«Одного прикосновения небывалого прошу…»[3]

Я потеряла дар речи. Смысла отпираться не было. Что бы я ни сказала – прогорела. Я всерьёз не думала, что он может меня застукать – ведь была осторожна и предусмотрительна. И осталась бы незамеченной, только вот… Нет, не буду перекладывать на других вину – сама накосячила, переоценила навыки скрытности. Страх потеряла, глупая.

– Я сначала подумал, привиделось, но тебя сложно с кем-то спутать, – сказал Слава и коснулся изумрудных кончиков моих волос.

Рукой я быстро откинула их назад – мне было неприятно, что он их трогал. Глаза парня покраснели и казались замутнёнными. А ещё он как-то странно подёргивал плечом и головой. На улице не жарило, а парень весь вспотел: лицо блестело, пройма футболки промокла.

– Чё молчишь? Говори, зачем следила за мной? – не выдержал он и повысил голос.

– Да я просто мимо проходила, – мотнула я головой, надевая маску непоколебимой уверенности. Мне ничего не оставалось, только блефовать. – Шла к Императору на студию, она как раз тут недалеко.

– Ага, конечно, – хмыкнул он. – Что ты мне его всё поминаешь? Он, что ли, велел меня пасти? – вдруг психанул парень, стремительно подаваясь вперёд.

Слава схватил меня за плечо и впечатал в стену дома.

От неожиданности и боли я сдавленно ахнула и вцепилась в его руку. На удивление его хватка оказалась не такой уж сильной, я легко её расцепила и толкнула парня в грудь.

– Убери руки, скотина! – выкрикнула я. – Да, следила, но по своей инициативе, потому что не доверяю тебе. Ты ещё в универе вёл себя подозрительно!

– Да мне как-то плевать на твоё доверие, – казалось, искренне удивился он.

– Ты же на пары пошёл, почему здесь оказался? И зачем лазил в разбитую машину? – я перешла в нападение.

Славка дёрнул щекой и зыркнул на тачку.

– Не твоё собачье дело, – огрызнулся он. – Я перед тобой не должен оправдываться. Хожу, где хочу, и, в отличие от тебя, чужих границ не нарушаю. Всё, я ухожу, и учти: ещё раз пойдёшь за мной, не посмотрю, что ты подруга моей девушки, – нервным жестом он вытер пот со лба, отвернулся и пошёл к дороге.

– Ты мне угрожаешь? Эй, стой! – я быстро догнала его и схватилась за сумку, чтобы остановить, но парень вдруг как взбесился – резко повернулся и рванул свою собственность из моих пальцев, а я, сама не зная почему, вцепилась, как клещами, и не отпускала.

– Да отвяжись ты, чё пристала?

– А что? Ты что-то стырил? Может, в полицию позвонить?

Парень побледнел. Совсем чуть, но от журналистской наблюдательности это не укрылось. В глазах Славы полыхнул пожар. Он вдруг сильно толкнул меня, да так, что лямка сумки скатилась по плечу и повисла на руках, а сама несчастная шмякнулась в ноги. Парень стремительно выхватил свою барсетку из моих ладоней, и я выпустила её, подавшись вперёд. Но запнулась о свою собственную сумку и упала.

Боль выстрелила яркими искрами, но я не успела даже охнуть, как Слава дёрнул меня за подмышку вверх так резко, что чуть сустав не выбил.

– Чё ты там пиздишь, сука тупая?!

– Пусти меня, сволочь! – я распрямила ноги и, не отвлекаясь на дикую боль в колене, стукнула парня в грудь. Но только высвободила руку, как он воспользовался нечестным приёмом и схватил меня за волосы.

– Раз ты слов не понимаешь, я до тебя по-другому смысл донесу!

Он так сильно тянул, что пришлось согнуться. Мне казалось, он свернёт мне шею. Я изо всех сил пнула его под колено, а потом извернулась и ударила кулаком в горло.

Слава забулькал, закашлялся и отпустил мои волосы. Я резко распрямилась. Меня шатало, пульс сходил с ума и бился в виски. Нужно было как можно скорее вернуть себе контроль над ситуацией, потому что парень, хрипя что-то нецензурное, сверкнул на меня лютым взглядом и собрался сцапать снова, как жёсткий голос осадил его:

– Слышь, клоун! Хоть шаг к ней сделаешь, я тебе ебало сломаю!

Я обернулась. В паре метров от нас стоял Егор. В салатовой шапке, «Конверсах» ей в тон и клетчатой безрукавке поверх футболки.

Мерс с распахнутой дверцей за его спиной подрагивал незаглушённым мотором. Надо же, в потасовке, я даже не услышала, как он подъехал.

Имп запустил руки в большие карманы чёрных спортивных штанов, держась нарочито вальяжно и расслабленно. Но мне хватило взгляда, чтобы ощутить, как он напряжён, а от ярости и силы в глазах спина покрывалась изморозью. Но я сразу почувствовала себя увереннее, а сердце начало усмирять безумный бег.

– Привет, Егор, – сказала я.

Продолжая кашлять, Славка зыркнул на меня, потом на рэпера и его машину. Он понял, кто это и занервничал. Снова вытер лоб и взбил волосы, ломая «безешки», поправил сумку на плече и заговорил:

– Да не собирался я её задирать. Сама полезла, увязалась за мной с универа.

– Ага, а ты защищался, я видел, – усмехнулся Имп.

– Блин, давай мирно разойдёмся, я не хочу проблем, – парень шагнул в сторону, собираясь слинять, но Егор зеркально повторил его движение.

– Ты сам, блядь, ходячая проблема, – он сплюнул на асфальт, а я улыбнулась оттого, что он будто из моих мыслей это выдернул.

Хотя, если посудить здраво, не находилось ни единого повода для веселья. Слава прав – именно я заварила эту кашу, мне и расхлёбывать. Я и так вмешала Импа дальше некуда, не стоило доводить до открытого конфликта. Я шагнула вперёд.

– Егор, у меня нет претензий к Славе. Тут я виновата, так что давайте просто затрём ситуацию. Слава извиняется и уходит, так?

– Угу, сорян, – кивнул он мне и обратился к Егору. – Это… Ты не думай, я тебе всё отдам, я помню про долг.

– Пф! – фыркнул тот. – За бабло в другой раз перетрём, вали уже отсюда.

Слава не стал медлить ни секунды и быстрым шагом пошёл по улице, а Имп повернулся ко мне, оглядел и нахмурился:

– Да ты боец, – жёсткий голос не смягчился. – Теперь зализывай раны.

– Что? Где? – я опустила взгляд и увидела, что на кисти алеет ссадина. – О, даже не заметила, как она появилась. Наверное, чиркнула о стену, когда этот гад толкнул меня.

– А колено? Разве не болит?

Я глянула вниз, и мне стало дурно. Я и правда, только сейчас почувствовала дикое жжение. Всё как в детстве. Кожу разодрала от души, кровь смешалась с грязью, сгибать было больно. Заметив, что я пошатнулась, Имп шагнул ко мне.

– Пошли, у меня в машине аптечка, – он мягко взял меня за руку и потянул за собой.

Я послушалась, невольно вспомнив, как мама уводила меня с улицы, после подобных падений. А я не церемонилась – выла на весь двор, совершенно не могла терпеть боль. С годами стала терпимее, поняла, что вся жизнь – боль, на неё никакого порога чувствительности не хватит. И если сядешь в песочнице и начнёшь громко плакать, решение не свалится на голову, придётся встать, вытереть слёзы и шагать дальше.

– Стой здесь, – Егор отпустил меня и забрался на переднее сидение, заглушил, наконец, мотор и вытянул из бардачка маленькую сумочку с красным крестом на боку.

Через пару секунд он взял в зубы синий квадратик стерильной салфетки, кинул на колени нераспечатанный бинт, а сумочку отложил на соседнее кресло. И только после этого повернулся ко мне и качнул ладонью, подзывая:

– Ближе, у меня не такие длинные руки.

– Я могу сама, – начала я, но осеклась, когда Егор поднял на меня властный взгляд. – Ладно, – смирилась я, подходя вплотную.

– Сначала руку, – он разорвал упаковку салфетки и прохладными пальцами взял мою кисть.

Немного щипало, но я терпела. И чтобы отвлечься, смотрела на его руки.

На запястье правой были намотаны некогда белые, а теперь потемневшие от использования, провода. Оригинальный браслет. Ещё ни разу не видела, чтобы так использовали сломанные наушники. А на левой чёрные и металлические бусины в несколько рядов соседствовали с толстым браслетом-цепью. Мой взгляд плавно перетёк на перстень в виде сомкнутых кистей скелета и чёрно-белую татуировку цветка на тыльной стороне ладони. Очень схематично, простенько, но всё же узнаваемо.