И Джаг никакой власти, никаких уз общественных договоров, правил поведения, морали, норм и даже благоразумия в них над собой не ощущал. И ни в одном человеке, до сих пор встреченном им, он этого не ощущал также. Все они были для него очень хрупкими и слабыми бестолковыми существами, которые об этой хрупкости совсем забыли и потому потеряли головы от безнаказанности.

— Последний раз говорю, пошли прочь. Бегом.

Капитан словно бы собирался что-то сказать. Но Джаг не хотел больше слушать болтовню. Ему надоело сдерживать бурлящую внутри злость.

Он выхватил клинок из ножен так, чтобы сразу перевести всю силу в боковой рубящий удар. Капитан начал машинально заслоняться рукой. Тяжелое лезвие палаша с чавкающим звуком вгрызлось в плоть. Удар вышел не самым ловким и сильным, но и того хватило. Лицо окропило мелкой кровавой каплей. Джаг тут же ударил с разворота, целясь в основание черепа, чтобы перерубить позвоночный столб, но капитан отшатнулся, и удар тяжелого клинка пришелся ему прямо в лицо, в левую жевалку, круша кости, связки, перерубая основание языка. Послышался хруст, мерзкий скрежет рассыпающихся зубов. Полетело кровавое крошево, перерубленная челюсть повисла набок и из жуткой раны хлынула кровь.

Капитан повалился на пол. Из его глотки с брызгами крови вырывался пробирающий до костей, срывающийся вой, перемежающийся с хрипами и булькающими звуками. Темная лужа выросла вокруг его лица за пару мгновений. Его били конвульсии, ноги дергались, здоровой рукой он пытался закрыть рану, лез в нее пальцами, пытался поставить челюсть на место.

Джаг крутанул мечом мельницу, и брызги крови упали на оцепеневших защитников чести. Краем глаза он видел, как заведение покидают те, кто не успел уйти заблаговременно, почувствовав, что пахнет жареным.

— Кто следующий? — рыкнул он, указывая мечом то на одного, то на другого.

Двое офицеров в синих мундирах королевского флота кинулись на Джага с мечами наголо. Джаг пнул табуретку, угодив в одного, легко уклонился от самонадеянного удара другого, пропустил его мимо, и рубанул ему под колено сильно и точно, разрубая все сухожилия так, что они уже никогда не срастутся. Второй нанес удар, Джаг заблокировал его и с силой отбросил в сторону, пнул его в живот, размахнулся как следует, и рубанул сверху, раскалывая череп. Брызнула жижа грязно-розового цвета, состоящая из осколков черепа, крови и ошметков мозгов. Этот хотя бы умер быстро. Его приятель валялся на полу, пытаясь зажать руками страшную рану на ноге. Кровь сочилась сквозь пальцы, он орал на весь зал, и голос срывался на визг. Джаг не стал его добивать. Пусть эти послушают.

Не говоря ни слова, Джаг повернулся к оставшимся. Их лица перекосило от страха. Они и подумать не могли, что все так обернется. Камилари и эти двое офицеров были основной боевой силой группы. Вернее, они могли что-то сделать, не будь так чванливо самоуверенны. Остальные — шестерки. Мясо для забоя.

Джаг медленно двинулся на них. Они попятились. Недостаточно быстро.

Вновь звякнула сталь, еще раз, и еще. Джаг увернулся от нелепого колющего удара, и с широкого замаха вогнал клинок глубоко в плечо пышно разодетого юноши. От силы удара он тут же осел на колени. Шелковый платок на шее в считанные мгновения пропитался красным. Шпага выпала из его руки. Джаг уперся ногой ему в грудь и рванул клинок. Юноша отлетел на пол, заливая все вокруг себя кровью. Этого было достаточно, чтобы сломить мораль защитников чести. Сначала один, а потом и остальные бросились к дверям. Джаг в три широких шага настиг ближайшего и на ходу рубанул его по шее, перерубая позвоночный столб. Следующего он догнал уже в дверях. Тот завизжал, понимая, что ему не уйти, бросил меч и инстинктивно закрыл лицо руками. Тяжелый палаш пробил эти бесполезную защиту, на пол попадали отрубленные пальцы и половина ладони. Кровавая струя из разрубленного черепа пересекла лицо аристократского щенка, тяжелые крупные капли упали на зашарканный пол. Остальные уже удирали на улицу. Джаг выскочил за ними.

— Бегите! — крикнул он им вслед. — Валите отсюда и расскажите всем, что тут было! Передайте своей соплячке, что Джаг Марно как нибудь наведается, чтобы проверить, не заросла ли у нее манда!

Злость наполняла Джага до краев. Его трясло от бешеной злобы, от желания прикончить каждого из этих мерзких выродков, вставших у него на пути. От того, что кто-то посмел указывать ему, как надо себя вести.

— Нет! — заорал он на всю улицу. — Никто не будет говорить мне, кого можно трахать, а кого нельзя! Я, Джаг Марно, трахаю кого хочу, где хочу и когда хочу! Мне срать, если они того не хотят. И я убью всех, кто думает, что может мне указывать!

Он заканчивал свои слова, когда никого уже не было видно. Улица словно вымерла, и лишь Джаг стоял посреди дороги, один, с мечом наголо. С меча капала кровь. И с его лица тоже.

Злость медленно отступала, и к сознанию возвращалась способность осмысливать происходящее. Джаг утер лицо рукавом потрепанного офицерского мундира. Вот ведь шутка — офицер королевского флота только что разделал на колбасу трех офицеров королевского же флота и двух подданных Его Величества. Пора уже перестать носить это тряпье. После сегодняшних дел о службе можно забыть. Джаг снял синий камзол и остался в одной рубахе и штанах. Камзолом он утер лицо и лезвие, затем вложил палаш в ножны и направился в Бухую Кобылу.

В заведении не было никого не считая старика, хозяина таверны. Он с ужасом смотрел на трупы, которые валялись в лужах крови. Хотя, кое-кто из них был еще жив. Крепким орешком оказался капитан Камилари. Он все еще шевелился — полз, пальцами здоровой руки цепляясь за неровные доски пола и подтягивая все тело. Из его разрубленного лица с каждым движением вылетали страшный хриплый свист и кровавые брызги. Офицер с перерубленной ногой испустил дух и валялся бездыханно в большой луже крови, которая с него натекла.

Джаг перешагнул через капитана и направился прямиком к хозяину таверны. Тот наверное, чуть не вопил от ужаса.

— Бутылку рома. Две бутылки.

Джаг залез в карман, сгреб все оставшиеся четыре кроны и грохнул на стойку.

Старик быстро поставил на стол две бутылки рома и кружку. Джаг открыл бутылку и выпил из горла, почти до половины. Напиток приятно прожигал внутренности и гасил оставшиеся очаги злобы.

— Где моя свинина? — осведомился он. Старик без слов умчался прочь, и через мгновение появилась перепуганная до чертиков служанка с большой плоской миской, на которой дымились сочные куски поджаренной свинины. Она также принесла сдачу — два таката и десять перинов. На вопросительный взгляд Джага она залепетала что-то невразумительное.

— Нет, оставь себе, это за урон. Как я уйду — выкинь этих покойников на улицу и помой хорошенько полы. У этих педерастов наверно даже кровь смердит.

Джаг взял нож и вилку, и принялся за свинину. Наконец он чувствовал, что похмелье проходит, и ему, как обычно в это время, хочется есть. Свинина получилась слегка недожаренной, но об этом Джаг не беспокоился. Мясо есть мясо.

И только где-то в уголке сознания, под хрипы все еще ползущего капитана Камилари, смешиваясь с тяжелым запахом крови, звучал едва слышимый, заглушаемый сознанием вопрос.

Господи, что я за тварь такая?

***

Было около шести часов вечера. Сумерки опускались на столицу Авантийской империи. Джаг уже часа два слонялся по улицам. Осушив бутылку рома, вторую он забрал с собой и теперь предавался пьянству на любом подходящем углу.

Несколько часов назад ему казалось, что у него есть какая-то жизнь и какие-то дела. Он был офицером Его Величества, лейтенант Джаг Марно. Ему нужно было до заката явиться на корабль, который увез бы его к далеким островам Цепи.

Бурная ночь поставила жирный крест на всей его прежней жизни. Раньше Джаг был совершенно точно уверен, что на пьяную голову он способен на совершенно разные бесчинства — он мог драться, биться даже на смерть, хоть до смерти никогда не доходило. Он был готов идти на самые бестолковые авантюры. Положить голову в пасть тигру — это было в его духе. В духе пьяного Джага. Но теперь, после всего услышанного, надо было признать, что пьянство открыло новые грани безумия.