— Ну что ты, я же не мог предположить, что ты как раз сейчас так упадёшь.

Не знаю, может он врал. А может — и нет.

— Помоги встать.

Он протянул мне руку и с силой дёрнул. Так, что у меня в глазах потемнело от рывка, наложенного поверх удара от падения.

— Что, — спросил он, увидев, как я сморщилась, — тебе неприятно и даже больно? Неужели? А мне, думаешь, каково сейчас?

— Дэниел, ты псих, — сказала я, выдёргивая свою руку из его захвата, — Ты — младший брат, пойми это, наконец, млад-ший! Осознай это и послушай доброго совета — найди общий язык со Стивеном и живите в мире. Места в доме всем хватит.

— Да что б ты понимала, сявка беспородная! — взъярился он, — Советы она ещё мне давать тут будет!

— Да я поняла уже. Что тут — тяжёлый случай, — ответила я и поковыляла к дому.

Голова болела и настроение упало ниже плинтуса. Полезла в инфосеть, но ничего не купила, только чтобы не спускаться за заказанным товаром. Заглянувшего Кена отправила восвояси, по причине плохого самочувствия. На душе стало ещё поганее. Сказала мажордому, чтобы предупредил всех, что к ужину я не выйду, и легла поспать.

Сны снились яркие, цветные, и все — о Земле. Особенно запомнился один — в далёком южном море дрейфует одинокая душевая кабина, а моряки с проходящих мимо судов при виде её осеняют себя крестным знаменьем и готовятся к мелким неприятностям с бытовыми предметами.

— Душик, — сказала я по какой-то ассоциации, проснувшись.

И так мне захотелось домой, на Землю, к родителям и всем знакомым!

Когда Клиффорд вернулся, я сказала:

— А ты ведь не поблагодарил меня за ваше со Стивеном спасение на прошлом приёме. И он тоже.

Муж поразился.

— Тася, милая… Мы просто не говорили этого, но мы очень ценим тебя и всё, что ты для нас сделала! Я абсолютно ни в чём тебе не отказываю.

— Тогда давай переместимся на Землю. Я очень соскучилась. И Душик вдобавок как-то странно приснился…

— Саша?

— Угу. Так что скажешь? Я знаю, что перемещение между мирами требует прорву энергии, а она — прорву денег, но мне очень надо.

Он помолчал немного, а потом спросил:

— А ты не обидишься, если я здесь останусь? Так всё-таки дешевле выйдет. Бабушка с дядей не очень поймут, если я буду тратить ценную для наших исследований энергию на то, чтобы прогуливаться между мирами так часто. Но тебе никто не откажет, это я гарантирую.

И я согласилась. Лучше я перемещусь одна, чем совсем не перемещусь или буду настаивать. В этом последнем случае Клиффорд согласится отправиться со мной, а потом придётся опять доказывать бабке, что я полезна для её семьи, а не сущее разорение.

— Мне нужно наделать фотографий отсюда, — озадачила я мужа.

— Изображений? Не голографических?

— Да, плоских.

— Не знаю даже, существует ли сейчас такая техника…

И я опять полезла в инфосеть, серфить по поиску антикварной копировальной техники. Нашла. Только не в продаже, а в услугах — какой-то чудак-коллекционер увлекался древней фотографией. Настолько древней, что она и на Земле была древней — такая, когда фотограф прятал голову за шторку в коробке с аппаратом на деревянной треноге и держал рукой лампу-вспышку. Связалась с ним, заказала фотосессию и за существенную скидку пообещала привезти ему древних фотографических снимков с Земли.

Мы засняли с фотографом дом, сад со страусом, наши комнаты, батут и всё семейство Айнэнэнаев вместе со мной. Через три дня я получила снимки в стиле ретро. А красиво получилось.

Настал черёд гостинцев. Родителям — местную одежду с кое-какими удобными кнопочками типа обдува или подогрева, сотрудникам "Дельфина" — разной косметики и парфюмерии, Маринке Климовой — шикарный пеньюар с регулируемой прозрачностью, а Мёртвому душу решила привезти местного чая. Не потому, что он его любит — он, как раз, горячий любитель кофе — а просто вспомнила однажды разговор, в котором он сказал:

— Для меня три загадки в жизни: почему мне дарят чай; почему мне дарят сов; когда я начал видеть лица в предметах.

Совы на Тауине, к сожалению, не водились, а то привезла б ему чучело, чтобы поддержать традицию.

И вот я опять стою посреди комнаты, прижав к себе дорожную сумку, только уже не боюсь.

Ну здравствуй, родной мир!

Первой, кого я увидела… Нет, не так. Когда я переместилась прямо в комнату нашего дома, рядом оказалась моя бабушка.

— Ктойта? Тася? — спросила она, не сильно удивившись моему внезапному появлению из ниоткуда.

— Я, бабулечка.

Я бросила сумку на пол и обняла свою старенькую бабушку, которая неважно видела и наверняка подумала, что она просто не заметила моего прихода в дом.

Бабушка моя, Мария Алексеевна, все молодые и зрелые годы прожила в селе Поздняково, формально относящемся к Нижегородской области, но ближе расположенном к Мурому. Она сохранила характерный для тех мест говор и некоторые архаичные словечки. Например, слово "подлавти" так и осталось для меня загадкой — то ли подвал, то ли погреб, то ли просто склад продуктов и домашней консервации. Короткие белые от седины волосы бабушка зачёсывала и закрепляла на затылке полукруглым пластмассовым гребнем бурого цвета. На круглом столе в её комнате, накрытом жёлтой плюшевой скатертью с окантовкой из длинной бахромы скрученных ниток, стояли часы с круглым зелёным циферблатом и механическим заводом, словно бы вмурованные в большой бесцветный кристалл… пластмассовый, конечно. На стене у её кровати висел гобелен с оленями и пастушками, кровать её застилалась розовым жаккардовым покрывалом, на котором красиво высились две взбитые подушки, одна на другой, и эта композиция из подушек накрывалась специальной тюлевой накидкой. Не иначе, в освоенной мной профессии во мне сказалась бабушкина Шушпановская кровь.

— Какая ты здоровенная выросла, Таська, — сказала бабуля.

— Нет, это просто ты уменьшилась, — ответила я, вытирая слёзы, — а где папа с мамой?

— А в город укатили. Одну твою машину отец отдал соседскому сынку, Володьке, за то, что тот будет их возить, когда им понадобится. Возит вон.

— А какую именно машину?

— Серую.

— А синяя на месте?

— Стоит вон в гараже, никто её не трогал.

Ясно. Моя "Мазда", значит, в неприкосновенности. Это хорошо. Я нагнулась за своей сумкой и с визгом отскочила — из-за неё метнулось что-то тёмно-серое, размером с крысу.

— Кто это? — спросила я бабушку, поняв уже, что это не крыса, а котёнок.

— А, это Засрик. Приблудился к нам, Базильён его гоняет.

— Как? — хихикнула я, — Засрик?

— Твой отец так прозвал его, потому что он гадил часто, — махнула рукой бабушка, — Ты устала, поди, с дороги-то? Отдохни, а я сейчас пироги поставлю. Ты с мужем-то не поругалась ли, одна вон приехала?

Я порадовалась за бабушку. Из дальнейших расспросов я узнала, что и она и родители хорошо прижились в этом доме — и места много, и удобства все на высоком уровне, и дворик имеется. Бабушка почему-то приписывала заслуги в его обретении своему сыну. А вернее, не заслуги, а наоборот:

— И вот что ему сразу не жилось в таком доме? Зачем только в энтем городе да в квартире ютился столько лет? Что там хорошего?

— Действительно, — улыбнулась я, — Баба, где твои очки? Покажу карточку, в каком доме я с мужем теперь живу.

Пребывая в эйфории от встречи с бабушкой и с домом, который уже точно сделался мне родным усилиями моих родителей и бабули, от использования родной речи, от честно выстраданного в своё время умения вождения автомобиля, я поехала в "Дельфин". Предварительно я позвонила Маринке Климовой и сообщила, что еду с инспекционно-подарочной целью. А чтобы встретили меня в рабочем тонусе и радостном, а не тревожном ожидании! Даже штраф, который я схлопотала от бдительного ГАИшника за незначительное нарушение, не омрачил моего прекрасного настроения.

Сотрудники, как и ожидалось, не оплошали, и к моему приезду уже накрыли на стол. Спиртного на столе не было, и это правильно — и я сегодня за рулём, и им ещё работать. Неистребимый букет запахов хорошей парикмахерской, где смешаны приятные ноты шампуней, резкие — красок для волос и прочих косметических средств, масел и кремов для массажа, лака для ногтей, кофе из кофемашины — я уже, как выяснилось, забыла его. Ну ничего, вновь вспомнила быстро. Сначала все хором что-то орали, перекрикивая друг друга, и я в том числе. Потом я раздала подарки и разрешила ими меняться, если появится такое желание. Все всё перепробовали и были в восторге. Ну ещё бы — парфюмерия будущего. Массажист Миша сразу заграбастал себе масло для тела и объявил, что никому его не отдаст, разве только понюхать. Стасик Вахрушин придирчиво разглядывал мои волосы, но повода придраться так и не нашёл — андроиды Тауина своё дело знают туго.