Сделав это заключение, Гончар почувствовал азарт охотника, который поднимался откуда-то из глубины души, заставляя испытывать непривычное волнение. Гончар отодвинул на край стола бумаги и карандаш, заложил руки за голову. Стас Лыков сидел за столом у окна и вместо свежих донесений, поступивших из Ленинграда, украдкой читал смешной газетный фельетон.

– Можно я оторву тебя от работы на минутку?

– Конечно, – Лыков смутился, словно девушка, чуть не покраснел, торопливо спрятал газету в ящике стола.

– Ну, вот, Стас, похоже, наше расследование с самого начала поднимается на высокий уровень. Самый высокий. Министра тяжелой промышленности и даже военных из Министерства обороны – по боку. Они физически не имели возможности сделать фотографии лодки. И не выносили документы за порог своих министерств. Права не имели. Так-то… Точность информации гарантирует военная контрразведка. Но попала в поле зрения шишка поважнее, – член ЦК КПСС кандидат в члены Политбюро Вадим Егорович Шубин.

Гончар сделал драматическую паузу и сказал, что этот человек занимает высокое положение в партийной иерархии, имеет самые широкие права и полномочия, ни перед кем не отчитывался. Разве что перед Брежневым и господом Богом. Репутация Шубина почти безупречна. Персона такого уровня может запросто, без разрешения офицеров особого отдела, которых он в упор не видит, положить папку с документами и чертежами в портфель и уехать домой или на дачу. С одной стороны, подобраться к Шубину, выяснить детали его жизни и быта, – задача непростая, деликатная.

Если Вадим Егорович только заподозрит, что его проверяют по поводу утечки информации особой секретности, – разразится страшный вселенский скандал. Шубин на короткой ноге с Брежневым, ему ничего не стоит нажаловаться Леониду Ильичу, – и тогда пощады не жди. Брежнев снимет трубку правительственного телефона, свяжется с Андроповым, – и полетят головы. Как всегда, больше всех достанется исполнителям, маленьким людям, которые брали под козырек и выполняли приказы. Надо понимать всю деликатность ситуации и действовать с особой осторожностью. Обвинить в чем-то Шубина можно только в одном случае: если на руках твердые неоспоримые доказательства, – и никак иначе.

Если посмотреть с другой стороны, высокое общественное положение человека облегчает задачу. Охраной партийных лидеров занимается девятое управление КГБ, его сотрудники знают о Шубине и его родственниках все. Даже то, чего сам Шубин о себе не знает. С какой он ноги встает, часто ли улыбается, что ел на обед год назад и так далее. Вся эта информация уже затребована из "девятки" и ляжет на этот стол, может быть, уже сегодня.

Борис побежал дальше, за ним дружинники. Дорожка спускалась к берегу у воды на узкой песчаной полоске лежит человек. Борис остановился, присел на корточки. Человек громко застонал. Это был молодой парень с вьющимися волосами, одетый в черную матерчатую куртку и желтую майку. Он беспокойно заворочался, перевернулся на спину, зажимая ладонями рану на животе. Слава Богу, это не пуля. Разрез продольный, лезвие полоснуло сверху вниз, наискосок, неглубоко.

Борис оглянулся назад. Отсюда с открытого места видно далеко. Человек в белой рубашке оглянулся по сторонам, вихрем сорвался с места и пропал из вида.

– Перевяжи его, – приказал Борис Агафонову. – Я сейчас…

Он вскочил и пробежал по асфальтовой дорожке до того места, где она сходилась с аллеей. Здесь света немного, но фонари все-таки попадаются. Никого не видно. Борис побежал быстрее, вспомнил, что у парня в белой рубашке дыхание так себе, значит, он не успел далеко уйти. Если он не местный, с аллеи не свернет, – так легко заблудиться. И словно в ответ на эти мысли впереди мелькнуло что-то светлое.

Человек бежал со всех ног, нерасчетливо, быстро израсходовал силы и сбавил скорость. Борис легко сократил расстояние до десяти метров. Человек понял, что теперь не уйдет, на бегу выхватил нож, остановился и обернулся так резко, что Борис едва не налетел на клинок. Это был самодельный нож со стальным лезвием с двойной заточкой. Человек чуть согнул спину, выставил вперед голову, он держал нож прямым хватом, готовясь сделать выпад. Борис отступил на пару шагов, расставил руки и сжал кулаки.

– Брось нож, – тихо сказал он. – И я дам показания, что ты сдался сам.

– Пошел ты, сука…

Мужчина, словно подражая Борису, тоже приподнял руки до уровня груди, отвлекая внимание, взмахивал левой рукой. Он двигался боком, кругами по часовой стрелке. Борис следил за человеком, машинально отметив про себя, что у него длинные волосы, они закрывают шею, достают почти до плеч, щеки румяные, прямой нос и мужественная тяжелая челюсть. Его можно назвать симпатичным, даже красивым, вот только этот взгляд… Кажется, сквозь прищур век на мир смотрят не человеческие глаза, а сама смерть. Вечером здорово похолодало, из его рта вырывается горячее дыхание, в свете фонаря хорошо видно голубое облачко пара. На белой рубашке, на правом рукаве и груди, едва заметные брызги крови, похожие на чернильные кляксы.

Десять минут назад Борис столкнулся с этим типом нос к носу и не заметил этих пятнышек. Странно… Он всегда легко схватывал такие детали, а сейчас оплошал. Наверное, было слишком темно. И еще одна деталь: во время их первой встречи на плече этого типа висела сумка из желтого кожзаменителя с надписью "Автоэкспорт", картинкой автомобиля "жигули" на фоне карты мира, а сейчас сумки нет. Значит, убегая, забросил ее в темноту или спрятал… Нет, прятать не было времени, просто бросил. Борис следил взглядом за ножом, пытаясь угадать, как пойдет атака. Скорее всего, этот тип попытается сблизиться на среднюю дистанцию. Пойдет вперед левым плечом и пырнет справа, – не сильно, тычком, – в грудь или в живот. Короткий колющий удар, защититься от него будет трудно. Мужчина поднял нож над головой, хрюкнув, словно дикий кабан, бросился вперед грудью. Он хотел ударить сверху, в шею.

Борис шагнул вправо, одновременно правой рукой схватил запястье. Вцепился в него левой пятерней, с силой рванул захваченную руку на себя и вверх, носком ботинка ударил в пах, – и попал. Мужчина охнул от боли, но нож не выпустил. Тогда Борис опустил захваченную руку, зажал ее у себя под мышкой. Резко повернул корпус и стал заваливаться грудью на землю, увлекая за собой противника. Мужчина упал лицом вниз, от боли заскрипел зубами, Борис сильнее, до хруста в суставах, вывернул руку, пальцы разжались, нож упал на асфальт. Мужчина оттолкнулся ногами, дернулся всем телом, последний раз пытаясь вырваться. Борис успокоил его болевым приемом, а потом пару раз врезал кулаком по шее.

– Лежи тихо, иначе на хрен сломаю грабли.

Ремня у мужчины не было, пришлось выдернуть свой ремень и связать его руки за спиной.

Через два часа в отделении милиции с задержанного сняли первичные показания и отправили в камеру. Время перевалило за полночь, а Борис все сидел за столиком в небольшой комнатенке, дожидаясь, когда закончит с писаниной и освободится старший лейтенант Иван Фомин, который отвечает за работу с дружинниками. Фомин пришел, но ненадолго, он хоть и устал за долгую смену, но пребывал в добром настроении. Это был моложавый, рано полысевший человек в милицейской форме с темными навыкате глазами и щегольскими тонкими усиками.

– Курить хочешь? – спросил он и, не дожидаясь ответа, выложил на стол бумажную пачку сигарет "Новость" и коробок спичек. – Кстати, эти сигареты сам Брежнев курит.

– Значит нам, простым смертным, сам Бог велел, – Борис чиркнул спичкой. – Я вообще-то не каждый день злоупотребляю. Но сейчас хочется.

– Только не здесь, в коридоре покури. И жди. Скоро буду.

Фомин убежал на второй этаж. Борис вышел из кабинета, осмотрелся и стал бродить взад-вперед. Коридор длинный, – с одной стороны, – зарешеченное окошко во внутренний двор, с другой – дверь на лестницу и темный закуток, вроде комнаты, но крошечной, без окна, хлипкая фанерная дверь приоткрыта. Поперек комнаты на спине лежал молодой человек в желтой безрукавке и джинсах, на одной ноге сандаль, другая босая. Голова разбита, под ней на полу собралась лужица крови. На подбородке и губах запеклась кровавая корочка, рот полуоткрыт, глаза закатились ко лбу. Борис перешагнул порог, наклонился. Запаха перегара нет. Кажется, этого человека он сегодня где-то видел.