После того, как гудение медленно сошло, кто-то из толпы проговорил:

— Ну, есть такое. Дезертирскую знаем.

Мотив, набиваемый Соловьем, моментально отрезало. Блестяще отточенным жестом он вновь провертел ведро в воздухе перед собой, грохнул на пол и в ту же секунду пнул сапогом, ловко отправив его в скольжение по палубе прямо к тому, кто говорил.

Тот остановил скользившее вверх дном ведро стопой и поднял в руки.

— Ну, наиграй, — сказал ему Соловей.

Тот сел на палубу, взял ведро на колени и принялся отстукивать мотив.

— Да, это оно! — произнес Соловей под бой одинокого барабана. Удивительно, но спустя пару мгновений на помощь ему пришел второй — кто-то подтащил пустой бочонок и стал барабанить по нему, поддерживая первого музыканта.

— Хватай ведра! — крикнул Соловей. Толпа уже была слишком вовлечена, чтобы игнорировать призыв. Сразу с нескольких сторон загремели, ловя такт, хлопки ладоней по перевернутым ведрам.

Соловей походил по палубе, разминаясь, и хлопая в ладоши в такт музыке, словно готовился поймать мотив и оседлать его:

— Ши рулу-рулу-рулу… Громче! Чего стоите, давайте помогайте им! Несите еще барабаны и готовьтесь петь!

Команда раззадорилась. Да и куда тут денешься, думал Джаг. Он и сам чувствовал, как если не его ноги, то уж сердце точно пускается в пляс и подстукивает в такт любимой песне из далекой солдатской юности.

— Ши рулу-рулу-рулу! Быстрее! На фартовых нотах!

Так-то, думал Джаг, эту песню поют под дудку. Таков национальный авантийский мотив, который и задавал Соловей. Дудок, конечно, не было, но нашлись умельцы, которые свистом и хором их заменили. Джаг чувствовал, как умиляется музыке. Такой грубой, порой, не попадающей в ноты, но прекрасно узнаваемой. Да, это была «Дезертирская», песня, которую не поют на праздниках и концертах театральные опереточники. Она была и оставалась песней, которую исполняют в солдатских палатках, используя вместо музыкальных инструментов ложки, фляжки и другой подручный скарб.

Соловей, дождавшись, когда вся орава на палубе вовлечется в процесс, наконец распелся и завел:

Когда я мал и зелен был

И под стол пешком ходил

Папка мне сказал тогда:

Отдам тебя я в армию!

Дальше проигрыш — легко вспомнил Джаг. И команда, как он видел, тоже хорошо помнила, как петь эту песню. В палубу, в такт музыке, без слов ударили каблуки сапог и босые ноги.

Ши рулу-рулу-рулу!

Я вас кормить не потяну,

А сталбыть, ехай на войну.

Поедешь парень в армию!

Команда снова застучала ногами в пол. И Джаг отметил, что сам пристукивает носком сапога, поддерживая ритм:

Поедешь, парень, в армию!

Черт, а ведь охота попеть — подумал он. Давно я как следует не орал хорошую песню. Соловей все продолжал, музыка, задаваемая моряками с барабанами и хоровыми, лихо гнала вперед.

А когда я повзрослел

В кармане гроша не имел

Я баб и рома захотел

Попал в тюрьму я в старую!

Ши рулу-рулу-руну!

Король сказал на всю страну:

Мол, соберу я всю шпану,

Отправлю служить в армию!

— Громче ори! — скомандовал Джаг морякам, уже не скрывая, что и сам подпевает. В толпе тут же загорланили сильнее:

Король дал ствол и шляпу мне

И вот, стою в чужой стране

И дело тут идет к войне

Попал я, ссука, в армию!

Была у нас с собой еда:

Хлеб-кирпич, да суп-вода

Но Антелуза помогла

Пайками своей армии

Ши рулу-рулу-рула!

Какая-то тварь их продала!

И суп-воду хлебать с котла

Придется нашей армии!

Песня была незатейливой, и куплетов в ней было всегда разное количество — кто какие помнит. Команда уже полностью находилась во власти музыки и Соловей начал вызвать людей из толпы быть запевалами вместо него, чтобы пропеть свои куплеты. Теперь в центре плясал и пел один из людей Борво Глазастого, и запевал не менее лихо:

От сушняка не сдох едва

Конник миссир Тансуа.

Он поехал до села

Добыть вина для армии!

Ши рулу-рулу-рула!

Разбился миссир Тансуа:

Халупа из земли взросла

Прям на пути у армии!

Люди на сцене менялись, запевали разные куплеты. Если кто не знал слов — быстро присоединялся к хору и давал музыку, благо она была едина для всех. Джаг сам в некоторых местах сбивался, встречая незнакомые строки. Сейчас выступал один из мональфов Гаскара Монтильё:

В конный полк миссира Ко

Попасть ужасно нелегко:

Он лично вымерял очко

Всем претендентам с армии.

Ши рулу-рулу-рула!

Большая жопа не спасла

От пудового ядра

Эндермейской армии!

Народ, позабыв обо всем уже рвался на сцену исполнить под всеобщее одобрение свой куплет, и Соловей умело регулировал порядок, вызывая певцов то из одной кучки, то из другой.

Лорд Гвинен — наш командир

И патриотов всех кумир

В зад ужален был в седле,

Поехал до лекарни!

Ши рулу-рулу-рула!

Вовремя свалил с котла

Там мясорубка нас ждала

А Гвинен — герой армии!

Было еще много куплетов, и выступили все желающие, но Джаг не чувствовал от долгой песни никакого утомления. Он и сам вроде бы знал пару куплетов, которые еще не спели, но никак не мог их как следует припомнить. А уж Соловей точно знал их больше. Но вместо продолжения вышел сам в круг и подвел песню к завершению:

А чтоб я снова молод был

И под стол пешком ходил

Я б тогда сказал отцу —

Нахер нашу армию!

Толпа бодро вторила ему, гремя хором веселый мотив:

Ши рулу-рулу-рулу!

И вам всем парни так скажу:

Чтобы не жрать вам суп-воду

Бросайте нахрен армию!

А чтобы на ногах ходить

Да чтобы головой варить

И чтобы удом баб етить:

Ши рулу, ши рулу!

Бросайте. Эту. Армию!

Когда Соловей допел последние строки и музыка заглохла, команда воодушевленно загремела.

— Молодец Соловей! — орали ему.

— Чертовски хорошо спел!

— Да! Нахер армию!

— Нахер армию! Армию и флот!

В воздух полетели треуголки — чествовали певцов как героев.

Многие прослужили в армии приличный срок и сполна хлебнули горя в войнах, которые вела Авантийская империя. Да и любая другая страна. Вполне возможно, сейчас тут стояли те, кто некогда выходил на поле битвы с разных сторон. А теперь все они — одна банда. И никакая война, никакой гадский король, и никакая проклятая присяга их не разделит.

— По тебе и не скажешь, что ты любишь такие песни, — сказал Джаг Соловью, улучив момент немного позже, когда команда, здорово приободренная, разошлась по делам.

— Внешность обманчива, — легко отозвался он.

— А вот это я знаю, — процедил Джаг.

Их с Соловьем взгляды пересеклись. И Соловей, умный парень, сразу понял, откуда дует ветер.

— Я, может, и смельчак, — ответил он, — но не настолько, чтобы затевать бунт на корабле после недели в море.

— А стоит ждать?

— По мне не скажешь, но я люблю держать слово, капитан. Если я сказал, что служу в твоей команде, значит так и будет.

— Внешность обманчива, да?

— Я знаю, на кого я похож, — сказал Соловей. — Но я знаю, кто я есть.

— Послушай. — Джаг решил говорить на чистоту. — Я вижу, ты умен, Соловей. И ты знаешь, как обращаться с людьми. Так зачем тебе верно служить у меня в команде, а не командовать кораблем вместо меня?

— Хочешь знать мои причины, капитан?

— Именно.

— Я хочу быть капитаном. Но на другом корабле. Не на этом.

— И на каком тогда?

— Его имя ничего не скажет тебе. Но для меня он значит очень много. Я готов дать тебе клятву, что не посягну на твое капитанство и твой корабль. Буду биться за тебя и ходить в море с тобой, капитан. Разве этого мало? Оставь мне право на маленькую тайну.