Бегун прикусил губу. Его мозг лихорадочно пытался не дать впасть в истерику окончательно, поэтому одну за одной генерировал идеи. Так всегда было раньше, до того как в его жизни появился Томас. О’Брайен машинально посмотрел на руку, где обычно записывал такие вот цели, приходящие в голову после каждого задания, когда он несколько дней «отходил». Запястье было чистым. Тогда Дилан решил выполнить все задачи, приходящие в голову, разом. Видимо, он все-таки был еще в шоковом состоянии, потому что дернулся, пытаясь вылезти из ванной, но тут же повалился обратно, зашипев от боли. Она немного отрезвила, но О’Брайен все равно продолжал бессвязно шепотом повторять то, что «должен был» сделать.
— Дилан, успокойся и дай мне обработать твою рану. Тебе нужно отдохнуть, понял? Потом со всем разберемся.
Томас вылез из ванной. Внимательно оглядев О’Брайена, он понял, что тот самостоятельно ничего не сделает, определенно, поэтому Сангстер достал ножницы, прихватив с собой антисептик, и уселся обратно в ванную. Сейчас Томасу не давала впасть в отчаяние только забота о Дилане, которому помощь явно была нужнее. Хотя им обоим не помешал бы отдых. Поэтому Сангстер постарался сделать все как можно быстрее: разрезал футболку уже привычным движением, откинул лоскуты на пол, пачкая его, и внимательно оглядел рану на предплечье О’Брайена. Повезло, что пуля прошла насквозь, иначе пришлось бы ехать к врачу, чтобы вытащить ее. А тогда появилось бы слишком много лишних вопросов. Первым делом Томас снова включил воду и осторожно промыл ранение, а потом обработал и достал хирургическую иглу, которыми запасся пару месяцев назад.
— Потерпи еще немного…
Следующие минут десять Сангстер зашивал рану, после чего перевязал ее и наконец выдохнул с облегчением.
— Теперь тебе надо поспать. Давай, поднимайся, — блондин опять встал на ноги и протянул Дилану полотенце, которое тот прижал к себе, но даже и не думал вытираться.
— А ты сам? Тебя не задело? — голос О’Брайена был хриплым, но уже не дрожал. Томас покачал головой.
— Я в порядке. Давай помогу добраться до кровати, — Сангстер протянул бегуну руку. Влажная одежда неприятно прилипала к телу, но сейчас это волновало в последнюю очередь. Надо было поскорее уложить Дилана спать, чтобы тот отдохнул и пришел в себя после всего, что случилось за последние сутки. О’Брайен схватился за руку блондина и кое-как выбрался из ванной, но на слова Сангстера покачал головой.
— Не смогу сейчас уснуть все равно. Я лучше… кофе. Ложись сам. А завтра мне придется с тобой серьезно поговорить, не думай, что я не злюсь…
— Хватит с тебя кофе, иди и отоспись, иначе ты меня сейчас разозлишь, — Томас бесцеремонно схватил брюнета за здоровую руку и потащил в свою комнату. — Ложись спать, а завтра можешь орать на меня, сколько душе угодно, — бросил Сангстер и вышел, громко захлопнул за собой дверь.
Вздохнув, светловолосый пошел на кухню. Теперь, когда Дилан немного успокоился и был в кровати, на Сангстера навалились эмоции прошедшего дня. Смерть матери, переживания за своего парня, адреналин — все это накатило одной сплошной волной, смешиваясь в ту еще парализующую смесь. Хотелось просто посидеть в одиночестве и не думать ни о ком и ни о чем.
О’Брайен хотел пойти за Томасом, но что-то его остановило. Он даже попробовал уснуть, но перед глазами то и дело всплывали яркие образы, заставляющие содрогнуться. После получаса бесплодных попыток уснуть Дилан поднялся с кровати, подошел к подоконнику, забрался на него, открыл окно и, подогнув ноги, взял лежащую тут же пачку с сигаретами. Вытянув одну, он зажег ее, благо зажигалка была тут же, и затянулся, выдыхая дым на улицу. Рана неприятно пульсировала, но ему повезло: пуля прошла насквозь и не задела кость. Через неделю заживет, как на собаке. О’Брайен задумался и не заметил, как поджег уже третью сигарету подряд. Надо было позвонить Хонгу, но не было сил слезать с подоконника и искать телефон.
Томас сидел на кухне, бездумно пялясь на поверхность стола, пока тело не начало мелко дрожать из-за влажной одежды. Пришлось вернуться в свою комнату, чтобы переодеться. Не хватало еще банально заболеть после всего. Аккуратно отворив дверь, Сангстер увидел на подоконнике Дилана, курящего сигареты, и покачал головой. Ничего не сказав, блондин стянул с себя все еще влажную кофту, отшвырнул ее в сторону и начал небрежно рыться в шкафу в поисках чистого комплекта, который, обнаружив, сразу надел, прежде чем О’Брайен успел заметить ссадины, которые каким-то неведомым образом появились на худощавой спине. Наверное, Томас получил их, когда их скрутили или когда он быстро спускался по пожарной лестнице. Переодевшись, Сангстер вышел из комнаты. Разговаривать с Диланом не было ни сил, не желания. Блондин не злился, не обижался, не винил О’Брайена в случившемся, просто не знал, о чем сейчас говорить. Ему не хотелось, чтобы его утешали, чтобы перед ним извинялись или чтобы пытались подбодрить. Хотелось немного побыть одному, переварить все эмоции, погрузиться в свою боль с головой, чтобы не утонуть в ней совсем.
Дилан разрывался между двумя желаниями: остаться сидеть на подоконнике, бездумно выкуривая сигарету за сигаретой, или все-таки пойти за своим парнем. Наконец, дав себе мысленный подзатыльник, бегун сполз с подоконника и, шатаясь, побрел на кухню. Надо было быть сильным. Ради Томаса. Между прочим, им обоим досталось, и О’Брайен помнил об этом. Он подошел к Сангстеру, стоящему у окна, сзади и обнял его со спины, положив подбородок на плечо.
— Томас, ты дурак, знаешь? Сделаешь кофе, пока я схожу за перекисью?
— Сделаю, если ты меня отпустишь, — резко отозвался светловолосый. Наверное, даже чересчур резко, потому что Дилан отступил на шаг, опустив взгляд в пол и поджав губы. Сейчас бегун выглядел как провинившийся щенок, и это неожиданно раздражало. Сангстер фыркнул, отвернулся и потянулся за чашками.
О’Брайен, подождав еще какой-то реакции, но так ее и не дождавшись, побрел в ванную за всем необходимым. Смотреть на себя в зеркало не хотелось, так что брюнет намеренно отвел глаза и вернулся в кухню. Поставив бутылек на стол, Дилан сел на стул, наблюдая за каждым движением Сангстера, который, как будто не замечая бегуна, делал кофе. Как-то на автомате он добавил корицу, хотя сейчас этого совсем не хотелось: мысль о пряном привкусе вызывала отвращение. Поставив кружку перед О’Брайеном, блондин сел спиной к нему и задрал футболку, предоставляя возможность обработать его ссадины, чем Дилан и занялся. Бегло осмотрев спину Томаса, бегун нервно сглотнул и осторожно провел кончиками пальцев по коже, стараясь не задевать ссадины. Наверное, так чувствует себя сам Сангстер каждый раз, когда обрабатывает его царапины: немного сердится, а еще боится сделать больно. Темноволосый смочил ватный диск в перекиси и аккуратно приложил его к первой ссадине. Томас не вытерпел до конца, резко встал и одернул ткань футболки.
— Спасибо.
— Пожалуйста, — тихо отозвался О’Брайен. Такой Томас ему не нравился. Вроде бы ничего необычного в нем не было, но все равно брюнет чувствовал какую-то холодность и отстраненность в его движениях и словах. Естественно, первой мыслью Дилана было то, что Сангстер все-таки злится на него. Темноволосый на пару секунд закрыл глаза. А чего он хотел? Бегун сделал глоток, не обращая внимания на то, что кофе обжёг язык. Пить расхотелось. Хотелось лечь на пол, свернуться клубком и не видеть никого и ничего несколько дней. В который раз за последнее время.
— Прости, Томас. — Снова извинился брюнет. — Не хочешь поговорить?
— О чем? — Томас повернул голову к своему парню. Глаза блондина казались совсем пустыми, в них не сверкал больше огонёк радости и счастья, как первого сентября. Сейчас был даже трудно понять, что с ним действительно происходит. — Хочешь поругать меня за то, что я пошёл за вами? Что опять не послушался? Или на сей раз будет что-то новенькое? Валяй, я слушаю. Давай.
