Алек открыл рот, впуская язык Джонатана. Они целовались так медленно и долго. Затем язык Алека обвел кромку зубов Джонатана, и поцелуй стал ожесточеннее. Затуманенный страстным поцелуем Джонатан не замечал ножа в руке Алека до тех пор, пока он не вошел ему между ребер.

Джонатан тут же оттолкнул Алека, красная влага покрывала их обоих. Его лицо было обиженным, но не удивленным. Он не выглядел так, словно ему больно. Алек сильнее сжал нож, и его пальцы заскользили по покрытой кровью рукояти.

— Я думал, отец запретил тебе нападать на меня, — сказал Джонатан, кидаясь на Алека.

Алек сделал шаг в сторону, вытаскивая нож. Ему удалось увернуться от руки Джонатана, но тот не замедлился. Он использовал стену, чтобы сменить траекторию, отталкиваясь от нее по направлению к Алеку.

Алек присел и сделал выпад вперед, используя импульс Джонатана, чтобы опрокинуть его на пол. Джонатан стал немного медленнее, после такого серьезного падения, но он все равно достаточно резво подскочил и бросился на Алека.

Каркас кровати заскрипел, когда в нее врезалось тело Алека, вышибая из него дух. Он случайно прикусил губу, и кровь наполнила его рот. Джонатан лежал на нем, прижимая к кровати, а у него больше не было ножа.

Он был в руке лежащего сверху Джонатана. Он не выглядел злым, он выглядел так, словно ему разбили сердце, и Алеку пришлось приложить усилия, чтобы его решимость не начала ослабевать. Даже у монстров есть чувства. Сам Алек практически оправдал перед собой убийство Себастьяна и все еще считал себя человеком. Джонатан был таким же, но не совсем.

Масштаб убийств — вот что делает его не таким. Отсутствие раскаяния и то, что Джонатан не понимал, почему Алек сходил с ума. Джонатан не чувствовал никакой моральной вины за убийство кого-то. Не чувствовал, как потеря брата может повлиять на кого-то. Он извинился перед Алеком за то, что перешел черту, но не за то, что убил Макса. Алек должен покончить с этим.

— Почему ты так поступаешь со мной? — мягко спросил Джонатан. Нож прижимался к шее Алека, холодная полоска в контрасте с теплым телом, прижимающимся к нему, и липкой кровью на руках. — Я люблю тебя.

В глазах Алека застыли слезы, но он не был уверен, что Джонатан заслуживал их видеть.

— Я тоже люблю тебя.

— Что пошло не так? — спросил Джонатан, и его глаза наполнились болью.

— Ты убил моего брата, — ответил Алек.

— До этого.

Было до и после Макса, линия, которую Алек использовал, чтобы разделить свое сознание в большей степени, чем до и после того, как он стал убийцей. Алек иногда чувствовал, что не может описать то, кем он был, когда Макс был жив. Он не помнил, как он мыслил до того, как у него отняли Макса.

— Я уничтожил тебя.

— Почему? — Алеку показалось, что в глазах Джонатана тоже стояли слезы, но он не был уверен. — Почему ты думаешь, что я настолько сломан? Во мне нет ничего неправильного.

Лезвие сильнее надавило на горло Алека, пуская кровь. Алек мог чувствовать, как она стекала вниз по его шее, смешиваясь с кровью Джонатана. Алек задался вопросом, выберется ли он из этого живым, если сможет сделать это… Он снова призвал свою решимость. Он должен сделать это.

Речь не о нем. Речь о кровожадности Джонатана, а не о человеке, которого он любил. Речь шла об исправлении ошибок и о том, что Алек единственный человек, у которого был шанс убить этого невменяемого человека. Речь не о Алеке или его чувствах. Речь шла обо все увеличивающемся количестве мертвых тел.

— Ты мертв, Джонатан, — сказал Алек. Он переключил свое зрение на нити, и ему стало трудно дышать. — Вот, что не так.

Алек почувствовал свою власть над клубком нитей Джонатана. Клубок истощался и заряжал его энергией, перегружая мозг поступающей информацией. Ему становилось все труднее дышать, потому что Джонатан забирал кислород из его легких — они поставили друг друга в тупик. Алек не мог двигаться из-за лезвия у своей шеи, а Джонатан не мог двигаться, потому что сила Алека отрезала его тело от источника сил — нитей.

Взгляд Алека был размытым, и он постоянно находился в секунде от обморока из-за нехватки кислорода, но сила Джонатана была парализована так же, как и его тело. Джонатан не мог закончить начатое, потому что Алек вытягивал жизненную энергию из его нитей. Алек не мог полностью взять под контроль нити Джонатана, потому что с трудом фокусировался на его лице. Он очень не хотел фокусироваться на лице Джонатана.

Взаимное заключение внезапно разрушилось, когда они оба вздрогнули. Крик пронзил воздух и не просто крик, а целенаправленная атака на их уши. Острая и внезапная агония наполнила разум Алека, когда звук поразил только одно ухо. Он не мог сосредоточиться на чем-либо другом.

Крик оборвался, и рука Джонатана взлетела вверх. Его кулак сжался, и Алек увидел, как тело Алины посинело и начало истекать кровью, прежде чем упасть на пол. Удар, с которым упало тело, заставил Алека сосредоточиться на нитях и увидеть, как ее ярко-зеленая нить быстро стала серой.

Алек метнулся к нитям, опутывающим Джонатана своими петлями. У него больше не было места для ошибки. Слишком много людей было потеряно из-за созданного им существа.

Алек чувствовал, как мир вокруг размывался, как лопнул сосуд в уголке левого глаза, когда он впился в нити Джонатана. Его пальцы нашли потертую нить Джонатана, похороненную под слоями других, и начали распутывать узел. Это был медленный процесс, но Алек не знал, как разом отрезать все нити. Он не знал, что произойдет, если он порвет их.

Он почти закончил, когда голос Магнуса прервал его концентрацию. Их взгляды на мгновение пересеклись, и Алек кивнул в сторону Алины. Магнус начал выносить ее тело из комнаты, и внимание Алека вернулось к Джонатану слишком поздно.

Ножевое ранение под ребра не особо помогло. Дыхание Алека превратилось в хрипение, и ему пришлось прилагать все свои силы, чтобы видеть что-то кроме размытых фигур. Я умру здесь, подумал Алек. Но я сделаю это.

Алек отсоединил последние нити от Джонатана. Парень все так же лежал поверх его и дышал так же тяжело, как и Алек. Это просто Джонатан и Алек. Впервые в том, что казалось навсегда. Это просто они. Никаких чужих умов и желаний, налипших на Джонатана.

Глаза Джонатана закрылись. Его голос хрипел, когда он заговорил, а лицо было безмятежным.

— Я готов.

Когда Алек потянул за последнюю ниточку, ему показалось, что все его тело превратилось в лед. Его сила — сосредоточие холода и смерти.

Нить сильнее затянулась вокруг шеи Джонатана и должна была его задушить. Вместо этого она парализовала его, и сквозь дымку Алек увидел прощение в глазах Джонатана. Джонатан пытался облегчить ему задачу, чего Алек совсем не ожидал. Он был благодарен за это.

С последним рывком нить окончательно передавила шею Джонатана. Она начала истощаться, сереть и распадаться — его личность и воспоминания исчезали. Тело, которое изначально принадлежало Себастьяну, а потом Джонатану, безвольно упало на Алека. Нож глубже вошел под ребра Алека, и он почувствовал, как лезвие попало в какой-то важный орган.

Алек увидел перед собой лицо, охваченное страхом. Магнус что-то говорил, но звук доносился словно сквозь толщу воды. Алек мог слышать только одним ухом, и это напомнило ему, что Алина мертва.

Он попытался протянуть руку, попытался помочь, но прежде чем он смог двинуть пальцами, мир вокруг него погрузился во мрак. Он отключился.

***

Магнус наклонился над свежей могилой, кладя цветок на сырую землю. Он не мог придумать никаких конкретных слов, чтобы сказать, но боль в его груди говорила сама за себя. Он позволил этому случиться, преследуя Валентина, когда должен был помочь устранить Джонатана — большую угрозу. Валентин никого не убил, когда они пришли за ним.

Через толпу учеников он встретил взгляд Изабель. Ее черное пальто сильнее обтянуло фигуру, когда она прижалась к Саймону еще ближе. Она грустно улыбнулась Магнусу, и Магнус так же грустно улыбнулся в ответ. Сегодня день траура для них, для всей школы. Они потеряли студента, ребенка и друга. Хелен потеряла любимую.