Гарри…. Он замедлил шаг и задумчиво нахмурил тёмные брови. Поттер, впрочем, порой выдавал занимательные мысли. Вкупе со всеми воспоминаниями, что достались Риддлу от Арчера, он не мог не признать, что мальчишка весьма нестандартно мыслил. Порой даже непредсказуемо. Это… раздражало. Сбивало с толку.

Непоследовательный, странный ребенок.

Поттеру была неинтересна деятельность Ордена, имеющая огромное значение для его будущего, при этом он задавался вопросом о мотивах человека, который хладнокровно убил его родителей, из банального любопытства. Его не тревожило возрождение Волдеморта и собственные весьма печальные перспективы, он не хотел принимать решения, чтобы хоть как-то повлиять на происходящее. Его, казалось, не волновали важнейшие вещи… и вместе с тем он тревожился из-за всякой ерунды.

Хотел всех защитить… и не хотел защищать никого. Даже себя самого. Ничего не боялся и одновременно боялся всего: принятия решений, конфликтов, ответственности, одиночества, будущего. Любил всех вокруг, но никого в частности. Вел себя, как фонтанирующий эмоциями идиот, но при этом порой казалось, что он вообще ничего не чувствует.

Не желал мстить. Не умел ненавидеть. Не способен был на ненависть…

Какой нормальный человек будет так реагировать? Кто такой Гарри Поттер? Кто он на самом деле? Какая из масок — настоящее лицо?

Впрочем, в одном мальчишка был абсолютно предсказуем — он боготворил своего лучшего друга. Это даже забавляло, как сильно он был привязан к Арчеру, как слепо доверял ему…

Ни один человек никогда так не доверял Тому, не оберегал его с такой искренней самоотверженностью. Не требуя ничего взамен. Не получая никакой выгоды. Не используя.

Разве способен кто-то так любить?

Том осёкся, сбившись с мысли и презрительно скривился. Дружба, любовь, привязанность, доверие — удел слабых. Лишь глупцы так цепляются за эти пустые, бессмысленные чувства. Предательство рождается лишь там, где было доверие. Любовь приносит только боль и смерть. Любовь сгубила куда больше жизней, чем ненависть. И любовь погубит Гарри.

Эта всеобъемлющая преданность и безусловное, нерушимое доверие были настолько же поразительны, насколько губительны для мальчика. За Томаса Арчера он готов умереть не задумываясь.

По крайней мере, пока не узнает, что Томас Арчер уже мертв.

Даже любопытно, что случится тогда. Что останется от Поттера? Весь его мир вращается вокруг Арчера. Стоит убрать из этой миниатюрной вселенной один единственный элемент, и она рассыплется как карточный домик.

В конечном итоге уничтожить его не так уж и сложно. Достаточно отобрать у него лучшего друга, и Поттера не станет. Тому даже не придется осторожничать с долгом жизни.

С другой стороны, мальчишка слишком непредсказуем. Если ему вдруг взбредет в голову отомстить, это принесет только лишние проблемы. Сейчас не время. Пока не время.

Чтобы уничтожить Поттера, нужно его сломать, а чтобы его сломать, нужно выбрать идеальный момент. Поэтому Поттер должен не просто потерять лучшего друга.

Он должен потерять всё.

Том Риддл остановился посреди коридора, опираясь рукой о холодную каменную стену. Его дыхание, спокойное и ровное вдруг стало тяжелым и рваным, словно он задыхался, пальцы судорожно стискивали воротник рубашки, пытаясь расстегнуть верхнюю пуговицу и ослабить галстук, а широко распахнутые глаза лихорадочно блестели в свете факелов, словно в них стояли слёзы.

Огни факелов, дрожащие от сквозняков, гуляющих по стылому подземелью, отбрасывали на пол и стены косые тени, будто искривляя само пространство, превращая пустой полутёмный коридор в бесконечный каменный лабиринт, где жили только мрак и холод.

«У неё ледяные объятья, — шептал из черных провалов стен сумрак. — Она прячется там, где живут тени и следует за тобой ночами».

Холод, извиваясь, полз по каменным плитам, обвивая немеющие руки, стискивая тяжело вздымающуюся при каждом вдохе грудь, обхватывая горло невидимыми щупальцами.

«Ты не вздрагиваешь от её дыхания? – эхом прокатываясь по пустым лабиринтам коридоров, говорил этот тихий голос, чужой и знакомый одновременно. — Не чувствуешь, как замерзаешь?»

Ему было холодно. Так холодно, как никогда в жизни. Холод был повсюду. Пробирался под кожу, растекался по венам, сковывал разум. Сводил с ума. Холод убивал его.

«Берегись холода, — бесстрастно шептал на ухо голос. – Если однажды тебе станет так холодно, что никакие чары не смогут тебя согреть, тьма поглотит тебя. Из этой тюрьмы не будет выхода…»

Стиснув руку в кулак, он с яростью ударил им по стене, отгоняя наваждение и с трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать от досады. Холод отступил, эхо нечеловеческого, потустороннего шепота стихло, опустившись ровными полосами теней на каменные плиты пола.

— Дьявол, — сквозь зубы процедил Том.

Чертов долг жизни.

Даже мысли о смерти Поттера душили его, сжимая сердце ослепляющей болью.

Тёмный Лорд сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, усмиряя бешеное сердцебиение. Нужно быть осторожнее. Одна ошибка — и всё полетит к чёрту.

*

Сдвоенный с гриффиндорцами урок ЗОТИ как обычно проходил в унылой тишине. Умирающие от скуки студенты сонно таращились в учебники. Амбридж восседала за своим столом не переставая слащаво улыбаться. Гарри уже начал опасаться, что у неё свело какой-то лицевой нерв, и теперь они до конца года будут вынуждены «любоваться» этой улыбкой. Ну или до тех пор, пока она не сообразит обратиться к мадам Помфри. Читать нудное пособие Поттер категорически не желал и вместо этого рисовал на бумаге кособоких человечков. Рядом с ним Том рассеянно крутил в пальцах перо, обдумывая очередное своё эссе. Малфой и Блэйз тихонько играли в карты, загородив обзор книгами. Дафна под партой читала журнал мод. Рон Уизли прожигал книгу ненавидящим взглядом, явно надеясь, что та воспламенится. Невилл… читал, но, кажется, ни слова не мог разобрать и часто моргал, силясь отогнать сон.

Гарри размышлял о том, как бы так начать прогуливать ЗОТИ и не быть при этом убитым своим деканом. Снейп ясно дал понять, что как бы им не нравились уроки Амбридж, это не должно стать причиной конфликта с ней.

«Не усложняйте себе жизнь, Поттер, — холодно процедил он, когда Гарри заглянул к нему вечером в субботу, чтобы пожаловаться на нового профессора. — Вам прекрасно известно, зачем здесь эта женщина. Не провоцируйте её».

И Гарри не провоцировал. Очень старался не провоцировать. Ну хотя бы иногда не провоцировать. Хотя бы не сильно…. Сложно было игнорировать происходящее, когда Амбридж по поводу и без придиралась к нему, с садистским удовольствием муссируя тему его лживости и ненадежности. От начала учебного года не прошло и двух недель, а Гарри уже удостоился стольких нелестных эпитетов от неё, что уже и не знал, как бы ещё сильнее абстрагироваться, чтобы совсем на неё внимания не обращать. Он и так на все придирки реагировал красноречивой улыбкой аутиста, не хватало только слюну пустить для полноты картины.

По правде, всё это ему страшно надоело, он плохо представлял, как продержится до конца года, лишь глупо улыбаясь и отшучиваясь. Хотелось сделать какую-нибудь гадость. Очень хотелось. Но ещё больше хотелось просто прекратить приходить на уроки ЗОТИ.

За размышлениями прошло несколько безмолвных минут. Гарри перевёл взгляд направо и удивленно моргнул, только сейчас заметив, что Гермиона свой экземпляр «Теории защитной магии» даже не открыла. Подняв руку, она сверлила глазами профессора Амбридж. Его оцепенения как не бывало. Похоже, Грейнджер все-таки «сломалась».

Гарри не мог припомнить случая, чтобы Гермиона отлынивала от предписанного педагогами чтения, да и вообще, чтобы она воспротивилась соблазну открыть какую бы то ни было лежащую перед ней книгу. Поймав взгляд подруги, он вопросительно поднял брови, но та еле заметно покачала головой, давая понять, что не намерена вступать в разговоры, и продолжила пристально смотреть на профессора Амбридж, которая столь же упорно глядела в другую сторону.