– С продажей спального гарнитура?

Женщина с опаской посмотрела на Харви.

– Вообще-то я не уверен, что гарнитур продается, – заюлил тот. – Мне надо еще раз поговорить на эту тему с Элеонорой.

– Именно этого и добиваюсь я – поговорить с ней, – напомнил Барри и указал в сторону двери. – Вы говорите, она там, внизу?

Харви кивнул.

Дакуорт открыл дверь и спустился по лестнице в плохо освещенное подвальное помещение с отделанными деревянными панелями стенами. В подвале пахло плесенью и мочой. Пол был покрыт коричневым, с истершимся ворсом ковром времен, вероятно, администрации Рейгана. В помещении работал черно-белый телевизор, на экране Джон Уэйн куда-то скакал на лошади.

Элеонора Бичем сидела в глубоком кресле с откидывающейся спинкой, обитом клетчатой тканью. Ее вытянутые вперед ноги были укрыты шерстяным розовым одеялом. На вид женщине было далеко за восемьдесят. У нее было бледное, морщинистое лицо, редкие седые волосы торчали во все стороны. Между ее бедром и подлокотником кресла оказались втиснуты упаковка бумажных носовых платков, пульт от телевизора, чековая книжка, щетка для волос и мешочек с шоколадными батончиками «Мини-Марс», которые обычно дарят детишкам на Хэллоуин.

– Миссис Бичем! – окликнул ее Дакуорт.

Женщина медленно повернула голову в сторону детектива и посмотрела на него, после чего сказала:

– Смотрите-ка, кто к нам явился.

Дакуорт заметил, что к ее зубам прилипли остатки шоколада.

– Мы знакомы? – спросил он.

– Я так не думаю.

– Но вы меня узнали?

– Нет.

Улыбнувшись, Дакуорт показал женщине свой жетон.

– Я детектив Барри Дакуорт из полиции Промис-Фоллз, – сообщил он и присел на диван, стоящий под прямым углом к креслу, в котором находилась Элеонора Бичем.

– Рада с вами познакомиться. Вам нравится Джон Уэйн?

– Конечно. Он был одним из величайших актеров всех времен.

– Что значит – был? Он что, умер?

Дакуорт терпеть не мог приносить людям плохие новости.

– Боюсь, что так. И уже давно.

– О, как жаль. – Старуха скорбно покачала головой. – Уйти таким молодым…

– Увы, такое случается. Вы не могли бы сделать звук потише, чтобы я мог задать вам пару вопросов?

Старуха нащупала пульт, направила его на телевизор и убавила громкость.

– Что вам надо?

– Я хочу расспросить вас о ваших соседях, которые живут на другой стороне улицы.

Элеонора Бичем подняла бровь.

– А что с ними такое?

– Собственно, я хотел бы поговорить с вами о Брайане. Брайане Гаффни.

На лице старухи появилась презрительная гримаса.

– Этот простофиля? И что же он еще натворил?

– Когда вы видели его в последний раз?

Старуха задумалась.

– На днях я видела, как его отец учил его кататься на велосипеде. У парня быстро начало получаться.

– Понимаю, – терпеливо покивал Дакуорт. – Но это, по всей видимости, было много лет назад, когда Брайан был еще совсем мальчишкой.

Элеонора Бичем уставилась на детектива водянистыми глазами в ожидании следующего вопроса. В это время Дакуорт услышал позади себя пыхтение. Обернувшись, он увидел Норму Ластман, появившуюся на верхней площадке лестницы.

– У нас частная беседа, – твердо сказал он и прежде, чем продолжать, дождался, пока женщина ушла и прикрыла за собой дверь в подвал. – А вы помните то время, когда он еще только начал водить машину? Кажется, тогда случилась неприятность с вашей собакой.

– С Шоном? – старуха просияла.

– Да, с Шоном.

На лице Элеоноры Бичем появилось умильное выражение.

– Это был самый замечательный на свете пес. Такой умница!

– Понимаю.

– Представляете, мой муж мог сказать ему: «Ну-ка, найди мои тапочки». И Шон приносил их ему. Он был хорошей собакой. Знаете, он все время вылизывал себя. Муж говорил, что завидует его гибкости.

– Вы помните, что случилось с Шоном?

– Тупой ублюдок задавил его машиной.

– Под тупым ублюдком вы, вероятно, подразумеваете Брайана.

Элеонора Бичем вытянула руку, указывая, видимо, в сторону дома Гаффни. Дакуорт отметил про себя, что, хотя в подвале не было окон, старуха практически не ошиблась в направлении.

– Они все ублюдки, эти Гаффни.

– Вы с ними не ладите?

Старуха пожала плечами:

– В последнее время они ведут себя не так уж плохо, но старший из них – просто недоумок, а его жена – настоящая сука.

– Их зовут Альберт и Констанс, – подсказал Дакуорт.

– А еще у них есть шлюха-дочка. Забыла, как ее зовут.

– Моника.

– Точно. – Старуха посмотрела на экран телевизора, где продолжал совершать подвиги Джон Уэйн. – Я и забыла, что он умер. Он мог бы стать хорошим президентом. Куда лучше, чем Рейган.

– Вероятно, вы были очень сердиты на Брайана, когда он задавил вашу собаку.

– Ага. Но я им за это сразу же отомстила.

– И как же вы это сделали?

Старуха хитро улыбнулась:

– Этого я не могу вам сказать.

– Почему?

– Потому что вы можете меня арестовать.

– И все же, почему бы вам не рассказать мне?

– Если вы меня арестуете, я откажусь от своих слов. Ну что, по рукам?

– Конечно.

– Поздно ночью я пробралась на их участок и проколола им шины.

Элеонора Бичем гордо улыбнулась, обнажив карамельного цвета зубы.

– Понятно, – сказал Дакуорт. – И Гаффни не обвинили в этом вас?

Старуха покачала головой:

– Они ничего не сказали. Они не смогли бы ничего доказать.

– Возможно, вы правы. – Дакуорт чуть наклонился вперед. – А недавно вы ничего такого не делали? Есть вещи, которые трудно простить или забыть, даже если прошло много лет.

– Это правда, – кивнула миссис Бичем.

Разумеется, Дакуорт понимал, что сидящая рядом с ним старая женщина не могла похитить Брайана Гаффни, продержать его в плену двое суток и сделать ему на спине татуировку. Но это вовсе не означало, что кто-нибудь не мог сделать это по ее просьбе.

– Миссис Бичем, у вас есть дети? Кто-нибудь, кто мог бы тоже злиться на Брайана из-за собаки?

– У меня никогда не было детей. – Элеонора понизила голос до шепота. – Мистер Бичем, то есть Лайл, стрелял только холостыми – если вы понимаете, о чем я.

– Ясно. Значит, нет никого, кто мог бы сильно расстраиваться из-за того, что случилось с Шоном.

– Больше всех был расстроен сам Шон.

Миссис Бичем снова показала в улыбке желто-коричневые зубы.

– Кстати, почему вы назвали собаку Шоном? – поинтересовался детектив. – Все-таки это не совсем обычное имя для пса.

– Мы назвали его так в честь моего брата.

– Вашего брата?

– Ну да. Шона Сэмюэля Ластмана, упокой, Господи, его душу. Наверное, это странный способ почтить его память, но, в конце концов, почему нет? Как смогли, так и почтили.

– А что случилось с вашим братом?

– Он погиб около тридцати лет тому назад. Чинил крышу дома и упал оттуда.

Дакуорт подумал о женщине наверху.

– Послушайте, я только что разговаривал с Нормой. Она приходится вам родственницей?

Глаза Элеоноры сверкнули.

– Знаете, удивительное дело. Норма начала помогать мне пару лет назад. Мы с ней много разговаривали, я рассказала ей о брате. Так вот, представьте, оказалось, что мой брат Шон – ее отец.

– Выходит, Норма – ваша племянница?

Мисис Бичем кивнула:

– Как тесен мир, верно? Она много лет понятия не имела, что он ее отец. У Шона была какая-то девица, которую он соблазнил. Жениться он на ней не женился, а когда он погиб, Норме было всего четыре года от роду. Мать Нормы рассказала ей, кто был ее настоящим отцом, лишь незадолго до своей смерти.

– В самом деле, удивительно, – хмыкнул Дакуорт. – А что насчет Харви?

Миссис Бичем сморщила нос:

– Он приятель Нормы. Вообще-то он ни на что особо не годен, но тоже помогает. – Старуха похлопала ладонью по чековой книжке у своего бедра. – Он приводит дом в порядок на случай, если я решу его продать. Здесь нужно поменять трубы, и к тому же он обнаружил, что что-то не так с отоплением. А почему вы обо всем этом меня расспрашиваете?