайшие выходные. Ганимед понравился Гарри, такой же славный, как и Люси, и, главное, той же породы — средиземноморская или греческая черепаха.
А пока, просмотрев расписание, Гарри заранее затосковал: следующим уроком должен был стать Уход за магическими существами и учить их будет недоучка Хагрид. Ну никакого порядка в этом Хогвартсе! Хоть плачь. Лесник без документов, без должного образования, без аттестата на грамотность собирается преподавать очень сложный предмет. Гарри, страдальчески повздыхав, полез в сумку и вытащил знаменитую книгу, положил перед собой, поглазел на неё и загрустил ещё больше — книгу надо было открыть и прочитать, чтобы знать, с чем придется иметь дело на уроке. С обложки на Гарри злобно смотрели желтые, очень хищные глаза, числом в четыре штуки. Челюсти у неё тоже были, между лохматыми лапами-застежками, страшенные клыки торчали из розовых голых десен. Б-бррр-р-р… Неудивительно, что тётушкам пришлось выпить полпузырька валерьянки, а дяде хлебнуть изрядную порцию коньяка. Эх, бульдогов бы сюда…
В окно кто-то постучался, Гарри глянул и обрадовался, к нему прилетел Мерлин. Торопливо впустив его, Гарри закрыл окно и благодарно погладил пернатого друга по спинке и крыльям. Мерлин довольно прижмурился и слегка потек, растаял, распластался от ласки. Поглаживая Мерлина, Гарри продолжал размышлять о том, как всё-таки подступиться к этой невнятной книге. Ведь она же книга, а значит, её читать надо, вопрос только в том, как с ней поладить? Пришли остальные ребята: Невилл, Рон и Дин с Шеймусом. И тоже озаботились той же проблемой — открыть и прочитать зловещие книги без вреда для здоровья. Рон додумался сбегать за ходячей энциклопедией — Гермионой, притащил её за руку и поставил перед задачей. Но Гермиона впервые обломала все надежды Рона, она не знала, как управляться с книгой, призналась, что дома просила у соседей Фостера Фауста, белого бультерьера, и тот сидел и пускал слюни на книгу, пока девушка её изучала. Жаль, что в Хогвартс нельзя собак привозить, а то бы она взяла с собой пса, соседи бы разрешили… Историю Гермионы все оценили, поржали и снова загрустили, проблема-то не решена. Дин Томас поглазел на Мерлина, потом поднял руку и аккуратно хлопнул себя по лбу:
— Гарри, а отправь-ка Хагриду письмо. Спроси его, как эти книги открывать, он должен знать, ведь это он их нам порекомендовал.
Гарри согласился, но предложил писать всем. Так что Хагрид очень удивился, когда к нему в окно влетела незнакомая молодая полярная сова с необычными разными глазами и с толстым конвертом в клюве. В конверте оказалось несколько листов пергамента от разных учеников с одним и тем же вопросом, правда этот вопрос по-разному задавался:
“Здравствуйте, мистер Хагрид, меня зовут Шеймус, у меня к вам вопрос: книга кусается, подскажите, пожалуйста, как её открыть?”
“У книги страшные зубы, она не откусит мне пальцы? С уважением, Дин”.
“А можно одолжить вашу собаку? Гермиона говорит, что книгу можно открыть с помощью собаки. С нетерпением жду ответа, Рон”.
“Моя бабушка стукнула книгу кочергой, потом прихватила её каминными щипцами и хотела отправить в огонь, чтобы спалить её к лысому Дамблдору (это бабушка так выразилась), книга, по-моему, стала ещё злее, она кидается на меня всякий раз, как я подойду. Скажите, пожалуйста, её можно как-то усмирить? А то, если она не перестанет кусаться, бабушка её сожжет. С уважением и ожиданием ответа, Невилл Долгопупс”.
“Привет, Хагрид, я Гермиона, я очень хочу учиться у вас, но меня смущает книга, она рычит и кусается, и не подпускает меня к себе. Раньше я брала Фостера Фауста, это соседский пёс, очень послушный и дрессированный, он помогал мне читать книгу, но здесь, в Хогвартсе, Фостера Фауста нету и книга снова стала наглой и кусачей. Помогите, пожалуйста, подскажите, как её открыть без риска потерять пальцы”.
Ну и так далее и в том же духе. Прочитав исписанные корявым, неустойчивым подростковым почерком пергаменты, Хагрид горестно задумался — кажется, он чего-то не учел… Это ж надо, дожил, ученики боятся учебников. И на обеде, перед началом урока, Хагрид провел общий инструктаж о том, как именно открывать эти злополучные книги. Оказывается, их надо было погладить по корешку, прямо по надписи, имени автора Эдвардса Лима. Просто, э-э-э, погладьте книжку, и она раскроется, станет совершенно послушной. Право же, они… э-э-э, очень милые. При этом заявлении многие студенты только глаза закатили. Ну да, очень милые, прям миляги. А пока что их любопытство было удовлетворено кратким пересказом Гермионы и Гарри, которые при помощи собак успели изучить и хоть сколько-то запомнить содержание, что-то о троллях, сфинксах и гиппогрифах. Драко хмыкнул и сообщил, что о гиппогрифах он сам всё знает, потому что у него дома есть парочка таких созданий, элитных и прирученных, да что там, не просто прирученных, а одомашненных и выращенных с детства. Участвуют в гонках гиппогрифов. Как лошади на скачках и бегах.
Так что, увидев в загоне странное существо с орлиной головой, крыльями и лошадиным корпусом, все настороженно сгрудились вокруг слизеринца с немым вопросом во взглядах — а кто это и домашнее ли оно? Драко нахмурился, оглядел серое чудовище и авторитетно заявил:
— Судя по масти, это дикий гиппогриф. Поосторожнее с ним и держитесь подальше от его передних ног.
— А какого цвета домашние? — спросил Терри Бут из Когтеврана.
— Ну, у нас один чисто белый, папа говорит, что альбинос. А второй… вернее, вторая, самочка, песочно-желтая с коричневым.
А тем временем Хагрид пытался вести урок, рассказывал:
— Перво-наперво запомните, гиппогриф — зверь гордый. Никогда ему не грубите. Не то и с белым светом проститься недолго.
— Вот-вот, — кивнул Малфой. — Держитесь подальше от его передних ног и уцелеете.
— Гиппогриф всё делает по своему хотению и очень любит блюсти церемонию, — продолжал разливаться соловьем Хагрид. — Подойдешь к нему, поклонись. И жди. Он в ответ поклонится, можешь его погладить. Если на поклон не ответит, не тронь и скорее отойди подальше: когти у него как сталь. Кто первый хочет познакомиться?
Никто не хотел, естественно. Все вопросительно поглядывали на аристократов, на тех, чьи родители держали домашних гиппогрифов. И дети лордов и графов взглядами отвечали — не соваться. Гойл почесал руку и буркнул:
— Да ну его. Меня и домашний знаете как приложил? А ведь я его из бутылочки кормил, маленького ещё. Так ведь ещё та сволочь выросла, гордая, свирепая, ни на йоту нежности. Дед говорит, что у гиппогрифа нет чувства юмора, потому что он улыбаться не умеет.
— Ну да, у него же клюв. Птица просто физически не может улыбнуться клювом, — согласилась Гермиона.
