С последним доводом скептика Володаров согласен не был. Он знал, откуда взялась идея отступить. Из страха. И поддаваться ему не хотел. Из лесу выйти проблем не будет, если возвращаться назад той же дорогой, а вот если сейчас след остынет, то поиски могут значительно затрудниться.
Решив все же продолжить путь, но не исключая возможности нападения (только чьего?), Володаров на всякий случай расстегнул кобуру.
Поиски продлились не долго. Около сотни метров далее того места, где след стал ровным, он оборвался. Как отрезали. И там, где он закончился лежали разорванные в клочья дешевый черный пиджак, не менее дешевые черные брюки и остатки белой рубашки. Одежда была выпачкана в земле и источала неприятный гнилостный запах, из чего Володаров сделал вывод, что именно в ней был похоронен Альбертыч.
«Любопытно… – он подобрал небольшую веточку и брезгливо потыкал ею в рванье. – Если теория с шуткой местных верна, то стараний в эту шутку вложили будь здоров. Это ж надо было так над правдоподобностью заморочиться…»
Вдруг история с похоронной обувью повторилась практически в точности. За одним маленьким исключением. Володаров опять краем глаза заметил нечто примечательное, что-то, что приковало его внимание к себе, но только на этот раз вместо белой кляксы, лежащей в траве у надгробия могилки некоего Сергея Гаршина, было темное сплетение теней и света, по форме подозрительно напоминавшее человеческую фигуру. Кто-то определенно стоял там, справа, за деревьями.
Володаров насторожился, но виду не подал. Он, отложив в сторону палочку, медленно встал, не отрывая взгляда от остатков одежды нарочито зевнул, заставляя тем самым таинственного наблюдателя подумать, что объект слежки предельно расслаблен и ни о чем не подозревает, а затем развернулся в сторону силуэта так резко, как только мог.
Старик в тумане… Это было похоже на наваждение. На короткий, едва заметный миг Володаров отчетливо увидел того самого старика с длинными седыми волосами и бородой, вплетавшейся в них, сливаясь в одно целое. Его крючковатый нос был все так же похож на сухой сучок, а маленькие карие глазки, казалось, смотрели сквозь этот мир куда-то во вне. Он стоял там, возле дерева, сгорбившись, согнувшись почти пополам, и следил за Геной. Ну или по крайней мере ему так показалось, ведь спустя долю секунды наваждение пропало, растворилось как тот туман, оставив после себя неприятный привкус во рту и учащенное сердцебиение.
Володаров еще несколько секунд стоял как вкопанный, открыв от удивления рот, а когда немного пришел в себя – тут же кинулся к тому месту, где увидел мираж. Будучи человеком разумным, осмотрительным (ему хотелось про себя так думать), он даже в такой ситуации верил своим глазам больше, чем стоило бы. И раз его глаза увидели старика, значит он определенно был. Но все факты говорили об обратном. Добежав до нужного дерева, Володаров завертелся на месте, словно юла, выискивая старика. Естественно, никаких следов его и в помине не было. Но было кое-что другое – его потерянный ботинок. Непонятно откуда взявшись, он с гулким стуком упал Гене прямо на макушку.
Не ожидав подобного, Володаров схватился за голову, хоть больно совсем не было, и, перепуганный, отскочил в сторону. Замешательство продлилось недолго. Поняв, что случилось он поднял с земли ботинок и удивленно повертел его в руках, а затем не менее удивленно задрал голову. Естественно наверху не было ничего кроме веток и стволов деревьев.
– Ну это уже ни в какие ворота, – промямлил он вслух и развернулся уходить.
Неудачно начавшийся день испортил Гене настроение похмельной тошнотой, затем подкинул сверху вандализм и приправил щепоткой галлюцинаций, а теперь еще этот ботинок… Некоторые могли бы решить, что это вполне себе приключение, но Володаров считал совершенно иначе. В полдень пятницы он предпочел бы находиться в своем кабинете, в тишине и покое разбирая бумаги, но никак не в чаще леса, выслеживая якобы ожившего мертвеца (про пинок в голову собственным каблуком и заикаться не стоит). Одним словом, в эту минуту нервы у Володарова были на пределе.
***
Решение не продолжать слежку было спонтанным, эмоциональным. На пользу дело пойти оно точно не могло, и Володаров знал это, но ничего не мог с собой поделать. Он больше не мог находиться в Каменском лесу. По крайней мере в одиночестве. Видение старика из тумана заставило его усомниться в собственном разуме. Ненадолго, всего на секунду. Но этого было достаточно.
Одно во всем происходящем было хорошо, Гене не обязательно было идти по следу до самого конца. Понял он это уже после того, как снова вернулся к кладбищу. Нервно запустив руку в карман в привычной манере пытаясь нащупать пачку папирос, он наткнулся на белый тапочек, что прихватил с собой ранее. И это натолкнуло его на странную мысль. Попроси бы кто сейчас Гену ответить быстро и не задумываясь, что же это была за мысль такая, и он тут же ответил бы – Золушка!
Идея была гениальна в своей простоте. Володаров хотел было поругать себя за то, что не додумался до этого раньше, перед тем, как переться в лес, но вспомнил хорошую поговорку про то, что хорошая мысля приходит опосля, и не стал.
Альбертыч оказался удивительно удобным человеком. По крайней мере для Володарова. Во-первых, он оставил ему в «наследство» хорошо сохранившееся хозяйство. И во-вторых, обладал размером ноги, который встречается весьма редко. При жизни, возможно, он пользовался популярностью у противоположенного пола, ведь бытует мнение, что чем больше ступня, тем длиннее…
Володаров улыбнулся, представив девяностодвухлетнего щуплого старичка в окружении сельских красавиц.
Но сейчас не об этом. Большой размер ноги – это отличная зацепка, будто удачно оставленный убийцей отпечаток пальца. Почему? Все просто. Только нужно размышлять логически. Вероятность того, что Альбертыч каким-то непостижимым образом восстал из мертвых, выбрался из могилы и босиком потопал в лес, стремится к нулю, хотя скорее и есть ноль. Из этого следует, что, либо похититель очень сильно постарался, чтобы ноги мертвеца оставили следы, а их собственные – нет (такую картину Гена представить просто не мог), либо в селе есть еще один человек с таким же размером ступни.
***
Вернувшись в медпункт, Володаров застал Молчана в регистратуре. Тот, кряхтя и чертыхаясь толкал по старому кафелю солидных размеров письменный стол. От трения ножки натужно скрипели в унисон матам сельского головы.
– Вот! – Володаров широко размахнулся, будто он играл в домино и вот-вот собирался сделать рыбу, и с силой положил на стол белый тапочек.
Молчан, не заметив вошедшего участкового, вздрогнул от неожиданности, затем выпрямился и вытер тыльной стороной ладони проступившие на лбу капельки пота.
– Чего это? – он вопросительно глянул на Володарова.
– Улика, – ответил тот. – А это мне?
– Стол-то? Тебе, тебе. Тяжелый зараза. Подумал, что обычный, кухонный не сгодится. Не солидно, вроде как. А вот теперь жалею.
– И где вы его такой взяли?
– Где взял – там больше нет.
– Экспроприация властью частной собственности?
– Она самая. И что, теперь в тюрьму меня заберешь?
– Возможно. Но потом. Позже. На этот раз обойдемся небольшим одолжением.
– Ну здасьте, приехали, – Молчан недоумевающе показал на стол. – Одного тебе уже мало?
– Мне нужен список жилых домов в селе.
– Накой?
– Это для расследования, – Володаров не хотел рассказывать ему о теории с шуткой местных, потому, что не исключал возможности причастности головы к розыгрышу. Еще и как на зло столешница закрывала вид на его ступни.
– Ого. Для расследования? Ну если для расследования, тогда святое дело… Ты совсем что ли? Откуда у меня список всех жилых домов? Их тут не так уж и много, чтоб целый список составлять. И зачем он тебе сдался?
– Хочу опросить потенциальных свидетелей. Может вам помочь?
Молчан открыл было рот, чтобы отпустить очередную колкость на тему неразговорчивости местных, но предложение помощи остановило его. Он глянул сперва на Володарова, затем на белый тапочек, лежавший на столе, и широко улыбнулся.
