Да-а, думал он, в таком заведении и матом ругаться стыдно, не то что буянить да крушить людям морды. И, как я погляжу, публика сюда ходит не за этим. Не для того, чтобы грязно напиться и орать похабные песни в обнимку с друзьями-баранами. Нет, тут было культурно. Была сцена, где выступали музыканты и певцы, вино и еду к столам разносили не трактирные девки, а натуральные официантки, да и человека за барной стойкой, одетого в дорогой, с золочением, сюртук, считавшего вина в шкафу у стены, язык не повернулся бы назвать словом, пахнущим потом, пригоревшей курятиной и сальной тряпкой для протирания стаканов — трактирщиком. Мэтр, и никак иначе.

Джаг посмотрел на своих спутников — сначала на Гаскара, тот, поджав губу, изучал своей лисьей физиономией представший перед ним интерьер, потом на Гереру — тот немного изменился в лице, стал меньше морщить нос, будто у него теперь не так сильно воняла дерьмом верхняя губа.

Вы правы, парни, подумал Джаг, это место — не то, что мы привыкли видеть. Здесь все блестит и светится. Но не стоит падать в благоговении на колени. Хозяин этого места, может и мэтр, но и с такими сволочами, как мы и мессера Улирет, поякшаться тоже не прочь.

Джаг кивнул своим людям и направился прямиком к Мэтру. Гаскар и идальго двинулись следом. Мэтр словно спиной почуял их приближение, повернулся к ним, учтиво представился сам и свое заведение.

— Добрый вечер, да, — сказал Джаг совершенно безучастно, и наклонился поближе к хозяину: — послушай, мэтр. Мы тут по делу.

— Осмелюсь спросить, по какому же?

— Мы от третьей дочери…

— А… — Мэтр мягко кивнул, опустив веки, и кивком подбородка указал направление: — в таком случае, вас ожидают. Вон тот миссир за столиком у самого края залы….

Больше слов Джагу было и не нужно. Он направился к указанному человеку. По нему, думал Джаг, сразу и не скажешь, что поднялся на лесоповале. Физиономия гладко выбрита, с подкрученными холеными усиками, отличный, хоть и на вид скромный сюртук, на шее белоснежный шелк… Но под аристократическую моду не подходила его комплекция — излишне широк в плечах, шея крупная и мощная, ей явно мал повязанный по моде шелковый платок. И руки — они, знал Джаг, всегда говорят о мужике главное слово. У этого руки были крупные, но сухие, с хорошо видными сухожилиями и венами, пальцы узловатые, на них огрубевшая и растрескавшаяся кожа. Этот человек долгое время работал топором, прежде чем стать начальником у бригады, и при этом обладал достаточным умом, чтобы собрать свою собственную бригаду и начать зарабатывать настоящие деньги, без лишних посредников и начальников над собой. Таких людей Джаг уважал — он не знал, как в других странах, а в Авантии — чтобы жить как человек, надо найти в себе волю послать ко всем собакам любых накрахмаленных и напудренных разбойников в париках, что хоть как-то связаны с правительством и королем.

Джаг сел к нему за стол без лишних слов. Он точно знал, что с такими людьми, как этот, проблем не бывает. Деловой — такими словом, пусть, немного с бандитским оттенком (куда ж без этого в таком-то деле), Джаг бы его назвал. Деловые — не качают права, не кривят рожу и не паясничают. Они говорят по делу.

— Я от третьей дочери.

На это Деловой кивнул.

— Меня зовут Тагарл.

— Джаг.

Рукопожатие было крепким, но иного от бывалого лесоруба, привыкшего к древку топора в руках, Джаг и не ожидал.

— Покажи, где твой корабль, — сказал Тагарл.

Джаг мысленно усмехнулся.

«Каков ты скор, приятель. Ну уж нет. Первый ход делай ты»

— Лучше скажи, сколько у тебя товара?

— Триста брусьев, по десять метров каждый, — ответил Тагарл без тени сомнения. По всей видимости, он тоже понял, что Джаг — не шпик, а тот, кем назвался. А как иначе? Не был бы он умен и прозорлив, едва ли соорудил бы столь опасное дело, как подсудная контрабанда.

— Третья дочь говорила про две тысячи метров.

— Получается, мы перетрудились?

— Ничуть. Это даже лучше.

Между тем, Джаг понял и еще кое-что. Кое-что, что его немного удивило и приободрило. Он назвал количество товара. Улирет назвала другое число — меньше. Это значит, ребята здесь, на Святом Адме, здорово поработали. Но везти это не мне одному, Улирет наняла два корабля. А заготовить и обработать столько древесины — не быстрое дело. И если у Тагарла все еще были три сотни брусьев, как он говорил, это означало, что Красная Свара еще не заходила на остров и не забрала свою часть товара. Улькаир опаздывал. При том, что вышел с Такьярманки раньше.

Какими судьбами так вышло? Может, Улькаир попал в тяжелую воду? Сбился с курса? А может, повстречал авантийский патруль и теперь обитает на дне морском? Или же его сожрали морские чудовища?

Последние два варианта Джагу очень нравились, но и другие устраивали. Опередить Улькаира, вышедшего в дорогу раньше, было крайне приятно.

Тем временем лесоруб вытащил из-за пазухи карту и положил на стол. Бросив на нее быстрый взгляд, Джаг сразу понял, что это весьма подробная карта острова.

— Мой корабль здесь, — сказал Джаг, и указал пальцем на небольшую бухту, очертания которой смутно узнал: в этом регионе карта была не такой уж точной, что внушало оптимизм — значит, скорее всего, люди острова в эти места не часто захаживают.

— А теперь покажи свой схрон.

Тагарл сначала засомневался, но потом все же решился и показал. Схрон его находился не так уж далеко, километрах в двенадцати от стоянки Козла. За день, решил Джаг, все можно быстро перетащить.

За пару минут пират и лесоруб обговорили все детали их дела. Джаг собирался встать из-за стола, как неожиданно Тагарл сказал:

— Назад ночью лучше не возвращайтесь. Дождитесь утра. При свете дня сможете выйти через ворота без всяких подозрений.

Резонно, подумал Джаг. Он кивнул своему новому подельнику.

— Возьмите комнату в этой таверне. Здешний хозяин — проверенный человек. Он не выдает секретов, если ему как следует заплатить. Скажи ему, что ты от меня. Цена будет больше, но и лучше сохранишься. Капитан Джаг.

Как мило, подумал Джаг. Но перечить не стал. В этом городе он был новым человеком, потому, решил поступить так, как сказал Тагарл.

При звуке имени лесоруба Мэтр понимающе кивнул. Цена, как и предсказывал Тагарл, возросла. Двадцать такатов за одну только ночь! Такую цену за кровать Джаг еще никогда не платил. Но в этот раз решил не скупиться — для фарта. Госпожа Удача щедра к тем, кто сам не жмется.

Надо сказать, комнаты для постояльцев в таверне были хороши, как и она сама. Нашлась даже с тремя отдельными кроватями — чтобы никому не пришлось спать на полу.

Правда, спать-то и не слишком хотелось. Все трое сидели на кроватях друг напротив друга и молчали, бросая друг на друга украдкой короткие взгляды. Никто не решался предложить первым, но Джаг и сам чуял, о чем висит непроговоренный вопрос.

— В общем… — начал он, и оба напарника уставились на него выжидающе.

— Строго говоря, мы сейчас уже не на деле… — сказал Джаг, чувствуя, что идет на сделку с самим собой. — Потому что дело мы сделали. Так?

Идальго дернул губой и прищурился, а Гаскар сделал головой острожный жест — то ли кивнул, то ли пожал плечами: мол, может и так, а может и не так. Как скажешь, капитан.

— А раз так, то надо бы немного… обмыть удачный контакт. Я прав?

***

Только не нажираться — это было единственное напутствие, которое Джаг дал своим людям. К счастью, людей на это дело он выбрал таких, за которых не приходилось беспокоиться. Был бы сейчас тут Соловей — непременно пошел бы по бабам. И ладно бы в бордель, как все нормальные моряки. Но нет, этот имел твердое убеждение, что любовь обязана быть бесплатной, иначе это не любовь. Хотя с его-то смазливой мордой, было ясно, почему он так думает: в бесплатной любви ему отказа никогда не бывало. Если бы Джаг выбрал себе в напарники Борво Глазастого или Грота — тут не избежать разбоя или мокрого дела. Натуральные бандиты. А Атаульф Тяжелый — тот бы немедля упился до отключки, едва почуяв запах рома — должно быть, по старой северной привычке. В их родных краях холодно, пить надо хотя бы и для того, чтобы мозги в черепе не застыли. Потому Джаг и был рад, что выбрал Гаскара и Гереру. Монтильё, хоть и сказал, что пойдет проведает дом терпимости, опасений не вызывал — не такой он тип, чтобы влипать в неприятности на ровном месте. А идальго и вовсе, посидев сполчаса в зале таверны и поглядев на вечернее представление, молча ушел наверх, в комнату.