Он одарил меня нежной, озадаченной улыбкой.

— Какой поэт.

— Заткнись. Занозы это не поэзия.

К нам подошла светловолосая девушка из группы Чаттануги, её глаза были красными и опухшими.

— Простите, что перебиваю. Брайан, я просто хотела сказать, что ты очень напоминаешь мне моего брата. Он играл в футбол и закончил школу в прошлом году, и я могу представить, как он прошёл бы через то же, что и ты. Мне очень жаль, что такое произошло.

— Спасибо, — сказал я.

— Можно вас обнять, ребята? — спросила она, вытирая щёки.

Лэндон обнял её, долгим тёплым объятием, которое мог подарить только он. Затем её обнял я. Она снова расплакалась.

— Я бы хотела, чтобы пришло больше людей из моей школы, — сказала она, глотая слёзы. — Но мы принесём это с собой обратно и заставим их понять. Клянусь, заставим.

Лэндон печально ей улыбнулся.

— Спасибо. Я очень рад, что вы сегодня пришли.

Мама Лэндона подошла к нам с двумя тарелками.

— Мальчики, я взяла вам немного пиццы, пока всё не пропало.

— Спасибо, мам, — Лэндон взял тарелку с двумя кусочками пепперони.

Она протянулся мне тарелку с одним куском сырной пиццы.

— Тебе можно пиццу с сыром, сладкий? Я не была уверена.

— Нет, у меня есть крекеры и всякое такое.

— Ты уверен? — она выглядела обеспокоенной. — Что ещё я могу тебе принести? В отеле есть ресторан. Я могу принести тебе немного супа или, может быть, макароны с сыром?

Она была такой милой.

— Не думаю, что я сейчас смогу есть. Но спасибо.

В данный момент мой желудок казался связкой узлов. Я никак не смогу справиться с едой.

Она отошла, и Лэндон наблюдал за мной, пока жевал большой кусок пиццы. Он сглотнул.

— Хочешь попробовать? — он протянул кусочек мне.

Я посмотрел на его губы. Я хотел попробовать, но не пиццу. Когда я поднял взгляд обратно к его глазам, его щёки порозовели.

— Может позже, — сказал я хриплым голосом.

Лэндон прочистил горло и отвёл взгляд.

Этот день был скорее стратегическим сеансом. Все обсуждали, что можно сделать, чтобы продвинуть законы о лучшем контроле за оружием, достучаться до политиков и призвать подростков голосовать.

Я мысленно отключился, потому что в моей голове происходило много чего. Когда я оглядывался вокруг, во мне росло чувство, которое было практически слишком большим, чтобы его сдерживать. Я полагал, что это был один из тех моментов прозрения.

Дело в том, что я любил этих людей.

Я всегда чертовски восхищался Лэндоном. Я считал его таким зрелым, серьёзным и добрым. Но сейчас я видел, что он не единственный. Казалось, в этом зале все такие. Не то чтобы они не были обычными подростками, у которых, возможно, были свои комплексы и проблемы, которые ругались со своими мамами и слишком много пили. Но они были умными, осознавали и были преданны чему-то более великому.

И я хотел этого. Я хотел жить для чего-то большего, чем я сам. Делать что-нибудь со своей жизнью. Я чувствовал, будто… будто это мои люди. Здесь моё место. Здесь я хотел быть. Вот, кем я хотел быть.

Я смотрел, как Лэндон пишет ключевые моменты на огромном листе, высунув язык от сосредоточения и нахмурив брови от стараний. Моё сердце в груди колотилось как собачий хвост при виде него, при воспоминании о том, как невероятно правильно я чувствовал себя при поцелуе с ним.

Я хотел быть с этим человеком.

Да. Да. Абсолютно.

Меня охватила волна благодарности. Потому что не все находят такое, раскрывают себя. Я знаю, потому что долгое время жил наполовину. И я пообещал себе, прямо здесь и сейчас, что стану этим парнем. И ничего меня не остановит.

Глава 16

Брайан

На неделе Дня благодарения мы учились с понедельника по среду. Мы с Лэндоном не оставались наедине с тех пор, как его мама подвезла меня домой в воскресенье вечером. Полагаю, нам обоим нужно было время, чтобы обдумать тот поцелуй. Или, может быть, мы оба игнорировали толстенного слона в комнате. Я надеялся, что за каникулы в честь Дня благодарения нам выдастся шанс поговорить об этом. Или, ещё лучше, просто поцеловаться ещё немного.

Тем временем, встреча с учениками Паркленда снова меня зажгла. Их стрелка поймали в день трагедии. Так что они могли свободно жить и не бояться. Это и делал Лэндон. Но у меня складывалось ощущение, что я не могу этого сделать, не могу даже начать справляться с собственным ПТСР, когда знаю, что эти два придурка где-то там.

Как я мог убедить свой мозг не бояться, когда они могли вернуться в любой момент? Мой мозг не был тупым.

В понедельник после ланча, Лэндон уехал, а мы с Мэдисоном и Джозией шли обратно с футбольных трибун. Джозия прочистил горло:

— У тебя дальше урок в крыле С?

— Да.

— У меня тоже.

Он шёл прямо рядом со мной, будто собирался составить компанию. Что было в новинку. Мэдисон пошла в сторону крыла Д, а мы с Джозией продолжили идти в неловкой тишине.

— Ты слышал ещё что-нибудь о том парне-готе, Диксоне Адамсе (прим. готы — субкультура, зародившаяся в конце 70-х годов XX века в Великобритании на базе панк-движения. Готическая субкультура достаточно разнообразна и неоднородна, однако для всех её представителей в той или иной степени характерны специфический имидж и интерес к готической музыке)? — спросил я.

— Кто-то говорил, что полиция с ним общалась, — тихим голосом произнёс Джозия.

— Я думал, полиция общалась со всеми.

— Да, но с ним особенно. Я тебе говорил, он испарился после второго урока. Он абсолютно мог это сделать.

Я тоже так думал. Диксон был моим главным подозреваемым. У него были длинные прямые волосы до талии, выкрашенные в чернильно-чёрный цвет. Он носил всё чёрное, обычно футболки с эмблемами тяжёлого металла, джинсы и берцы. Стрелки тоже были в чёрных берцах. У него были пирсинги и тоннели, и его кожа была белой как у вампира.

Обычно мне было бы плевать, если кто-то так одевается. Я ничего не имел против готов. Я знаю, это всё показуха. Но в Диксоне было слишком много подозрительного.

— Он ходит со мной на биологию, — сказал я. — Сразу после начала учёбы нам пришлось препарировать лягушек. И он двумя пальцами заставил одну «прыгать» и держал у себя на лице. Даже лизнул её.

Джозия сделал вид, будто его тошнит.

— Отвратительно. В смысле, от этого можно умереть. Разве не говорят, что серийные убийцы начинают с того, что вредят животным?

— Именно! Хотя, если честно, лягушка уже была мёртвой.

— Всё равно. Ему комфортно с трупами. Это определённо знак. И я слышал, как одна девчонка говорит, что слышала, как кто-то ещё говорил, что Диксон обещал поиметь всю школу.

Я резко посмотрел на Джозию.

— Думаешь, он действительно это сказал?

Он пожал плечами.

— Чувак, я не знаю. Я однажды играл на вечеринке в сломанный телефон, как с консервной банкой, и «Бэкстрит Бойз» превратилось в «чёрную мясную радость». Что на самом деле имеет смысл. Но суть не в этом.

Это вызвало у меня смех. Мы дошли до дверей в мой кабинет биологии. Джозия кивнул подбородком.

— Увидимся, Брайан.

— Эй, подожди.

Джозия развернулся и посмотрел на меня. Я всё ещё не был уверен, что о нём думать. По большей части казалось, что он не доверяет мне и не хочет видеть меня рядом, хотя после того группового сеанса в Чаттануге он стал милее.

— Так. Эм. Лэндон говорил, что Кэмерон и Гордо много тебя дразнили. По-серьёзному.

Челюсть Джозии напряглась, а взгляд похолодел.

— Да.

— Мне жаль. Я больше не дружу с ними, но мне жаль, что они это делали. Я знал, что они могут быть придурками. Я не должен был с ними тусоваться.

Он уставился на меня.

— Но Джейк не задирался, так ведь? — спросил я у него.