— Ты говорил, что жизнь — это лабиринт, помнишь? Но моя жизнь это просто бетонная коробка, и из нее нет выхода. Остается только биться о стены, снова и снова. И я устал, Томас. Я натворил столько хуйни, что уже не выбраться, — О’Брайен вздохнул, аккуратно обняв блондина в ответ. — Ты бы пережил, потому что ты сильный. Тебя сломаешь, а ты встаешь и идешь дальше. Я так не могу, прости.

— Сможешь, Дилан… Не делай этого… — Томас отстранился. — Я с трудом держался, когда ты исчез на пару дней. Я не выдержу, если ты исчезнешь навсегда, не смогу…

— Почему? Почему, Томми? После всего, что случилось, почему?

— Может потому, что я все ещё люблю тебя? — отчаянно прошептал светловолосый, сделал шаг назад и шумно выдохнул. — Да, я вряд ли когда-нибудь прощу тебя за то, что ты сделал. Да, мы уже не сможем быть вместе, но после всего, что случилось, я все еще тебя люблю.

Дилан вздрогнул и сделал судорожный вдох. Посмотрев на Сангстера, бегун неверяще покачал головой.

— Нет, — хрипло прошептал он, — так не бывает. Так не должно быть. — Темноволосый неосознанно сделал шаг к Томасу, но замер, не решаясь делать что-либо еще. — Таких как я не… Ты не должен… Ты… Я же столько… — О’Брайен бормотал, сбиваясь. Он запустил пальцы в волосы и зажмурился. Дыхание сбилось, а мысли путались. Томас все так же мягко потянул руки Дилана вниз.

— Успокойся… — прошептал блондин и переплел их пальцы. — Забудь фразу “таких как я”. Каждый заслуживает любви. И так вот получилось, что я люблю тебя, Дилан.

Брюнет медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. Он нервно сглотнул, не решаясь смотреть на Томаса, который держал его за руки, как раньше. Взгляд случайно зацепился за отметины на шее блондина, и Дилан снова рвано вздохнул, вздрогнув, и хотел податься назад, но чужие руки не дали ему отстраниться. Наконец, О’Брайен набрался смелости, закусил губу, решаясь, а потом поднял взгляд и посмотрел блондину в глаза.

— А я люблю тебя, Томас. Не имею права, но люблю.

— Какой же ты придурок… — Сангстер грустно улыбнулся и, всхлипнув, вновь заключил бегуна в объятия.

— Томас, у нас… Нет шансов? Никаких?

— Прости, Дилан. Я думаю, ты сам понимаешь.

— Понимаю… — О’Брайен едва заметно, устало, разбито улыбнулся и закрыл глаза, позволив себе насладиться близостью пару секунд, а потом решительно отстранился. — Ну что, дашь мне уже пройти? Там дождь вроде закончился.

— Главное не натвори глупостей, ладно? — светловолосый сжал пальцы в кулаки, чтобы соблазн схватить Дилана за руку был не так велик. Теперь, когда стало окончательно понятно, что все кончено, стало немного проще, пусть в глубине души Томас все еще не хотел отпускать темноволосого.

О’Брайен отвел глаза и кивнул. Он уже не мог быть ни в чем уверенным, и врать Томасу не хотелось, но лучше было согласиться.

— Я пойду. Может, еще увидимся.

— Я тебя когда-нибудь отмудохаю, — улыбнулся Томас и, отступив в сторону, пропустил Дилана к выходу. — Серьезно, веди себя хорошо.

— Да меня и без тебя есть кому отмудохать, — усмехнулся бегун. Честно говоря, он не имел ни малейшего представления о том, куда теперь идти. Возможно, стоило заглянуть к Хонгу, предупредить, что все пока в порядке. В последний раз кивнув Сангстеру, темноволосый вышел из квартиры.

Следующие три недели парни не общались ни разу. Они пересекались в школе, неловко улыбались, но даже не сидели вместе, стараясь держаться на расстоянии, пусть их и тянуло друг к другу магнитом. Жизнь продолжалась: Томас постепенно сближался с Джейкобом, они вместе ходили в библиотеку и гуляли, новый друг часто расспрашивал Сангстера о Дилане. Блондин со смущением понимал, что Лофленд прощупывает почву, пытается стать ближе, а говорить ему о своих чувствах к О’Брайену было странно, поэтому светловолосый терпел, отвечая на все вопросы. Все-таки рано или поздно ему должно было стать легче.

Бегун же снова брался за работу, но уже не подвергал себя опасности, выполняя простые доставки, как в самом начале. Ки, хоть и ужасно злился первое время, был доволен тем, что “старый” Дилан возвращается, и говорил об этом открыто. Первым делом он заставил О’Брайена буквально вылизать свою квартиру, которую пришлось драить несколько часов, а проветривать и того дольше. Хонг запрещал другу даже смотреть на алкоголь, забирал у него сигареты, выдавая по одной раз в три часа.

В общем, все медленно, но неуклонно возвращалось в привычную колею, не считая грустных улыбок и взглядов, которые парни изредка бросали друг на друга в школе. Томас верил, что совсем скоро все изменится, но он даже не представлял, что отпустить свою любовь будет так сложно.

***

Блондин бежал, петляя по коридорам. Казалось, чертов лабиринт не закончится никогда. Томас не понимал, куда бежит и зачем, но смутно чувствовал, что должен найти выход, причем как можно скорее. Страх подстегивал, оборачиваться светловолосый боялся, потому что был уверен, что увидит за спиной черноту, как будто все пространство, которое он только что преодолел, исчезало, растворяясь. Надо было бежать, пока растворяться не начала дорога под ногами. Боль во всем теле усиливалась, каждая мышца была напряжена, дыхание давно сбилось. Легкие горели огнем, казалось, кислород просто не поступал в них. Но Томас продолжал бежать, потому что должен был.

Наткнувшись на серую стену, он провёл по ней рукой. Преграда оказалась… Бумажной? Сангстер ударил по ней кулаком, разрывая закрашенный серым карандашом лист. В лицо сразу ударил порыв ледяного ветра, кругом было темно, и лишь огни ночного города помогали разглядеть хоть что-то. Томас был на крыше. На самом краю стоял парень, спрятав руки в карманы толстовки, цвет которой было невозможно определить. Скорее всего, она была такой же серой. Незнакомец, стоящий спиной, почти незаметно повернул голову и ухмыльнулся, боковым зрением заметив Сангстера. Вдруг он поднял ногу, явно собираясь сделать шаг.

— Стой! — Томас, спотыкаясь, снова побежал, на этот раз конкретно зная, зачем бежит. Пальцы в последнюю секунду скользнули по мягкой ткани капюшона, так и не ухватившись за него. Блондину показалось, что прошло несколько часов, прежде чем далеко внизу послышался удар тела о землю. Посмотреть вниз Томас не решался, потому что знал, что увидит. Знал, что на асфальте, раскинув руки, будет безмятежно лежать Дилан.

Светловолосый резко выпрямился в кровати, тяжело дыша, как будто действительно только что пробежал несколько километров по лабиринту. Несколько секунд ушло на то, чтобы прийти в себя, а потом Томас схватил с прикроватной тумбочки свой телефон, набрал до боли знакомый номер и нажал на кнопку вызова, несмотря на то то что не было еще и четырех утра.

— Давай же, Дилан, пожалуйста… — судорожно шептал парень, кусая костяшки пальцев. Ему необходимо было убедиться в том, что с брюнетом все в порядке. Медленные гудки начали раздражать, и Сангстер еле сдерживался, чтобы не кинуть телефон в стену.

Когда лежащий прямо на полу возле дивана телефон зазвонил, О’Брайену потребовалась минута, чтобы открыть глаза и осознать, что вообще происходит. Наконец, он встал, зевнув, поднял мобильник и, тихо ступая по полу босыми ногами, прошел к подоконнику. Увидев, кто звонит, Дилан удивился, и в душу почти моментально закрался страх: какого черта Сангстер звонит в такое время.

— Томас? — сонно позвал темноволосый, прижимая телефон к уху плечом, чтобы обеими руками открыть окно: в квартире у Ки всегда было душно.

— С добрым утром, — на другом конце провода раздался облегченный выдох, а сразу за ним смешок.

— Ты для этого мне в четыре утра позвонил? Доброго утра пожелать? — О’Брайен тихо рассмеялся, зевнул, но улыбнулся, наблюдая за просыпающимся городом за окном. — Все в порядке?