Разослав своих людей, Джаг вышел из зала заседаний. Отсюда, с высоты в три десятка метров, открывался превосходный вид на поселение комаронов. Негры бродили внизу, среди лачуг. Кроме них, также валандались по улицам белые — из команд кораблей, что стояли в бухте острова. Некоторые были пьяные. Питейная тут точно была. Не могло ее не быть в таком месте. Живот подсказал Джагу, что желает отведать ниггерского самогона. Он уже стал высматривать сам лачугу, похожую на таверну…

— Отлично все разыграл, Джаг.

Улькаир. Просто точит лясы, или же хочет чего?

Джаг медленно и непринужденно прошелся по площадке, повернулся к нему:

— Угу-м, как по нотам, — согласился он. — Повезло, что вы сговорились против меня. Так бы я не выторговал такие условия.

— Повезло, значит. С этим не поспоришь. Удача улыбается тебе.

— И тебе тоже. Не так, как мне, но все равно. Признаюсь, я долго думал, как это так вышло, что ты пришел позже меня на Святого Адму, но раньше меня и с грузом оказался здесь. Вывод один — повезло. Так что, не надо.

— Ты про тяжелую воду? Про штиль? — Улькаир усмехнулся:

— О нет. Удача тут ни при чем. Вот в чем наша разница, Джаг. Я не доверяю удаче, она переменчива. В тот момент, когда ты совсем не будешь этого ожидать, она тебе изменит. Такова ее натура. Ветренная, порочная женщина. И только глупец будет думать, что завоевал ее внимание раз и навсегда. Я не люблю надеяться. Верить. Полагать. Я люблю знать. Точно, наверняка. И доверяю только тому, что знаю. А знаю я побольше твоего. То, на что ты мог только надеяться, я всецело знал.

— И что же ты такого знаешь?

— То, что помогло мне тебя обставить. То, что сокрыто. То, что многие умы хотят знать, но никогда не узнают. И ты не узнаешь. Главный секрет моря.

Они смотрели друг на друга в напряженном молчании, пока не стало ясно обоим, что сказать друг другу больше нечего.

Улькаир, напоследок, кивнул Джагу и стал спускаться вниз по лестнице.

Конечно, проваливай. Рад был пообщаться.

Проследив за Улькаиром, и убедившись, что он убрался восвояси, Джаг расслабил лицо, до этого скорченное в искусственную, довольную гримасу. Уперся руками в перила. Мысли в голове появлялись недобрые.

Что это вообще было? Что за ерунду он нес?

Знал? Он знал? Бред.

Улькаир вышел из бухты Такьярманки раньше, но попал в Порт-Лиль позже, и, при этом, успел на остров комаронов раньше. Тяжелая вода? Неудачный ветер? Морские патрули авантийцев? Да что он мог знать?

Имея сведения, можно предполагать, будут авантийцы в море или не будут. Но никак не знать, где они будут конкретно. И то не факт — сведения имеют привычку устаревать.

Ветер? Да, в этих краях в это время года случается штиль. Это он знал? И что? Это знал и я, это ничего не дает. Никто не может узнать наперед направление ветра, время, когда он поменяется. Как и время, когда он пропадет совсем.

И тяжелая вода. Об этом явлении даже самые умные ученые мужи из всех университетов всей Ампары не могут сказать ни слова. Не ясно даже, что это вообще такое. Она появляется и пропадает. Там, где не ждешь. Там, где тебе не удобно. Прямо навстречу, по курсу. Или по удобному для маневра пути. Или же вообще далеко за бортом, никак не мешая. Ей плевать на людей.

Она живет своей жизнью, никому ни на долю не ясной. Она сама по себе.

Нет никакого способа предсказать, где она появится, в каком размере и каким путем пойдет.

Так ведь?

Ведь так?!

***

Пожалуй, единственным человеком, которому тут нравилось, была Марна. Поселение комаронов приводило ее в восторг. Джаг никогда не видел ее такой… восхищенной?

— Люди божьей веры, так далеко от родных краев, смогли собраться вместе и создать свой собственный город, где живут по господним заповедям. Это… чудесно.

Джаг ее нежных чувств не разделял.

— А я вижу шайку ниггеров, которые снюхались с пиратами и контрабандистами, предоставляют им склады, перевалочную базу и базар для сбыта добычи. Разве такое угодно богу?

— Им же нужно как-то жить. Господь не запрещает торговлю. И предоставлять кров он тоже велит любому страждущему.

— И авантийцам тоже?

— Если бы они приходили с миром…

— Причем тут вообще бог?

— Он помогает им. А они чтят его законы. Не воюют, не стремятся подчинить других и отнять чужое. Просто мирно живут на своем острове вдали от бед и суеты. И им нравится. В городе Тракса было так же. Тихое место посреди саванны. Мы жили мирно, никого не тревожа. Возделывали землю, благодарили господа за хорошие урожаи, ну и все такое, понимаешь? Там было все, что нужно для счастливой жизни, все, что мы не ценим, пока не утратим. А я так хотела увидеть другие города и страны. Мы принимали путников, преломляли с ними наш хлеб, слушали их рассказы и благословляли в путь. Я мечтала, как они, побывать в далеких и прекрасных местах, отыскать тамошних жителей и рассказать им о боге. Я никогда не была так далеко от дома, как сейчас. И я в жизни не надеялась найти в столь далеких землях нечто удивительно похожее на него.

— Хочешь вернуться домой?

— С самого первого дня, как вышла из города, — ответила она. Джаг не мог понять, шутит она, или нет.

— Если что, перед тобой все дороги теперь открыты. Ты же богата. Дьявол, да ты самая богатая черная баба во всем Море Цепей.

— А как же…

Она осеклась на полуслове, глядя на Джага с открытым ртом, понимая, что сказала не подумав.

Как же Козёл? — закончил про себя Джаг.

Да что же это такое? Откуда снова это болезненное, почти нежное чувство у самого сердца?..

— Рад слышать, — он кивнул ей.

— Нет, я не это…

Джаг снова подивился. Он никогда не видел Марну растерянной.

— А я все равно рад.

— Я не это хотела сказать. Я хотела сказать, если я уйду, то кто будет…

— А я это и имел в виду, — легко согласился Джаг. — И вот тебе ответ: никто. Где я найду такого старшего помощника, как ты? Если ты уйдешь — все пропало.

— Джаг ты… подлизываешься?!

— Я все еще твой капитан! Капитаны не подлизываются. Я говорю тебе прямо. Если хочешь сойти, тебе не нужно мое разрешение. Помнишь, что я говорил перед всеми, когда мы освободились? Ты не рабыня, кандалов на тебе при мне не будет. Все ниггеры на моем борту — свободные моряки. Все, кто умерли, — умерли свободными. И ты такая же. Я скажу больше: если мы будем в море, и ты скажешь, что хочешь уйти — Козёл возьмет курс на ближайший порт, и там мы простимся.

— Но я не сказала, что собираюсь уходить.

— Это здорово. Я знаю, ты не пьешь. Но я за это выпью!

— Кто сказал, что я не пью?

И ведь действительно, подумал Джаг. Это уже я сам себе придумал.

— Просто я решил, раз ты в церковном сане…

— Ты забыл? На суше об этом ни слова.

Она пододвинула кружку. Джаг смотрел ей в лицо. Ему не нравилось, как изменились ее глаза. На него уже смотрели так. Женщина всегда ясно дает понять, чего она хочет.

— Ром, или лучше грог?

— Ром, конечно.

— А ты раньше когда-нибудь…

— Джаг, я не вчера родилась.

— Но а как же праведная жизнь?

— Плоть слаба.

Итак, вот он я, думал Джаг. Пиратский капитан, хренову тучу раз чудом избежавший смерти. Сижу в местном комарильском подобии таверны, больше напоминающем бунгало, распиваю ром в компании женщины-негритянки в звании и должности святого отца, которая не упускает случая ввернуть цитату из умных книг о боге, и смотрит на меня так, будто я ей что-то должен. А вокруг целое поселение людей, которые меньше суток назад собирались меня убить.

И почему меня все устраивает?

Ром в питейной комаронов был весьма поганым, а разнообразием напитков таверна не славилась. Хотя, для моряков, долго пробывших в плавании по Морю Цепей, это не должно было стать препятствием. Для Джага — точно не стало.

Начинало смеркаться, но жара все равно стояла кошмарная. Здесь, в тени крыши из веток и широких листьев, было немногим прохладнее, чем снаружи. Ветра не было. Не было на небе ни единого облака. Красное солнце палило во всю силу. К тому же, стояла страшная духота. Даже макаки, все в поту, слезали с деревьев и валялись в тени, не обращая внимания на бродящих вокруг людей.