– В воскресенье мы не обсуждаем работу, – поспешно сказала её тётка. – Ждём вас у себя завтра утром. Не опаздывайте. Идём, Эдмунд.

Эдмунд послушно пошёл вслед за матерью, только чуть пожал плечами, словно извиняясь перед Эйвой за её резкость.

Эйва топнула каблучком.

– Что с ней не так?

– Это не твоя вина, – объяснил Мэтью. – Тётя Лили и наш отец никогда особо не ладили. Может, из-за большой разницы в возрасте, он ведь был сильно младше. К тому же она рано овдовела и была вынуждена растить Эдмунда в одиночку.

Всё это, по мнению Эйвы, не давало тётке права вести себя так ужасно. Внезапно она почувствовала прилив ненависти к этому городу. Её тошнило от этих неправдоподобных заклятий и от враждебных людей. Её тошнило от того, что родители просто взяли и умерли, и теперь – хочешь не хочешь – им с Мэтью придётся жить здесь.

Мэтью подавил тяжёлый вздох и взял Эйву под руку.

– Я вот подумал – может, после обеда пойдём исследуем деревья в нашем саду? Ты же не забыла, как лазают по деревьям?

Через пелену облаков над головой прорвался солнечный луч. Эйва ласково сжала локоть своего брата и пошла рядом с ним. Многое изменилось, ничего не поделаешь, но, может быть, и не всё на свете.

Разумеется, жителям сразу обоих соседних домов приспичило нанести обязательный визит вновь прибывшим ровно в тот момент, когда Эйва наполовину вскарабкалась на дерево.

Они стояли тесной группой и неодобрительно смотрели на неё снизу вверх – двое мужчин, две дамы и целая стайка детишек разных возрастов. На всех без исключения лицах отражался чистый шок. Кто-то из детей захихикал.

– Может быть, хотите выпить чаю? – вежливо пригласил их Мэтью.

– Мы заметили, что вы, гм, заняты, – сообщила одна из дам. – Не хотим вам мешать. Но если вам что-нибудь понадобится, будьте любезны, гм… м-м…

Она хочет сказать – «будьте любезны, не вздумайте обращаться к нам», подумала Эйва. Она спустилась с дерева, по пути зацепившись юбкой за сучок, так что её ноги открылись почти до колен.

Дама постаралась поскорее развернуть своих детей спиной к этому непристойному зрелищу.

– Добро пожаловать в Уайз. Приятно видеть, что вы начинаете осваиваться.

– Поскорее заходите к нам снова! – крикнула Эйва им вслед, и незваные гости ещё быстрее зашагали к воротам.

Она подождала, пока те скроются из вида, и повернулась к Мэтью.

– Похоже, они считают, что со мной что-то не в порядке.

– С тобой всё в полном порядке, – заверил её Мэтью.

– Но всем этим людям так не кажется, – она смотрела вслед уходящим соседям. – Если ты мне не объяснишь, в чём дело, я просто продолжу спрашивать всех подряд. Чарльз Брунел сказал, что в детстве я едва не умерла от кори.

– Где ты успела с ним поговорить?

– В булочной. Так это правда?

Мэтью вздохнул.

– Я сам не знаю. Помню только, что ты очень тяжело болела. Мне самому тогда было немного лет – вроде бы не сильно больше десяти. Никто не удосуживался мне объяснять, что происходит. – Он передёрнул плечами. – Но ты в конце концов выздоровела, и это главное.

– Но всё-таки? – продолжала допытываться Эйва. – Мэтью, давай, расскажи мне наконец.

Мэтью ковырнул землю носком башмака.

– Ты же знаешь, что люди любят сплетничать. А наш отец, помимо прочего, был заклинателем. Так что некоторые говорили, что тебя вылечили с помощью магии. К тому же болезнь оставила у тебя на лице этот шрам. Понимаешь, людям всегда нравится верить в чепуху вроде фейских меток.

– Я думала, магия фей – это сплошные иллюзии. Она же не может никого вылечить или оставить после себя настоящие шрамы.

– Не может… Но это не мешает людям сплетничать и придумывать небылицы, – юноша глубоко засунул руки в карманы и ссутулился. – Думаю, это одна из причин, по которым отец решил уехать из Уайза: он страшно устал от сплетен.

– А какие у него ещё были причины? – спросила Эйва.

Мэтью снова вздохнул.

– Мы вроде бы собирались пить чай?

Ладно, не хочешь – не говори. Эйва сердито зашагала к дому. На кухонном столе она заметила листок бумаги. Да это же листовка движения «Свободу Дивному Народу», которую дал ей Чарльз! Эйва разгладила её на столешнице.

«Кем вы считаете Дивный Народ?

Многие говорят, что они – всего лишь иллюзия, отражения, живущие внутри магических зеркал и исполняющие наши приказы. А вы что думаете?»

– Ты уверена, что мне лучше не ходить с тобой? – спросил Мэтью, останавливаясь у дома Футеров.

Эйва прикрыла глаза ладонью, поднимая взгляд к высокой крыше. Весь этот дом сиял чистыми самоцветными красками, а крыша была ярко-золотой. Цвета перетекали друг в друга и мерцали, так что у девочки слегка рябило в глазах.

Сперва она даже не смогла разглядеть, где тут ворота – но наконец заметила их. Вход был почти полностью оплетён алыми розами, которые ярко засияли и исчезли, когда она взялась за кованую ручку.

– Со мной всё будет в порядке, – сказала она уверенно. Ей не хотелось, чтобы брат провожал её за ручку на первое место работы, как неразумного младенца.

Эйва немного подождала, чтобы убедиться, что Мэтью действительно отошёл достаточно далеко, и наконец толкнула ворота. А потом помедлила пару секунд, потому что сердце внезапно начало биться слишком быстро. Всё будет хорошо, яростно напомнила она себе. Что бы ни произошло в их семье, Футеры все равно её родственники, и они предложили ей работу, что очень мило с их стороны, верно же? Если бы по какой-то причине она им не нравилась, они бы этого не сделали.

Она быстро прошла по подъездной дорожке и позвонила в медный колокольчик у двери. Несколько секунд ничего не происходило, а потом дверь так резко распахнулась внутрь, что девочка едва не упала.

На неё сурово смотрела Лили Футер.

– Ты слишком рано, – взгляд её задержался на шраме-полумесяце у Эйвы на щеке, потом она осознала, что слишком уж неприлично себя ведёт, и развернулась. – Ладно, заходи.

Эйва переступила порог. Вестибюль был широким, стены зачарованы под сусальное золото. Конечно, она не ожидала от себя воспоминаний об этом доме, но всё равно была разочарована, что обстановка выглядит настолько незнакомой.

– Доброе утро, тётя Лили, – вежливо поздоровалась она. Слова ощущались странно – странным казался сам факт, что у неё есть тётя. – Мэтью передаёт вам привет. Он бы с радостью зашёл вместе со мной, но уже приступил к работе в «Убывающей Луне».

Лили Футер смерила её взглядом.

– Называй меня «миссис Футер», – она не просто произнесла эти слова, а пролаяла их, как собака. – Я не выношу фамильярности в общении со слугами. Мы приняли тебя на работу только потому, что об этом попросил лорд Скиннер, а моему сыну не хватило характера ему отказать. Думать не смей, что родство со мной – это повод для тебя расхаживать по моему дому как хозяйка.

Эйва смотрела на неё во все глаза, совершенно шокированная. Все слова, которые она собиралась сказать, замерли у неё на языке.

– Я и не хотела, я…

Миссис Футер не дала ей договорить.