Глава 29 Si vis pacem, para bellum
Устроили совет по селектору, перекраивая производственные планы и доктрину сообразно новым вводным.
Легендарная 'кузня' и только она одна, умела производить ежесуточно, стреляющий молниями особый посох, с втрое меньшим временем перезарядки, нежели мой прежний. Оный легендарный вариант молниемёта имел гибкие настройки. Мне дозволили поменять классический вид палки с вычурной нахлобучкой на более сообразный. Утомил старый механизм активации, отсутствие у молниемёта рукояти, курка, приклада и целика. Наверно, сходные проблемы были у первых пищальщиков, но мы то, знали, как их решить.
Более важной оказалась, возможность менять у заказанного изделия мощность выстрела и время перезарядки. Поигрался ползунком, найдя оптимальным занизить силу молний до 10 хитпойнтов, зато выстрел производился ежесекундно. Дальность применения в 50–70 не изменилась.
— Всё равно медленно, я в рывке столько секунды за три промахну, от твоей молнии даже панцирь керна убережёт, если вертеться, — заметил Рой, поигрывая отменным новеньким клевцом, что сразу, по сближению, окажется в голове врага, не спасёт даже хороший шлем.
— Разумеется, толстой бронированной твари, этот молниемёт, как фонариком посветить. Но хочу 'окопное помело' или скорострелку, чтоб орды мелюзги сдувать.
— Скорострельность маловата. А если объединить несколько таких молниемётов в один? — задумался Коркра.
Сутки изысканий, потом ещё, и безвозвратно сломанное легендарное изделие. Но знающий гном с фиолетовыми глазами, нашёл способ, выжав максимум.
Читай на Книгоед. нет
Вместо легендарного молниемёта раз в сутки, мы получали два уникальных в неделю. Каждый представлял собой здоровенную бандуру, вроде авиационного пулемёта, из соединённых стволов, что крепилась на пояс и производила три десятихитовых выстрела в секунду. Главная прелесть, изделие воспринималось игрой, как единый артефакт и могло быть приписано в один слот. До начала тотальной войны твердыня произвела штуку, которую я поначалу забрал себе.
Но вдоволь наигравшись, передал Цифре, нашему магу-сапёру. Пусть миниатюрная девушка казалась мелкой на фоне, пудового агрегата, но догнав 'Здоровье', которое пропорционально силе, до трёх сотен единичек уверенно с ним обращалась, да ещё и талант сообразный получила.
Кроме оного образца, в легендарной кузне раз в сутки получалось автоматически два комплекта легендарных лат, по моему произволу отдалённо похожих на 'броню космодесанта', со встроенным 'водным дыханием' и 'ментальной защитой'. Пригодились совместные изыскания Коркра, Цифры и стабилизация среднего заклятия Дофтхи.
К концу недели мы научились вешать 'водное дыхание' и 'ментальную защиту' на любой внятный шлем, наделив этим полезным все головные уборы ранга тана.
Оставшейся 'автоматической' мощности легендарной кузни хватило не что-то одно из классического 'холодняка'. Гномы не отличались оригинальностью, забегая на пять дней вперёд, заказали только два больших меча, для Штурма и Эдгарда и три пары метательных франциск, что спустя минуту возвращались в портупею сами. Даже легендарный блочный лук с тремя 'возвратными' стрелами, прикреплёнными к нему, ажиотажа не вызвал. Что с них проку, когда простые луки не особо хуже и запас детонаторов будет.
Разобрав чёрную махайру, доставшуюся от Орколорда, гномы повторили технологию. Легендарные мечи и франциски били врагов током при соприкосновении.
Искуснее многих вертел я 'громобоем', но заметно сдавал Штурму и даже Эдгарду в тренировочных поединках. Как ни крути, а длинный меч 'ловчее' молота и топора.
Наконец. Коркра закончил эксперименты, взявшись за отливку обещанных пушек.
Гномы гнали 'чёрный порох', смешивая одну часть серы, две угля, который получали из четырёх мер древесины, и семь частей кристаллов.
Обычно, оная или близкая по составу смесь мало отличалась от творений гоблинов или гремлинов. Но свойства вещества менялись после тщательного измельчения и перемешивания на восстановленной водяной мельнице, ставшей пороховой.
В реальной истории, некую взрывчатую смесь упоминали в древнейшие времена, соревнуясь в первенстве. Но то пороховое зелье, распространившееся к концу средних веков, отличалось трудоёмким производством, скверным качеством и баснословной ценой. Горела смесь неравномерно, обеспечивая загадку: 'толи жахнет, толи чихнёт'. Выгорала не вся и тлела в стволах, заставляя тщательно чистить те между выстрелами, что изрядно затягивало перезарядку.
Переход к более предсказуемому 'чёрному пороху', совершенно изменил характеристики требуемого оружия и ход войны.
Казалось бы, имея 'гремучую ртуть' для капсюлей и 'чёрный порох', можно перейти к унитарному патрону, собирая казнозарядные ружья, пушки и пулемёты. Увы, требовались исследования, что затратно и медленно, даже в столь стремительной игре. Вон, в Артиллерийском музее в 'рыцарском зале' стоит на треноге 'зенитка' с револьверным барабаном из бронзы, возможно капсульная, с ярлыком '16 век', но чтобы сделать вменяемый кольт потребовалось три столетия. Однако, в музеях много военной машинерии: экспериментальной, парадной или игрушечной в прямом смысле, ибо принято стаскивать туда 'чемоданы без ручки'.
Выбор, между тратами времени, загрузкой цеха, грудами переведённых ресурсов, а как итог, скверным опытным образцом казнозарядного орудия на первый день тотальной войны, либо четыре опробованных 'шестифунтовки' с ядрами и картечью, я сделал в пользу 'синицы'.
Наши пушки заряжались ядрами. Зная вес эталона, этакого металлического шара, артиллерист высчитывал количество пороха для разных возможностей имеющегося орудия. 'Шестифунтовка', шмаляла ядрами оного веса, а если надо жахнуть картечью, то несложно пересчитать, дозировки.
Как-то в реале, сильно напрягло, когда в Артиллерийском музее на все стволы лохматой старины навешали ярлычки типа 'калибр 95мм'. Эта казалось несуразностью, ибо 'калибр' это не просто 'диаметр', а некая пропорция с мощностью заряда. Впихнуть можно многое, важно, чтобы ствол не порвало. Разная природа боеприпасов требует разных мер.
Про 'калибры' помнилось, что с появлением унитарного заряда, математикой и опытным путём нашли, оптимальным пропорции для ствола и форму снаряда с классическую пивную банку из жести. Возможно, её делали как раз с того, эталонного 'трёхдюймового', копия которого выставлена в Артиллерийском музее. Конверсия, однако.
Ко всему можно привыкнуть. Зная диаметр, хороший математик легко высчитает массу снаряда, хоть для цилиндра, хоть для шара. А стрелять мы можем и каменными ядрами, что 'наворожит' Цифра, они втрое легче бронзовых.
— Интересное получились орудие! Только тяжёлое, собака. Я не то хотел увидеть, — заявил я после первого испытания.
Действительно, представленная мне пушка монструозного вида, прикопанная в грунт, для стрельбы, весила около тонны, хоть имела укороченный ствол, в сравнении перемеренными мной во дворе Артиллерийского музея оригиналами 16-го века, а их там немало. Кому-то может казаться, что история русской артиллерии, началась с Петра Первого, это не верно, просто, она в Смуту чуть не закончилась.
'Тусклая бронза', которую мы получали, 'почти по рецепту реала', добавляя в сплав бриллиантовую пудру, много крепче обычной. Коркра, в несколько раз превзошёл запас прочности.
— Ствол можно сделать много короче. Нам на пять километров ядра кидать не надо. Приоритет, быстрая перезарядка и стрельба картечью, — постановил я, указав докуда пилить.
— А как тогда стены и ворота вражеских замков бить? — возразил Коркра.
Действительно, стенка метровой толщины из камня или дуба держала, ядра даже такой 'шестифунтовки', некоторое время, часто достаточное, чтобы нанести сообразные ответные разрушения. Но у нас игра, тут физика иная.
— Следующую проектировать будем вместе, хочу видеть картечницу, годную для обороны нашего замка и полезную в поле. А к тому, чтобы ствол задирать умела, за мортиру шла, — хмуро, скорректировал я.
