— Роза? Дочка, я принесла тебе поесть…
— Мама! — девушка не обратила внимания на то, что ее восклицание прозвучало слишком громко, не заметила, как захлопнула зеркальце, в мгновение ока вскочила на ноги и подлетела к Белль, с неслыханной силой вырывая у нее поднос из рук. Благо ничего, что на нем было не упало на пол. — Что ты делаешь?! Тебе нельзя напрягаться!
Белль больше вздрогнула от стука подноса, чем от криков дочери. Роза уперлась руками о стол и глубоко вздохнула. Кажется, до нее постепенно начало доходить, что она ведет себя странно, почти безумно.
— Прости, мам… Я наверно, выгляжу ужасно. Прости, пожалуйста. Спасибо за обед.
— Вообще-то, за ужин, дорогая. — Улыбнулась Белль присаживаясь за стол напротив Розы.
— Как? Уже вечер? — рассеянно спросила девушка, отправляя в рот ложку горячего супа. — Надо же, как медленно часы тоски ползут…
— Что за тоска тебя так мучает? Скажи, Роза! — Красавица накрыла своей ладонью руку дочери. — Расскажи, и тебе станет легче.
Хранительница Баланса помешала содержимое тарелки ложкой, потом встала, подняла с пола зеркальце, явно собираясь его открыть, но почему-то передумала.
— Я лучше так расскажу. Без наглядности. Только обещай, что папа ничего не узнает. Иначе… Иначе он убьет его…
— Кого «его»?
Париж. 1872 год
POV Роза
Я не знала, куда попала и как. Наверно по инерции. Место было явно прошлого века: слышался стук копыт лошадей о мостовую, колес, дамы и господа в цилиндрах, перчатках и с тростями в руках проходили мимо. Но мне сейчас было не до любования новой обстановкой: меня съедала боль. Ужасная боль… Слезы должны обжигать лицо, но они были холодными. Наверно смешались с ливнем… Он, мой принц, бросил меня! Как же это?! Я ведь так люблю его! Люблю… А он преспокойно гулял с другой! Все мысли занимали только его слова:
«Я устал, Роза. Устал от твоих странностей, от твоих рассказов о магии и заклинаниях. Ты мне нравилась, у нас были нежные отношения…»
Я тогда впервые так четко почувствовала, как злость от его мыслей меня наполняет, словно пустой сосуд. Трус! Не может найти сил сказать в лицо то, что думает!
«Прости, ты была и останешься моим другом. Но не больше…»
Я шла, не разбирая дороги, пока чужой город не исчез из поля зрения и не появился лес. Тут уж, где никто не мог слышать и потревожить, я упала на колени и дала волю чувствам, которые словно острые когти нещадно терзали нутро. Но срывались они с моих искусанных в кровь губ не просто криком, а вместе с песней… Я стояла на коленях и пела, надрывая связки так, как никогда прежде. Будь я в нормальном состоянии, еще могла бы подивиться тому, как красиво и необычно звучали ноты… Дождь усиливался, видимо желая перекричать меня, ждал, когда в легких кончится воздух. Но я и не думала останавливаться. Обняла себя, пальцами со всей силы вцепившись в промокшую насквозь одежду на плечах, и все пела. Меня душили слезы и отчаяние, но я не могла уже остановить песню. Мое сердце разрывалось. Тогда мне даже в голову не пришло, что возможно, в нашем разрыве с Нилом вина была моя. Конечно, первая любовь — это всегда прекрасно и, увы, зачастую так больно, что теряешь рассудок. А мне, как дочери Темного и так было сложно добиться внимания: все рыцари, едва узнав о моем происхождении, вмиг испарялись. Вот, отлично! Давай еще отца во всем обвини! Давай, это же так в твоем стиле — перекидывать вину на других. Да! Да, отец тоже виноват! Господи, почему я родилась такой?! Что мне делать со всей этой огромной силой? ХОЧУ БЫТЬ НОРМАЛЬНОЙ! Хочу…
Мысли проносились в моей голове со скоростью торнадо, и я не сразу обратила внимание, что в море моей песни, песни дождя добавился еще чей-то голос. Бархатный, успокаивающий… Он накрывал мои отчаянные, срывающиеся и нервные звуки, перебивал своим баритоном, не прилагая никаких усилий. Я даже не вздрогнула, когда чьи-то ладони, тепло которых чувствовалось даже через кожу перчаток, легли мне на плечи. Я инстинктивно, словно утопающий за соломинку, схватилась за эти руки, желая всеми силами удержать их обладателя. Обладателя голоса, чьи магические ноты, действовали как гипноз, успокоительное… Я не заметила, как замолчала, лишь продолжая тихо плакать, и слушала нежный голос. Мне казалось, что он не звучал где-то со стороны, а прямо в моей голове. Которая, к слову сказать, уже начала тяжелеть. Глаза неудержимо слипались, и я упала лицом в мокрую траву, обессиленная, изможденная и умиротворенная одновременно.
***
Сквозь сон я чувствовала приятный и успокаивающий запах… Сладко потягиваясь, я медленно начала открывать глаза и неожиданно обнаружила, что лежу на ложе из цветов лаванды! Гроздья маленьких цветков насыщенного фиолетового цвета на длинных, темно-зелеными стеблях! Это было так неожиданно и красиво! Я резко села, насторожено посмотрела на себя, потом по сторонам. Кровать из цветов стояла в просторной комнате, в которой царил полумрак. Судя по зеленоватому цвету стен и запаху, я находилась где-то под землей. Мое платье после долгого нахождения под проливным дождем стояло колом, волосы висели, как сосульки. Я встала с кровати, с трудом передвигаясь (ноги были тяжелые, словно свинцовые), нашла ванную и начала приводить себя в порядок. Конечно, можно было использовать магию, но для нее у меня не было достаточно сил. Я волосы-то с трудом промыла (руки тряслись, как у истерички!). На свое лицо, все заплаканное, с фиолетовыми кругами под глазами, я не решилась взглянуть. Вода освежила, восстановила душевные силы. Потом я вернулась в комнату и подошла к шкафу. Платья, что висели на вешалках были красивые и по фасону немного напоминали те, которые я носила дома по особым случаям. Мой спаситель и хозяин дома любезно все предусмотрел. Наконец я остановила свой выбор на простом платье до пола серебристого цвета. Завязала высохшие волосы такой же лентой в хвост, но так, чтобы уши были прикрыты. Наконец я была готова предстать перед хозяином дома и обладателем этого невероятного, неземного голоса, который меня успокоил. В том, что я находилась именно в доме этого человека, сомнений не было. Но за дверью меня ждал скорее грот, пещера, украшенная сотнями свечей в больших канделябрах, статуями, тяжелыми шторами из красной ткани. Мое внимание привлекло озеро. На черной воде, отражающей огоньки свечей, покачивалась лодка. Я осторожно спустилась по ступенькам поближе к какому-то странному приспособлению, что стояло как бы на маленькой сцене в окружении свечей, и только потом поняла, что это орган. Компактный, с золотыми трубами и четырьмя мануалами*, расположенными один над другим. Красивый инструмент… Я хотела коснуться клавиш, но тут увидела кукольный домик. Похожий на тот, в котором показывают кукольные спектакли. Это был макет богато обставленной комнаты с кроватью с пышным матрасом, шторами с рюшами на окнах. Куколки были сделаны из воска и блестели от лака. Там были фигурки дамы в розовом платье с пышной юбкой по бокам, служанки, пажа и нескольких слуг в белых париках. У пажа и дамы отсутствовали головы, но в шеях были отверстия. Видимо так можно было одним движением куклу с лицом пажа превратить в куклу знатной дамы. Я улыбнулась.
— Вы проснулись наконец.
Этот голос, все такой же бархатный и… моложе, чем я запомнила! Я напряглась всего на секунду, потому что хозяин этого странного дома появился неожиданно, потом плавно повернулась к нему лицом. Передо мной стоял молодой человек, возраст которого сложно было определить из-за тяжести взгляда, выражения лица (создавалось впечатление, что он пережил что-то очень страшное) и слегка опущенных плеч. Черные волосы были зачесаны назад, а правую половину лица скрывала белая полу-маска из воска. Хороший костюм: белая рубашка, жилетка, черный плащ, строгие идеально отглаженные брюки, руки в кожаных перчатках. Глаза его выражали удрученность и потерянность, не смотря на то, что сейчас он с таким же неприкрытым интересом рассматривал меня, как и я его. В руках у него было что-то завернутое в коричневую бумагу.
