— Скучаешь по ней, да?
Открыв глаза, Нотт с любопытством смотрит на него на манер «а вот с этого места давай-ка поподробней».
— Не знаю, что за хрень с тобой творится, но уверен, это все из-за Гринграсс, не так ли? Бесишься, что она кинула такого круглого предателя, как ты? — допытывается Драко. — Предпочла тебе другого, намного лучшего тебя во всем, да еще и под страхом смерти не желает иметь с тобой ничего общего. Какая жалость, ц-ц-ц, — глумится он, с издевкой цокая языком. — Потерял любимую, а теперь из кожи вон лезешь, чтобы вернуть ее… Вот только делаешь ты как раз обратное — еще больше отталкиваешь ее. Она к тебе не вернется, смирись… — беспощадно добивает его Малфой. — Мы с ней в этом похожи, знаешь ли… — Внезапно его посещает мысль: будь он на месте Гринграсс. — Я бы тоже лучше прожил с Грейнджер недолгие, но счастливые несколько лет, — говорит он, — …чем целую, но пустую жизнь с нелюбимой.
Нотт выглядит так, будто бы Малфой только что пытал его Круциатусом. Драко слишком хорошо его знает и пользуется этим, пытая психологически. И эта пытка оказывается болезненнее любой физической.
Тео с минуту не моргая ошалело смотрит на Драко, словно тот только что распотрошил перед ним свинью и заставил выпить ее кровь. Тишину комнаты в одну секунду обрывает его дикий надрывный гогот.
Нотт в истерике.
Малфой испытывающе смотрит на него, словно на крысу, которую препарирует.
Внезапно Нотт смолкает и прямо в лоб говорит:
— Гляжу, Грейнджер тебя основательно окрутила. Скажи, она тебе уже сосала?
— …Что, блядь?!
— Минет, Малфой, — вкрадчиво проговаривает он. — Грейнджер делала тебе минет?
— Тебе, нахер, какое дело?! — щурится Драко, начиная выходить из себя.
— Ну, знаешь, так бывает: когда тебя ласкает любимая девчонка на коленях перед тобой, тебе кажется, что ты управляешь ей, что она целиком и полностью твоя… Ты теряешь голову, думаешь, вот она! — всплеснув руками, с воодушевлением разглагольствует он, — сделает для тебя все, что тебе будет угодно… — Тео горько усмехается. — Ни хрена. Вся правда в том, что это не ты управляешь ей, а она тобой. Это ты целиком и полностью принадлежишь ей. И ты сделаешь ради нее все, что ей будет угодно. Не она… — Нотт резко вскакивает со стула, и Малфой молниеносно поднимается следом, нацеливая в него палочку. — ОНА… ВСЕ ОНА! — отчаянно вскрикивает Нотт, хватаясь за голову и опадая на пол. — Все она… — тише добавляет, начиная сдавленно рыдать. — Все она… Все она… — шепотом повторяет он, как умалишенный, захлебываясь в рыданиях и раскачиваясь на полу из стороны в сторону.
Недоумевая, какого хрена сейчас было, Драко гадает: не он ли довел его до такого состояния, или же Нотт сам себя до этого довел? Дальше разговаривать с ним бесполезно: Нотт впал в какую-то самоуничижительную истерику. До него сейчас не достучаться. Единственная, кто может — это Дафна. И лучше поскорей, пока он совсем не спятил, унеся вместе с рассудком и информацию, скрытую чарами Фиделиус.
Саундтрек: Britney Spears — Criminal
Утащив Дафну подальше от допросной комнаты, Гермиона принялась успокаивать ее. На ее глазах Дафна испытала целую бурю эмоций: от гнева и ненависти до отчаяния и безысходности. Невыносимая реальность захлестнула ее с головой, вместе с горьким осознанием, что она не может быть с тем, кого любит. Более того, она не может быть ни с кем, кроме того, кого всем сердцем ненавидит.
— Послушай, тебе нужно рассказать Блейзу, что все еще можно исправить, помнишь…
— Гермиона, я хотела бы верить в это, честно… — обрывает ее Дафна. — Но я не хочу снова обманывать его, давать еще одну ложную надежду, которая потом причинит ему еще большую боль, чем сейчас.
— Но это вовсе не ложная надежда! Это самая настоящая надежда, Дафна, — уверяет ее Гермиона. — Любой ритуал возможно обратить и ваш не исключение. Пожалуйста, поверь, мы узнаем, как это сделать, — искренне в это веря, она давно умоляет Дафну тоже поверить. — Если ты продолжишь стоять на своем, твоей матери ничего не останется, кроме как пойти на попятную и сказать, как это обратить. Я уверена, выход есть. Ты ведь однажды уже поверила мне, когда решилась разорвать помолвку… Твоя мать оказалось упрямее, чем я думала, но, поверь, она не настолько бессердечная, чтобы дать своей дочери погибнуть по своей вине…
— Ты правда так думаешь? — выровняв сбивчивовое от рыданий дыхание, спрашивает Дафна.
— Да.
Так Гермионе удается вновь вселить в Дафну надежду, как когда-то прежде. Она помнит Гринграсс той смирившейся девушкой, которая даже не рассчитывала что-то изменить, отказаться от навязанной ей жизни, вернуть себе возможность выбирать, стать свободной и счастливой. Помнит, как Дафна, заручившись ее поддержкой и верой, показала Нотту и своей матери, что ее жизнь принадлежит только ей одной, и никто другой больше не может ей распоряжаться.
Дафна стучится в комнату Блейза и заходит в королевские апартаменты мафиозного принца. Пока на нижних этажах все еще шумит вечеринка — здесь тихо. В просторной комнате горят лишь настенные подсвечники. В полумраке у горящего камина на кресле, сняв с себя кожаный тренч и оставшись в одних штанах, сидит Блейз со стаканом огневиски.
Заметив ее, замеревшую у стены, он делает большой глоток ни на секунду не поморщившись.
— Значит, вот почему, — произносит Блейз, устремив безразличный взгляд в камин, — ты игнорировала меня в Хогвартсе и все прощала этому ублюдку… Хотя, знаешь, временами… я замечал, как ты смотрела на меня. И это сбивало меня с толку, — признается он. — Ты делала вид, что мы с тобой друзья… — потерев переносицу, Блейз тихо добавляет: — Лучше бы ты и дальше продолжала это делать.
— Не говори так… — Дафне кажется будто в ее сердце втыкаются тысячи иголок. — Не говори, будто жалешь о нас.
— А есть смысл радоваться? — задаваясь этим вопросом, он поднимает на нее свой опустошенный взгляд. — Какой был смысл в нас, — начинает он, — если ты никогда не была и не будешь моей… когда я всегда был твоим?
Мерлин… У нее сжимается сердце от его слов. Нет сил больше выносить это: Дафна устремляется к Блейзу, падая перед ним на колени. У его кресла, у его ног. Дыхание Блейза становится частым, когда она кладет свои кисти ему на колени.
— Я буду, поверь… — клянется она, взяв его ладонь и накрыв ею свою щеку. — Я хочу быть твоей, Блейз… Только твоей, — трепетно произносит она. — Я люблю тебя, малыш.
Он зачарованно смотрит на нее сверху вниз и ласково гладит по щеке. Но тут ему вновь вспоминаются слова Нотта: если она останется с ним — ее ждет смерть. Это заставляет его с горестным рыком отнять свою руку от ее лица.
— Нет, я не могу… — Слова даются ему с трудом, но он все равно делает это: — Я слишком сильно тебя люблю, Даф… чтобы однажды совсем потерять, — хриплым голосом произносит он, с болью смотря ей в глаза. — Мне достаточно знать, что ты есть… жива и здорова. А остальное, как бы это ни было больно, — не так важно.
Улыбаясь его словам, его самоотверженной любви к ней, она начинает рассказывать:
— Знаешь, я не сказала тебе, потому что сама мало в это верила… Но мы с Гермионой изучали много книг на тему темно-магических ритуалов. И из них поняли, что каждый ритуал можно обратить, но моя мама… она всегда мне говорила, что это не обратимо. И даже когда я заявила, что лучше умру, чем пойду у нее на поводу и выйду за Нотта, она не сказала, как это исправить… представляешь? — В ее голосе сквозит детская обида на мать, точно такая, когда кажется, что она вроде как должна защищать тебя от всего на свете, но вместо этого она становится твоим главным врагом. — Так что я потеряла надежду. Но Гермиона… Знаешь, она умеет убеждать, — говорит Дафна со слабой улыбкой. И, глядя в его немигающие глаза, с уверенностью добавляет: — Я верю, что мы еще найдем выход, у нас ведь еще полно на это времени. Поверь и ты, пожалуйста… — На ее глазах наворачиваются слезы, голос ломается, становясь надрывным полушепотом.
