— Тем, — медленно сказал он, — что в нём нет ничего необычного.

— Волшебник?

— Маггл.

— Интересно.

Райнер хмыкнул.

— Не то слово. Я наблюдаю за ним. И тебе тоже советую этим заняться, — сунув руку в карман, Райнер выудил сложенный вчетверо лист бумаги и протянул Шеклболту. — Это неофициально и строго между нами.

Развернув листок, Кингсли прочитал записку, где было указано лишь имя и адрес.

— Кто он такой?

— Сложно сказать. На вид ничем не примечательный маггл. Но вот что странно, — Маркус крутил в пальцах сигарету, не глядя на собеседника. — С чего вдруг совершенно обычный священник из глубинки в первый же день по прибытии в Лондон отправляется к маггловскому премьер министру?

— Масса вариантов, — Шеклболт пожал плечами. — Возможно, он здесь по какому-то делу, связанному с маггловской церковью.

— Не спорю, — кивнул Маркус. — Но для аудиенции у министра он слишком уж непримечательный персонаж. Я бы даже сказал посредственный.

— Твои мысли?

— У меня их нет. Но ты бы пригляделся. Вдруг они появятся у тебя.

— Корнелиус в курсе?

Маркус поморщился.

— Не совсем.

— То есть, — насмешливо протянул Кингсли, — ты мало того что затеял несанкционированное расследование, так даже в известность никого не поставил?

— Тебя поставил.

— А как же твоя одержимость регламентом?

— В данном случае осторожность перевесила мои обычные принципы, — нехотя пробормотал Маркус. — Слишком уж странно всё это, — он помолчал. — К тому же, если на выходе это действительно окажется какой-нибудь ерундой не требующей нашего внимания, я только выставлю себя параноиком похлеще Грюма.

— И поэтому ты решил в эту твою маленькую параноидальную лодочку заодно и меня посадить? — сухо поинтересовался Шеклболт.

Райнер пожал плечами.

— Знаешь, как говорят? Если галлюцинации возникают у одного — это шизофрения, но если у двоих они вдруг совпадут — это уже прецедент, заслуживающий внимания.

— Ну спасибо тебе большое, — проворчал Кингсли.

— Да брось, — Райнер хохотнул. — Коллеги должны сотрудничать друг с другом. Мы же не эта чокнутая свора лордов, которые спят и видят, как бы подсидеть друг друга и отжать лишние голоса в Совете.

— Это точно, — Кингсли рассмеялся, качая головой. — А ты, я смотрю, как и раньше недолюбливаешь аристократию.

— Ну что я могу сказать? — словно извиняясь, Маркус развел руками. — Я люблю постоянство.

*

Тихо бормоча себе под нос ругательства, Кричер брел по стылому, грязному коридору в дальнюю часть дома, где располагалась комната мастера Регулуса. Как же он устал от нашествия мерзких людишек. Глупые, злобные, примитивные предатели крови и грязнокровки заняли дом благородной госпожи. Шастали по всем комнатам, трогали вещи семьи Блэк и вели себя так, словно они тут хозяева. Позор, какой позор! Что бы сказала бедная госпожа, будь она жива? Она была бы в ярости, узнав, что отвратительные грязнокровки бродят по особняку Блэков.

Как же Кричер скучал по тем временам, когда госпожа была жива. Когда семья Блэк не была увядающей, засыхающей ветвью родового древа. Когда с этой фамилией ассоциировались сила, власть и богатство. Кричер так мечтал, что после его смерти хозяйка поместит и его голову на стену возле его собратьев, чтобы каждый пришедший мог видеть, что он, Кричер, служил благородному роду Блэк. И вот что вышло. Единственным наследником оказался позор рода — предатель Сириус. Госпожа Бэлла, бедняжка, заключена в Азкабан, хозяин Регулус мертв. И не осталось никого, кто принес бы расцвет семье. Похоже, мечта Кричера никогда не сбудется и после смерти он просто сгниет в одной из комнат, забытый и ненужный, как и всё имение Блэков.

Добравшись до запечатанной комнаты любимого хозяина, Кричер воровато оглянулся, проверяя, не следят ли за ним мерзкие людишки, после чего толкнул маленькую дверцу тайного хода и побрел по узкому тоннелю между стен, который был сделан специально для домовиков. Тёмный, опутанный паутиной ход вывел эльфа в спальню господина Регулуса — единственную комнату, куда не лезли предатели крови, и где Кричер прятал ценное имущество Блэков. Всё здесь было покрыто пылью и паутиной. Кричер ничего не трогал в комнате, не прикасался ни к одной вещи, чтобы спальня выглядела так же, как ее оставил хозяин Регулус, когда уходил в последний раз. Даже закрыв глаза, эльф мог представить, где что находится. Он помнил каждую деталь этой спальни, каждую незначительную мелочь. На стул была небрежно брошена мантия хозяина, а на столе остались раскрытые на разных страницах книги и свитки пергамента, перья и открытая чернильница. Кровать была аккуратно заправлена, на кофейном столике у окна стоял фарфоровый сервиз на подносе и шкатулка, где долгое время Кричер прятал украденный хозяином Регулусом медальон, до тех пор, пока его не забрал тот странный человек без имени и лица.

Кричер сам не понимал, почему поверил ему, но отдал медальон и больше никогда не видел ни человека, ни медальона. Порой домовик думал, что человек без имени и лица обманул его и украл медальон для себя, но не знал, как этого человека отыскать, поэтому остался в доме Блэков, изо дня в день ругая и презирая самого себя за то, что отдал незнакомцу медальон, из-за которого хозяин Регулус погиб страшной смертью. Бедный-бедный хозяин. Как бы он был разочарован…

С тяжелым вздохом Кричер выудил из небольшого мешочка, который принес с собой несколько серебряных вилок и золотые карманные часы, собираясь спрятать их в шкафу, где организовал себе небольшое убежище, когда вдруг осознал, что в комнате кто-то есть. Медленно повернув голову, эльф обратил напряженный взгляд на сидящего на полу возле самого шкафа молодого человека. Тот был совершенно неподвижен и за эльфом наблюдал со спокойным равнодушием, словно давая понять, что не представляет угрозы. Кричеру немного нравился этот мальчик. Он, в отличие от остальных, осознавал, что нельзя выбрасывать семейные ценности Блэков и помогал их прятать. Но Кричер все равно не доверял мальчику. Что он делает в комнате хозяина? Как посмел пробраться сюда? Неужели он собрался обокрасть Кричера?

— Мерзкий вор! — уронив на пол столовые приборы и часы, взвизгнул эльф, — мерзкий вор!

— Вор? — весело переспросил тот, склонив голову к плечу. — Я ли тут вор, Кричер? Я ли тот, кто собирает и выбрасывает или прикарманивает имущество Блэков?

Кричер резко замолчал, глядя в глаза мальчика с подозрением и злобой.

— Зачем ты пришел в спальню бедного хозяина Регулуса?

— Поговорить с тобой, — просто ответил тот. — У меня есть к тебе несколько важных вопросов, — эльф хмуро смотрел на мальчишку. — Скажи, Кричер, как умер твой хозяин?

Домовик дернулся.

— Кричер не-не знает…

— Но это ведь неправда, — мягко заметил тот. — Расскажи мне.

— Зачем?

— Потому что это страшное горе — знать, что такие выдающиеся люди как Вальбурга и Регулус мертвы и не иметь возможности разделить свою скорбь с кем-то ещё. Я пришел отдать дань уважения тем, кто действительно был вправе находиться в этом доме и распоряжаться имуществом Блэков.

В груди Кричера что-то болезненно сжалось. Неужели, неужели хоть кому-то… кому-то во всем этом мире не плевать на бедную госпожу и хозяина?

— Почему друг грязнокровок так говорит?

Мальчик холодно улыбнулся.

— Потому что я им не друг. Я, как и ты, хочу, чтобы величие этого дома не тревожили предатели крови. И я хочу помочь тебе. Но для начала мне нужно знать, что же случилось с уважаемым господином Регулусом Блэком.

Он хотел помочь! Помочь! Наконец появился хоть один человек, который хотел помочь Кричеру вернуть спокойствие этому старому, умирающему в неподвижности дому. Прогнать чертовых мародёров, которые крушили и оскверняли память хозяев! Домовик готов был разрыдаться, но…

— Как маленький мальчик может помочь?

— Есть множество способов, Кричер. Они потребуют времени, но я верну этот дом в руки законной наследницы.