— Нам бы это, капитан… — осторожно проговорил один из моряков. — Долю бы. Настоящую. А то ведь с этого мы ни черта не получили, господь свидетель… Такую штуку никто не купит и за такат.

— Да, капитан. Ты пойми, мы ж без доли совсем нищие останемся.

— А ведь кровь проливали…

— А может вам еще сверху накинуть за то, что умные?! Вы ее смотрели, когда добычу делили, а теперь поменять хотите? Ладно, черт с вами, что-то благодушие меня одолело. Марна, пускай получат нормальную долю вместо этого.

— Да, капитан.

И крохотная крупица подозрения в ее словах прозвучала для Джага гремящим оркестром. Этих я могу обмануть. Но не ее.

Она захочет объяснений. И Борво, этот бандит, мог что-то заподозрить.

— Ты, капитан, лучше эту хреновину выкинь в море, — посоветовал моряк, что был без пилы. — На ней точно чавалское проклятие висит.

— Да… — сказал Джаг. — Да, пожалуй, ты прав.

Джаг молча двинулся прочь ничего не говоря. В руке он сжимал монету. Шершавую с одной стороны и очень гладкую с другой.

Еб меня… — только и думал он.

И никак не мог перестать вспоминать ту бумагу, что показывал ему Фирак.

Рисунок, изображавший обе стороны монеты, которя была у Джага в кулаке.

***

Никогда не стоит говорить или даже думать про себя, что все идет хорошо. Потому что это может внезапно кончиться.

Джаг не успел доковылять до своей каюты, как в спину ему закричали с мачты самое ненавистное сейчас слово.

— Паруса! Паруса на горизонте!

Вся команда, бросив дела, помчалась к бортам, и Джаг, грязно проругавшись, поковылял тоже. Марна была тут как тут и протягивала ему трубу.

Джаг прищурил один глаз и взглянул в нее, осматривая линию горизонта. Спустя пару секунд он различил паруса, медленно поднимающиеся над водной гладью. С палубы было пока не разглядеть, что за судно привел к ним бес, но из орлиного гнезда видимость дальше.

— Эй, на мачте! — крикнул он. — Сам корабль уже видно?

— Немного видно, капитан. И сдается мне, дела наши не шибко хороши.

По голосу марсового Джаг понял, что это не шутки и действительно есть повод для беспокойства.

— Он большой… Огроменный. Не меньше второго ранга. Я б сказал, это гребаный линкор, капитан.

Встречи в море — дело сугубо фартовое.

Бывает встреча — набьешь сундуки.

А бывает встреча — обмочишь портки.

На палубе никто не драл глотку в порыве радости и не потрясал оружием, предвкушая добычу, как было в прошлое дело.

— Де-а, капитан. Это хренов линкор.

Это слово — линкор — мрачно повисло над безмолвной палубой. Люди озирались друг на друга ища поддержки, уверенности. Но никто не спешил ими поделиться. Потому как и на себя не хватало.

— Каким курсом идет?

— Э… На северо-запад, капитан.

А мы, грубо говоря, на юго-восток.

Должно быть, спешно соображал Джаг, движется в сторону северных островов авантийской цепи — на Порт-Луль, или, скорее, на Муйянку.

Возможно, все не так уж плохо. Возможно, просто разойдемся. У нас противоположные курсы. Чтобы погнаться за нами, ему придется свернуть, и погоня займет не меньше суток, потом бой, потом возвращаться на курс — как минимум трое суток у него уйдет на то, чтобы разобраться с нами и вернуться на маршрут. Стоит ли задерживаться? И ради чего? Откуда вы знаете, что за нами стоит гнаться, у нас стоит авантийский флаг!

Джаг еще не мог разглядеть флага неприятеля, не с такого расстояния. И не видел также гербов или знаков на парусах.

— Какой флаг, не видно?

— Не-а, капитан. Он без флага.

Да что за чертовщина? Какой линкор ходит в море без флага? Линейный корабль, самое большое и опасное существо в море, вершина пищевой цепочки. Он не боится никого, а его боятся все. Так какой ему смысл идти без флага?

Дерьмо из Авантии начинает добираться до Моря Цепей. И Джагу совсем не нравилось, в какой форме. Если между островами начнут сновать такие чудовища, делать здесь станет совсем нечего, разве что искать смерти.

Джаг скомкал эту мысль и бросил подальше. Некогда думать о будущем, которого не будет, если этот ублюдок не останется на своем курсе.

Рядом с Джагом появился Соловей со своей подзорной трубой.

— Перекидывают паруса, — сказал он, не отрываясь от наблюдения. — Собираются вставать на курс перехвата.

Соловей был самым зорким глазом в команде кроме, разве что, Гаскара Монтильё. Не было никаких причин не доверять ему. И как Джаг ни вглядывался в свою трубу, он не мог найти ничего успокаивающего в том, что видел.

Там действительно что-то делали с парусами. И корабль их, кажется, немного свернул со своего прежнего курса.

Опустив трубу, он нервно оглядел команду. Все взгляды были устремлены на него. И все они просили его вдохнуть в них надежду. На него смотрели Борво Глазастый и Атаульф Тяжелый со своими шайками. Эти суровые моряки, вырезавшие сердца из груди своих врагов и вселявшие ужас в их души, теперь взглядами умоляли его — ну же, Джаг, скажи, что все путем. Скажи, что мы их одолеем, что у тебя есть план, и сегодня нашей добычей станет целый линейный корабль! Не унывающий Ваба и крепкий орешек Мубаса, они тоже нуждались в его словах.

Давай же, Джаг. Толкни, как обычно, свою речь. Посели в нас жажду крови. Заставь реветь от злости в ожидании боя.

Головорез Кужип, отпетый черт. Сурбалла Бесстыжая, баба, ни в силе, ни в духе мужикам не уступавшая — в их глазах Джаг видел то же самое.

Они все хотели, чтобы он взбесился, заорал на них, как обычно, отправил по местам, чтобы глаза его вылезли из орбит от ярости и предвкушения хорошего разбоя с хорошей добычей. Они хотели пропитаться этой яростью, стать такими же, как он. Ненормальными сволочами, которые с грозным ревом врываются на борт к испуганному врагу, вселяют дрожь одним своим видом.

Джагу было не впервой обманывать свою команду. Он много раз скрывал от них нависшие угрозы, утаивал правду, недоговаривал и откровенно врал.

Но всегда делал это с четкой уверенностью, что так дело выгорит.

А теперь понимал, что не хватит силы духа соврать убедительно, всосать в себя их страхи и носить эту ношу на себе, не деля ни с кем, пока все не разрешится, как было обычно. Он не чувствовал в себе достаточной воли, чтобы возобладать над ужасом, что поселило в их сердцах это гадкое слово — линкор.

— Приготовиться к бою.

Никто не шелохнулся. Тишину нарушил невнятный шепот. Не дождавшись того, что ждали, люди совсем утратили веру.

— Что, еб вас, не понятно? — проговорил Джаг еще мрачнее.

— Неужто сдрейфили?

Он повернулся к людям всем корпусом, стукая палкой по палубе.

— Боитесь подохнуть? Открою вам секрет, сегодня мы все подохнем. Тот, кто думает, что мы одолеем этот гребаный линкор, круглый баран. Мы к нему и на сотню метров не подойдем, если они того сами не захотят. А им этого не надо. Они расстреляют нас издалека, подавят наши батареи своими залпами, измотают, выльют всю нашу кровь. И только тогда взойдут на палубу. А потому, выбор у нас только один — умереть хорошей смертью, от пули или ядра. Или же сдаться. Я скажу вам сразу, конец, в общем, один и тот же — отправитесь за борт в мешке, а может даже и отпоют. Но перед этим вас будут таскать под килем, подвешивать вверх ногами. Самых приглянувшихся заставят жрать дерьмо из своих же распоротых кишок. Так что хоть раз за свои никчемные жизни имейте честь. Умрите по-людски.

Договорив, Джаг просто развернулся и поковылял на квартердек. Туда, куда стреляют в первую очередь.

— Я умру стоя, — сказал за его спиной Соловей. — Сдаваться не в моих правилах.

— Какого хрена вам не ясно, салаги? — рявкнул Борво Глазастый, — все по местам! Пора к морскому хозяину! Умрите как люди, или прыгайте за борт, если кишка тонка. Это вам море. Тут люди дохнут!

Наконец, началась суета. Без радостных возгласов, без воодушевленного рева. Вообще почти безмолвно. Людям нужно было привыкнуть к тому, что они умрут. Это занимает время.