Я не знаю, почему сейчас было важно знать, что Джейк не был плохим парнем. Но было. Я всё ещё скучал по нему. Иногда так сильно, что появлялась глухая боль, от которой мне становилось плохо внутри. Я хотел знать, что он был тем человеком, которым я его считал.

— Джейк никогда не связывался со мной, — осторожно произнёс Джозия.

Я выдохнул от облегчения.

— Хорошо.

Джозия начал отходить и обернулся.

— Эй, квотербэк. Я решил, что ты не худший человек в мире.

Я кивнул.

— Круто.

— Круто, — сказал он и пошёл дальше по коридору.

Зайдя в кабинет, я увидел Диксона за столом в конце комнаты. На эмоциях, я вышел обратно в коридор, до звонка, и зашёл в последнюю секунду. Конечно же, за его столом не было партнёра, а все остальные расселись по парам и не могли пригласить меня к себе.

Я занял стул рядом с Диксоном. Он посмотрел на меня мрачным взглядом. Полагаю, было бы довольно дерьмово работать с парнем, в которого ты выстрелил и чуть не убил.

Мы работали над заданием, никто из нас не говорил ни слова. Темой был фотосинтез. Было странно работать вместе, не разговаривая. Вроде того, как «мимы занимаются наукой». Что могло бы быть забавно, но не было. Спустя около десяти минут, Диксон издал звук отвращения, встал и взял разрешение на выход из класса. Пошёл в уборную.

Он не взял свой чёрный рюкзак. Он остался под его стулом.

Я огляделся вокруг, думая, смогу ли остаться незамеченным, обыскивая его. Все были заняты, а учитель прогуливался вдоль передних парт. Я сказал себе не быть трусом. Я подвинулся на край, взял рюкзак и поставил его на свой стул.

Боже, я был худшим шпионом. Я очень сильно нервничал, расстёгивая рюкзак, будто меня поймают в любой момент. И ещё я чувствовал себя крысой. Моя мама проделала хорошую работу, заложив мне в мозг определённые параметры вежливости. Я всё равно заставил себя продолжить. В рюкзаке были книги, беспорядочные бумаги и большая папка. Я ощупал бока и дно рюкзака. Мои пальцы наткнулись на что-то круглое и пластмассовое, вроде бонга или фонарика. Я нащупал много ручек. Достал полиэтиленовый пакетик с несколькими таблетками, похожими на аспирин, но это, вероятно, был не он. Я положил пакет обратно и потянулся глубже. Мои пальцы дотронулись до чего-то липкого, что я не хотел определять.

Это было глупо. Что я ожидал найти? Подписанное признание?

Оружие?

Одна мысль заставила меня отдёрнуть руку. Мы с отцом несколько раз ходили на полигон, и это было весело. Но сейчас мысль о прикосновении к оружию вызывала у меня тошноту. Я застегнул рюкзак и поставил его под стул Диксона.

Когда я выпрямился, он стоял рядом. Его обычно бледная кожа приобрела фиолетовый оттенок, а выпученные глаза уставились на меня. Он смотрел на меня так, будто я был отбросом общества, будто я плюнул ему в лицо.

Что я мог сказать? «Прости»? Что я искал ручку? Я ничего не мог сказать, так что вернулся обратно на свой стул. Я больше не смотрел на него до конца урока и вышел из кабинета как можно быстрее.

Но одно я узнал. Я понял, что не боялся Диксона Адамса. Даже когда он смотрел на меня как на отброс, у меня не было ощущения, будто он навредит мне. И может быть, это что-то значило.

Диксон Адамс был не единственным моим подозреваемым. Я погуглил Эда Соамса, учителя, которого уволили в прошлом году за расизм. Если он когда-то и был зарегистрирован в Фейсбуке или Твиттере, должно быть, он удалил свой профиль. И я не смог найти никаких недавних упоминаний о нём в новостях.

Во вторник после шестого урока я пошёл к школьной администрации. Тяжёлое стеклянное окно заменили, но вокруг дверной рамы всё ещё были дырки. В стрельбе убили школьного секретаря. Ей было чуть за сорок, и её звали Джинни Вилкокс. Я не особо хорошо её знал, но однажды я заходил, чтобы отдать ей записку от врача, когда опоздал в школу. Она улыбнулась, подмигнула мне и сказала, что надеется, что у меня нет ничего серьёзного. Я сказал ей, что это был просто рутинный осмотр для бейсбола, и она разыграла огромное облегчение, вытирая лоб и устраивая большую суматоху. Она была забавной.

Джинни Вилкокс больше не сидела за столом. Вместо этого там была древняя на вид дама, которая, как я слышал, была секретарём до Джинни. Она вышла с пенсии, пока не найдут полноценную замену, или что-то вроде того. На маленькой табличке на её столе значилось «Миссис Симпсон». Она печатала на компьютере, когда я вошёл. И, чёрт возьми, она печатала быстро для пожилой дамы. У неё были чисто белые волосы, собранные в пучок с начёсом, и белая, припудренная морщинистая кожа. Она всё равно выглядела грозно.

— Здравствуйте, миссис Симпсон, — сказал я, очаровательно улыбаясь.

Она перестала печатать и посмотрела на меня, поднимая подбородок.

— Здравствуйте, молодой человек. Чем я могу вам помочь?

— Здравствуйте, да, эм, я пытаюсь связаться с мистером Соамсом. В прошлом году он преподавал здесь английский, но ушёл. Я думал, есть ли у вас его адрес?

— Хммм, — она сжала губы и оглядела меня сверху вниз, будто взвешивала мою бессмертную душу. — Дайте-ка взглянуть, — она повернулась обратно к компьютеру и что-то напечатала. Её нарисованные брови взлетели вверх. — Мистер Соамс больше не работает в Старшей школе Джефферсона Уоллера, — она фыркнула, отмахиваясь, будто на этом был конец.

— Это я знаю, — сказал я, удерживая на лице улыбку. — Вы знаете, куда он ушёл? Я бы хотел с ним связаться.

Её брови поднялись чуть выше.

— Мы не даём домашние адреса учителей, молодой человек. Не важно, работает он здесь или нет.

Она обладала гибкостью кирпичной стены. Полагаю, до такого доводит работа в государственной школе в течение тридцати с чем-то лет.

— Конечно. Я совершенно понимаю, почему у вас такие правила. Но. Эм. Я хотел спросить его об уроке, который он давал нам в прошлом году. О цитатах. Если есть электронная почта или что-то ещё, это подойдёт.

Она просто смотрела на меня.

— Вы можете хотя бы сказать мне, остался ли он ещё поблизости? — спросил я с ноткой надежды в голосе.

Её взгляд переместился на монитор, затем обратно на меня.

— Вы считаете, что Вирджиния «поблизости»?

— Нет.

— Тогда нет. Спасибо, мистер Маршал. Теперь можете идти на урок, пожалуйста.

Я вышел из кабинета с ощущением, что мне повезло сбежать живым. Ого. Должно быть, на пенсии миссис Симпсон управляла адом, потом что она жгла. Как она могла знать, кто я? Она помнила все фотографии учеников? Опять же, моё лицо благодаря футболу мелькало в газетах. И из-за стрельбы.

Я достал свой телефон и загуглил «Эд Соамс учитель английского в Вирджинии», но мне не повезло с первыми двумя страницами, которые я смог пролистать до того, как пойти на историю Америки.

Я сидел на уроке, обдумывая, что ещё можно попробовать, когда мои мысли прервал глубокий голос.

— Брайан. Брайан Маршал!

Я поднял взгляд и обнаружил нависшего над моей партой мистера Фишбиндера. Чёрт.

— Да, сэр? — спросил я.

Кто-то засмеялся.

— Рад, что вы смогли на несколько минут отложить свои мечтания и присоединиться к нам в реальном мире. Интересно, сможете ли вы сказать мне, что мы обсуждаем?

— Эм… движение за гражданские права, — предположил я.

Мистер Фишбиндер кивнул.

— Правильно. Так почему бы вам не разъяснить нам сегодняшнюю тему?

Я уставился на него пустым взглядом.

— Мартин Лютер Кинг?

В комнате послышалось больше смешков, но Фишбиндер не выглядел весёлым. Его челюсть напряглась.

— Темой эссе на сегодня были плюсы и минусы отмены сегрегации. Так как я уверен, что вы бы не провалили домашнее задание, я бы хотел услышать ваши мысли на эту тему, мистер Маршал.

Чёрт. Я сделал домашнюю работу в машине по дороге домой из Чаттануги, но это задание не успел. Я облизнул губы. Я мог с этим справиться.

— Самый большой «плюс» — то, что общественным услугам, вроде автобусов и закусочных, не должно быть разрешено выбирать, кого им обслуживать, или как обслуживать, основываясь на цвете кожи людей. Ко всем гражданам должны относиться одинаково. Это прописано в конституции.