– Да входи ты! – зашёл вслед за ним пожилой монах, по голосу Птицелов определил его как Магистра, – раскорячился тут, как девка на сносях!

В таверне громыхнул смех, все с усмешкой оглядели сконфуженного коротышку и снова занялись своими делами: застучали по столу кости, разгорелись привычные споры и беседы.

Птицелов присмотрелся к Магистру, ведь теперь это был его главный противник, стоявший между ним и сокровищами. У этого типичного Змея было властное лицо человека, привыкшего приказывать, а красный нос с горбинкой намекал о близкой и частой дружбе с бокалом вина. В империи Рая как-то повелось, что чаще всего высшие посты чиновников, судей, банкиров, лекарей, министров и церковников нередко занимали выходцы из клана Змеи. Это, как правило, были люди хладнокровные, с хорошей памятью, воспитанные, образованные и с детства привитым уважением к традициям. Упорные и фанатичные, они умело плели интриги и легко узнавали один другого по длинной шее, вертикальным зрачкам, маленьким ушкам и горбатым носам. Слегка сгорбленные от постоянного сидения за столом с документами, они охотно поддерживали один другого. Но при необходимости так же легко могли с улыбкой сыпануть неугодному сородичу яда в вино или тайком вонзить в спину острый кинжал.

Птицелов поджал губы, сразу распознав тихую и неумолимую опасность исходящую и от этого Змея-Магистра.

«Ничего особого, так, пустяки: разве что он отменно владеет боевой магией, легко читает по лицу мысли, денег куры не клюют, друзей среди знати не меряно», – безрезультатно пытался он шутить, успокаивая себя.

Но шутка не получилась: скорее всего дела обстояли именно так.

«Или ещё хуже», – подытожил неудачливый искатель приключений.

Вслед за пожилым Змеем вошли два стройных парня с ухватками и осанкой военных, не в монашеских сутанах, но явно из свиты Магистра, оба из клана Волка.

«Стражники из Столицы Рая? Не-е-ет, для стражников они не настолько наглые и распоясанные, как положено быть всем разбалованным столичным стражам закона».

Они внимательно осмотрели зал и присутствующих, затем Магистр притопнул ногой.

«Явно знак остальным, что всё нормально,» – сообразил Птицелов.

И точно – в помещение тут же важно вошёл невысокий старик, тоже из клана Змеи. Несомненно, это был самый главный из монахов: с по-монашески выбритой головой, небольшой седой редкой бородкой и тяжёлой золотой цепью с восьмиконечным крестом на груди – явно атрибут верховной власти в Красной церкви. Из украшений на нём был только роскошный золотой перстень старой работы с кроваво-красным камнем. Одетый в дорогой расшитый золотом по канве снизу серый плащ, мягкие верховые сапожки, он благоухал даже на расстоянии тонкими церковными благовониями. Разговоры снова на минуту притихли, и все с интересом рассматривали его: монах был явно из тех важных особ, которые не часто останавливались в таких второсортных придорожных заведениях. Ещё двое рослых монахов с толстыми шеями, из клана Быка, заглянули в зал, настороженно огляделись и снова вышли.

«Ну эта парочка точно сейчас направилась осматривать подходы и отходы», – с пониманием дела предположил вор.

К важному старику-Змею тут же подскочил хозяин таверны, они о чём-то тихо оживлённо переговорили, старик снисходительно скривил уголки губ, что, видимо, означало довольную улыбку, удовлетворённо кивнул и подал знак, щёлкнув пальцами. Тут же оживился Магистр и поспешил к ним приблизиться, на ходу доставая кошель с деньгами.

«Достаточно толстый!» – удовлетворённо заметил Птицелов, и у него сами собой зачесались пальцы прибрать кошель.

– Сколько? Как прикажете, господин Настоятель? – с почтением поклонился Магистр важному старику.

Несколько золотых монет сверкнуло, перекочевывая из рук в руки, и хозяин постоялого двора засуетился, бросив все остальные дела на жену. Услужливо кланяясь, толстяк из клана Кабана, едва ли не смахивая пылинки перед приезжим на ступеньки лестницы белоснежным полотенцем, повёл Настоятеля на второй этаж в лучшие комнаты для приезжих. Пожилой Магистр и всем недовольный Волк-Красавчик направились вслед Настоятелю и Кабану по узкой лестнице наверх.

Через пять минут спустился уже один Красавчик. Громкое важное покашливание, как он видимо рассчитывал, стоя на верху лестницы тем не менее не привлекло к нему никакого внимания сидевших, которые как ни в чём не бывало продолжали обсуждать свои дела и попивать эль. Птицелов хоть и был в десяти шагах, но отметил, как лицо Волка обиженно налилось кровью и уши стали торчком. Нарочито громко топоча ногами, он спустился вниз, но трюк привлечения внимания аудитории и второй раз не прокатил. Ему пришлось напрячься, чтобы пинком ноги повалить стол. И вдобавок разбить вдребезги пустую глиняную кружку и только тогда разговоры несколько затихли, и ближайшие постояльцы неохотно повернулись к дебоширу. Коротышка расправил плечи и деланно густым голосом объявил, тараща глаза:

– Внимание! Нас едва не нагнала огромная шайка разбойников. Они засели за пределами ворот и нападут на любого выезжающего. Так что мы поставили там охрану с арбалетами и настоятельно рекомендуем никому не выезжать сегодня. Поняли? Возможно, что у разбойников есть здесь сообщники, поэтому всем подозрительным придётся переночевать в сарае для слуг. Под присмотром, конечно. Что делается исключительно для всеобщей безопасности, господа.

В зал вошли ещё двое высоких и широких в плечах монахов, клан Быка с увесистыми дубинками, обитыми железом. Людей в зале было человек двадцать, но все по два, три, и никто против пятерых вооружённых дюжих и трезвых монахов в прения, конечно, не вступил. Ропот раздался, когда коротышка пошёл по залу и стал тыкать пальцем в кое-кого, и тех начали хоть и вежливо, но настойчиво выпроваживать в сарай. Выводили, конечно, не богатых купцов, а запыленных бродяг, слуг, и вообще всех тех, кто чем-то не понравился коротышке-Волку. Птицелов заёрзал на шатком табурете, и не без причины: его штопанный-перештопанный плащ, сапоги, которые давно «просили каши», пятидневную небритую щетину на лице должны были счесть вполне обоснованным для присоединения к компании изгоев в сарае.

«Провал…. Под самый занавес! Ведь байку про разбойников придумали и лишних выводят с целью свершить ритуал. Упустить свой шанс, во имя которого я потерял все деньги, оружие, коня. Быть запертым в сарае в самый разгар поисков!» – заскрежетал зубами Птицелов в бессилии, сжимая кулаки.

Сражаться? Безумие! Он был истощён и измотан недосыпанием. Монахи без жалости поколотят Кота-одиночку и всё равно кинут в сарай. Потом преспокойно сделают свои дела, завладев некими артефактами и умчатся, улизнут навсегда и… всё.

– Да, да, да! – горячо вещал хозяин таверны, с благодарностью протирая щедрые золотые монеты старика-монаха в кармане. – Эти разбойники всех перережут, как пить дать! Монахи дело говорят: по утру все разъедутся без проблем, ведь появятся патрули Заставы. Так что, господа хорошие, вы уж извините, но ваша безопасность превыше всего!..

И вот коротышка добрался, наконец и до его угла. Серые глаза Волка впились в Птицелова, он скривился и указал на вора пальцем:

– И этого бродягу тоже …

Ему не дал закончить фразу тщедушный старичок, ещё пониже Волка. Ему ещё ранее Красавчик приказал вымётываться. Одетый в видавшую виды военную зелёную куртку вперемешку с какими-то звериными шкурами, явно с чужого плеча, он забренчал оберегами, упираясь. Здорово выпивший, по виду из клана Змеи, старик намертво вцепился в стол и наотрез отказался подниматься, пока не выпьет эля столько, сколько сможет.

Волк демонстративно медленно развернулся к нему и презрительно протянул:

– Что тебе не нравится, дед?

Старичок вскинул пьяные глазки на Волка и захихикал:

– Ты что, слепой, Волчок, и не заметил, что я из всеми уважаемого клана Змеи?

Да, но вертикальные зрачки глаз, которые никак не удалось бы подделать, были прикрыты паволокой хмеля. Маленькие ушки давно не мыли, а тонкие пальцы несколько дней явно были знакомы только с кружкой вина, и никак – с умыванием.