— Никакого жульничества, — дразнит он, скривив губы, и Лиам снова смотрит на него. — Мы в шаге от секса, а ты все еще следишь за мной? — недоверчиво спрашивает он. Тео знает, что любовь просачивается в его голос, и он ничего не может с этим поделать. Он даже не хочет больше это останавливать.
Лиам улыбается.
— Я все еще я, не так ли? — Он поднимает руку и проводит пальцем по всей длине живота Тео, скользя ниже. — Мы все еще мы.
Его сердцебиение учащается, потому что слово «мы» никогда не звучало так прекрасно.
— Спасибо, черт возьми, за это, — бормочет Тео, встав между ног Лиама, и наклоняется, чтобы поцеловать его в последний раз.
— Тебе нужно дышать, хорошо? — Тео шепчет прямо ему в губы, и только после едва слышного «хорошо» в ответ он медленно начинает входить.
Так туго. Тео знал, что так будет, но то, как горячая кожа продавливается под его головкой заставляет его хотеть потерять контроль и полностью толкнуться внутрь. Он слушается своего же совета, делая короткие вдохи. Лиам под ним делает то же самое, цепляясь руками за все подряд в поисках хоть чего-либо, похожего на опору. Тео сплетает свои пальцы с пальцами Лиама и вдавливает их в простыни, решая его проблему.
— Ты в порядке? — спрашивает он напряженным голосом, и Лиам лихорадочно кивает.
— Продолжай, — шепчет он.
Это все, что Тео нужно было услышать. Он толкается внутрь немного сильнее, и стоны срываются с губ обоих. Пытаясь несколько смягчить давление, он зарывается лицом в плечо Лиама и кусает его. К сожалению, Тео забыл, как ему нравится это, мышцы вокруг его члена тут же сжимаются.
— Блять, Лиам, — стонет он, дрожа от усилия не толкнуться в Лиама до конца.
— Сделай это, — почти шипит Лиам. — Давай! — повторяет он громче, когда видит, как колеблется Тео. Но он просто не может больше сдерживаться. Одним сильным толчком он оказывается внутри, окруженный влажным, узким и теплым нутром, и с его губ слетают ругательства, одно за другим. Он не особо отдает себе отчет в том, что говорит, он может думать только о том, что чувствует. Каждая частичка его тела горит, визжит о необходимости двигаться, но он сдерживает себя, ожидая согласия Лиама.
— Я чувствую тебя, — с трепетом произносит под ним Лиам. — Я чувствую всего тебя внутри, Тео, блять. — Его ноги трясутся, но он все-таки обнимает ими талию Тео, который прикасается лбом ко лбу беты и выбрасывает все лишние мысли прочь, слишком недоступные сейчас для облачения их в слова.
Наконец — кажется, проходит целая вечность — Лиам шепчет ему двигаться.
— Спасибо, Господи, — восклицает он, и Лиам издает легкий смешок.
Хихиканье обрывается с приступом удушья, как только Тео медленно начинает движение назад, и переходит в скулеж при новом толчке. Толчок заставляет Тео видеть звезды, и как только он заканчивается, Тео нуждается в этом снова. Он выходит чуть сильнее на сей раз, и с резким хлопком погружается вновь. С губ его срывается какой-то отчаянный звук, лишь отдаленно выражающий тот пожар чувств, что он испытывает от соприкосновения их разгоряченных тел. Ногти вонзаются ему в спину, Лиам шипит в ухо «еще», и Тео не нужно просить дважды.
Они задают себе ритм, несколько скомканный вначале, грубый и абсолютно совершенный. Руки Лиама все никак не могут решить, где хотят быть, и они оставляют горящие отпечатки везде, где только касаются. Тео пытается держать размеренный темп, но когда Лиам стонет: «Тео, сильнее» своим неповторимо раздражительным голосом, Тео позволяет себе сорваться, любая иллюзия контроля исчезает. Лиам стонет, почти рычит под ним в наслаждении, зарывается в простыни.
Тео сгребает его руки и притягивает к себе так, чтобы снова сплести пальцы, просто чтобы немного прийти в себя. Ему просто нужно больше Лиама, он хочет его всего, так много, сколько только сможет получить. Пламя пожирает его, и оборотень под ним единственное, что рвет его на части и держит целым одновременно. Смена угла чувствуется несколько по-другому, глубже, и на втором толчке Лиам выгибается и задыхается, не произнося ни слова, словно мозг его закоротило. И Тео ухмыляется. Нашел.
Он выходит и делает толчок снова, резче, и Лиам выкрикивает его имя в полном отчаянии. Он замирает на половине толчка, затаив дыхание, после чего решает, что ему необходимо услышать это снова. Он попадает по простате Лиама не переставая, все быстрее, пытаясь отложить в памяти каждое «да», и «Тео, пожалуйста», и «блять», и «не останавливайся, никогда не останавливайся» от Лиама под ним. Тео хватает ртом воздух, пот стекает по его телу на Лиама, и он просто не хочет прекращать. Больше нет такого вариант… словно он когда-либо был. Просто это хорошо, слишком хорошо. Он просто не знал, что мог чувствовать себя полным, завершенным, только с другим человеком. Он бесстыже кричит, стонет и выдыхает имя Лиама снова и снова; он думает, что со стороны это похоже на испорченную пластинку, но в его сознании, теле, душе нет места чему-либо еще. Они заключены в клетке беспросветной страсти и отчаяния, они дают друг другу все, о чем даже не мечтали, и утопают в ощущениях.
Лиам молчит еще пару толчков, пытаясь восстановить дыхание, а затем открывает глаза, смотрит прямо на Тео, и тот видит, что они полны слез.
— Я не знаю, что с этим делать, — он сбивчиво, потерянно скулит, и Тео знакомо это чувство. — Ты идеален, — шепчет Лиам, изо всех сил пытаясь удержать зрительный контакт, поскольку удовольствие угрожает сокрушить его, и Тео благодарит любое божество, в которое он не верит, потому что ему просто нужно его сейчас видеть. — Ты мудак, ты дерзкий и вообще темная лошадка, но блять, — задыхается Лиам, крепче сжимая Тео ногами, притягивая невозможно близко. — Ты идеален, — снова беспомощно шепчет он, и Тео просто должен поцеловать его. Он должен.
— Ты заставляешь меня хотеть быть таким, — шепчет он прямо в губы Лиаму, прежде чем врывается в него с новым толчком, сильно и глубоко, и ровно в этот момент Лиам кончает, крича. Становится так тесно, туго, что Тео кончает следом, закрученный в пламени горячего чистого наслаждения, на которое, как он думал, он попросту был не способен. Его трясет, выплескивая внутрь Лиама, вовлекая в какой-то совершенно другой уровень экстаза, что чувствуется невозможным. Он мог бы кричать, и возможно, он действительно кричит, так как в его глотке зарождается рычание и неясная вибрация, распространяющиеся на все части его тела. Он зарывается лицом в шею Лиама, с трудом удерживаясь в реальности. Его зрение идет белыми пятнами, все сильнее и сильнее, и он просто не может больше дышать, но ему плевать, потому что он все еще чувствует контакт с кожей Лиама, и это единственное, что имеет значение.
Проходит целая вечность, прежде чем он приходит в себя, лежа на Лиаме, который только начинает отходить. Пока они оба находятся в полубессознательном состоянии, все, что им остается, — это смотреть друг на друга, впитывая каждую деталь и момент, чтобы оставить в глубине своих душ это воспоминание навсегда.
Тео медленно выходит, и оба морщатся от чувствительности после оргазма. Лиам хватает полотенце со стула рядом с кроватью, и они молча стирают с себя остатки произошедшего, помогая друг другу, прежде чем закинуть грязное полотенце в кучу белья на полу комнаты. Лиам берет покрывало, слишком большое для одного человека, и закутывает их обоих в него. Они просто лежат, удивительно измотанные наилучшим образом. Они бесстыдно запутываются друг в друге, переплетают ноги, обхватывают друг друга руками, прикасаются лбами; ни за какие коврижки не готовы отпускать. Теплые, мягкие пальцы касаются шеи и лица Тео почти невесомо, и он чувствует, как его глаза закрываются. Это почти забавно: он никогда не думал, что чье-то прикосновение может расслабить его, снять тяготы, дополнить его, завершить. Но это работает. Потому что это Лиам.
Тишина нарушается лишь биением двух сердец, что звучат в унисон. Воздух словно бы напряжен: любое слово может разрушить идиллию. Если честно, Тео не хочется, чтобы воспоминания о выкриках его имени с губ Лиама заменялись чем-то еще. Не сейчас. Он позволяет им вновь и вновь прокручиваться в голове, напоминая о себе, напоминая, что это не сон и не мечта, потому что Лиам прямо в его руках. Он не уходит, не умирает. Он в безопасности. Они оба в безопасности.
