(Ghosts That We Knew – Mumford & Sons)

Мэдден

— Что за дерьмо, Мэдден! Что тут на хер происходит?

Мои глаза мгновенно открываются, когда я слышу, как мой брат орет с порога ванной комнаты.

— Что с тобой?

Его голова поворачивается то вперед, то назад, мечась между моим лежащим возле унитаза ничком телом и голой Эмерсон с повязкой на глазах, все еще прикованной наручниками к моей кровати. В одну минуту она визжит, как сильно она меня ненавидит и хочет отрезать мне яйца, а в другую рыдает о том, как она сожалеет, и умоляет простить ее, потому что она так сильно меня любит. Я понятия не имею, почему он здесь и как долго я уже так лежу. Когда я вскочил с кровати, все вокруг начало кружиться, и я решил, что сердце выскочит у меня из груди, и тогда я закрыл глаза. А теперь почему-то здесь оказался Истон.

Его имя огнем вспыхнуло у меня в голове, а в ушах эхом повторялись слова Эмерсон: «Я не знаю, что с ней сделали русские, да и на самом деле, мне плевать».

Как безумный, я вскакиваю и изо всех сил бросаюсь на Истона. Я застаю его врасплох, его глаза выкатываются из орбит, а челюсть падает, пытаясь что-то сказать, но ему не удается произнести ни звука, прежде чем я валю его на пол, сажусь сверху и начинаю отчаянно молотить его своими яростными кулаками.

— Ты. Гребанный. Кусок. Дерьма. Ты. Обещал. Мне.

С каждым словом я обрушиваю на его лицо очередной удар, и, несмотря на его попытки защитить себя, мне удается дать ему несколько хороших тумаков, прежде чем он смог, пнув коленом в живот, столкнуть меня с себя. Его жесткий пинок подействовал на бушующий во мне адреналин, как вода на пламя, и вся боль от встречи с Тони на этой неделе вернулась в десятикратном размере. Испугавшись того, что могу отключиться, я, спотыкаясь, побрел к раковине и схватился за столешницу, изо всех сил пытаясь восстановить дыхание.

Вытирая локтем хлещущую из носа и изо рта кровь, Истон, пошатываясь, встает на ноги, одновременно смущенный и злой.

— Какого хрена ты творишь, Мэдден? Что случилось? Почему она здесь?

Он поворачивает голову назад в сторону спальни, туда, где лежит, прислушиваясь к звукам нашей борьбы, притихшая Эмерсон.

— Она мне рассказала! — ору я, крепко зажмурив глаза, чтобы остановить надвигающуюся агонию. — Она мне все рассказала!

Истон перетаптывается рядом со мной, а потом неожиданно так сильно хлопает руками по столешнице, что содрогается висящее на стене зеркало.

— Что конкретно она тебе сказала? — шипит он.

Слегка приоткрыв глаза, я грозно гляжу на его отражение, не в силах посмотреть на него настоящего.

— О русских, Истон. Не надо больше притворяться, — выплевываю я слова. — Ты продал долбанным русским женщину, которую я люблю. И клянусь богом, если ты не вернешь мне ее целой и невредимой, я сам тебя убью голыми руками.

Все краски сошли с его лица, оставив вместо себя тревогу и шок.

— Не разыгрывай удивление. Тебе следовало бы догадаться, что Эмерсон не сможет держать свой гребанный рот на замке. В ту же секунду, как она оказалась голой в моей постели, она мгновенно поспешила рассказать о ваших маленьких секретах, — цежу я сквозь зубы, и меня трясет от чистой ярости.

— Мэдден, послушай меня немедленно.

Его голос становится на несколько октав ниже, чем обычно, когда он хватает меня за плечо и вынуждает посмотреть ему прямо в глаза.

— Я не знаю, что она тебе наговорила, но богом клянусь, клянусь жизнью наших родителей: я не имею никакого отношения к исчезновению Блейк. Абсолютно на хер никакого отношения!

На несколько секунд он замолкает, чтобы дать время словам проникнуть в мое сознание, а потом продолжает:

— Я пришел сюда, к тебе домой, потому что сегодня мне позвонил Рейз, внук Анатолия Кабинова. Я решил, что он звонит мне насчет денег, которые я ему задолжал, потому что из-за всего того, что произошло на этой неделе, я совершенно забыл с ним связаться, но дело оказалось не в этом…

— Рейз? Ты совсем охренел, Истон? — мне хочется рассмеяться над абсурдом, в который превратилась моя жизнь. — Ты связался с русским гангстером по имени Рейз? И у тебя ничего, совсем ничего не щелкнуло в твоей тупой башке, что, может быть, всего лишь на хер может быть, это не очень хорошая идея?

Растирая руками щеки, мой младший брат, раздраженно вздохнув, бормочет:

— Я знаю, знаю. Я тупая задница, но теперь все обретает смысл.

— Что? — рявкаю я. — Что обретает смысл? Что ты имеешь в виду?

— О-он хотел, чтобы ты ему позвонил. С непрослушиваемого номера. Сказал, что это срочно.

От резкой стреляющей боли у меня перехватывает дыхание, пока я стараюсь переварить эту информацию.

— Зачем? Что? Это все, что он сказал?

— Да-а, — кивает он, доставая из заднего кармана телефон.

Включив его, Истон продолжает:

— Он позвонил в девять сорок две. Вот. Смотри.

Я опускаю взгляд на экран и действительно вижу в журнале принятый звонок от некоего Рейза К. в то самое время, о котором он говорит.

— Я не знаю зачем. Он не стал отвечать ни на какие вопросы, но естественно, когда он велел передать тебе, чтобы ты ему позвонил, я решил, что это каким-то образом связано с Блейк. Я просто… Я просто не вдавался в подробности и не знал ничего об Эмерсон. Я сразу же прыгнул в машину и помчался к тебе. Ты не открыл дверь и не отвечал на звонки, поэтому я воспользовался своим ключом, и обнаружил тебя здесь на полу в почти коматозном состоянии.

Мне хочется ему верить. Боже, как же отчаянно мне хочется ему верить. Я смотрю ему в глаза и ищу хоть намек на то, что он лжет мне. Он мой брат. Моя плоть и кровь. Но я не знаю, кому теперь доверять. Кажется, будто целая вселенная сговорилась против меня.

— Мэдден?

Истон заходит в телефонную книгу, открывает контакт этого парня и передает мне свой телефон.

— Ты предполагал, что тебе понадобится еще один телефон, тот, что я завез тебе вчера. Пришло время им воспользоваться. Давай вернем твою девушку, а потом разберемся с Эмерсон, и я докажу тебе свою невиновность. Эти люди ценят пунктуальность.

Я беру этот прямоугольный гаджет и киваю в сторону двери.

— Сейчас, я только достану его из сейфа, и мы пройдем в другую комнату. Не хочу, чтобы она хоть что-нибудь услышала.

Пять минут спустя я стою в комнате для гостей и трясущимися руками нажимаю кнопки. Нажимая кнопку «Соединить», я мысленно произношу короткую молитву и, затаив дыхание, жду. К счастью, успевает прозвучать всего лишь один гудок, когда грубый мужской голос отвечает:

— Декер.

Он так уверенно произносит мое имя, как будто точно знает, что именно я сейчас нахожусь на другом конце провода.

— Ты уверен, что это надежная линия?

Откашлявшись, я киваю так, будто он может меня видеть:

— Да.

— Хорошо. Ты, конечно, понимаешь, почему я звоню, и это не касается игорных долгов твоего брата.

— Блейк, — с надеждой выдыхаю я ее имя. — Она у тебя.

Пробормотав что-то по-русски, он отвечает:

— Да, но прежде чем ты начнешь задавать кучу вопросов, дай мне сказать. Будешь прерывать меня, я разозлюсь и повешу трубку. Тогда — прощай мое предложение.

При слове «предложение» я оживляюсь и соглашаюсь выслушать его. В конце концов, я не в той ситуации, чтобы что-то требовать. Поэтому, едва он произносит первое слово, я начинаю ходить кругами по комнате, внимательно вслушиваясь в то, что он говорит.

— Для нашей общей безопасности я бы предпочел ответить на все твои вопросы — кто, как и почему — лично. К тому же, она попросила увидеться с тобой, и я ей это пообещал. Но не обольщайся, если ты решишь принять мое предложение, то подвергнешь свою жизнь опасности. Никто больше не должен знать ни об этом звонке, ни о том, что именно я организую вашу встречу. Иначе, если нас поймают, нам всем крышка.

Даже если бы я и хотел задать какие-то вопросы, то все равно не смог бы. Я как будто онемел. Я не знаю, что подумать, сказать или сделать. Это вполне может оказаться ловушкой, чтобы меня убить, избавиться от надоедливого парня, сующего свой нос туда, куда не следует. Но, видимо, это слишком хлопотно и слишком рискованно для банды масштабов Кабинова. Шито белыми нитками. Или мне просто хочется так думать.