Но что действительно взбесило Бориса, так это то, что Карен, по-видимому, предполагал, что Борис будет продолжать подчиняться традиционным правилам общества, что Борис не будет прибегать к беспредельной тактике Манасяна, даже если это не поставит его в невыгодное положение. Снисходительность этого предположения поразила Бориса, как молния. О чем, черт возьми, думал Борис?

Он посмотрел на Манасяна и понизил голос:

- Израильянц когда-нибудь задумывался, сколько мести можно купить за такую сумму... за меня?

Манасян ничего не сказал. Он ждал. Он имел дело с неизбежной реальностью, что все Смирин сказал о Рубене, было направлено на него.

- Я не собираюсь больше платить за ложь, - заключил Борис. - Если я не поверю тому, что вы мне скажете, я оставлю себе свои десять миллионов.

Внезапно Манасян попытался переосмыслить свое положение. Такого разговора от Смирина он не ожидал. Почему он вдруг стал таким уверенным? Сколько еще Смирин знает, или Манасян только думал, что он знал? Если Смирин жаждет мести, тогда, возможно, он все-таки сам по себе. Ни одно законное правоохранительное учреждение не будет участвовать в такого рода операции. Возможно ли, что Смирин нанял очень способных профессионалов? Возможно, Манасян уловил это как раз вовремя, чтобы предотвратить провал своего тщательно спланированного плана.

- Может быть, я смогу рассказать вам кое-что, - сказал Манасян, давая себе время подумать.

- Как он защищен? - Снова спросил Борис. - С чем столкнутся мои люди, если ты "отдашь" его мне? Сколько охранников? Где они находятся? Дай мне некоторые детали, чтобы поверить. Но мне нужно гораздо больше, чем обещание такого человека, как ты, прежде чем я раскошелюсь еще на один евро.

Красивое лицо Манасяна окаменело от гнева и подозрения.

- Вы просите слишком многого для человека, которому Рубен Израильянц вцепился в яйца обеими руками. Может, мне просто позволить ему забрать ваши оставшиеся пятьдесят миллионов... и столько жизней, сколько он захочет.

Борис оперся локтями о стол и наклонился вперед, чуть ли не к самому лицу Манасяна.

- Послушай меня, больной сукин сын. Просто сидение здесь с тобой заставляет меня хотеть блевать. Не ... угрожай... мне.

Пока он говорил, Борису пришло в голову, что он так напился, что, возможно, сказал слишком много. Возможно, он зашел слишком далеко, далеко за пределы разумного. Но с того момента, как он вошел во двор и увидел Манасяна, мысль о разговоре с этим человеком была ему отвратительна. Ему вдруг показалось фантастическим, что он сидит и спокойно разговаривает с человеком, который организовал смерть Василия и Кирилла.

Но теперь, возможно, он действительно облажался. По выражению лица Манасяна он понял, что здесь определенно что-то не так. Почему, черт возьми, он не мог сдержаться еще час? И где, черт возьми, был телефонный звонок от Ярослава?

Глава 50

Олег и Тимур связались с Ярославом за несколько минут до того, как проехали мимо "Патфайндера", припаркованного на улице рядом с домом Израильянца. Они проехали мимо него только один раз, медленно, в противоположном направлении, за рулем сидел Олег, а Тимур плюхнулся на сиденье рядом с ним.

- Опустить окна, - сказал он. - Кажется, я слышал радио.

Через два квартала они остановились перед домом с темными окнами.

- Они припаркованы у насыпи, - продолжал он, - сбоку от дома. Двор находится примерно в полутора метрах над улицей. Гараж открывается прямо за "Патфайндером". На вершине насыпи есть что-то вроде живой изгороди, около двух метров высотой, чтобы дом не выходил на улицу. Рядом с задней частью "Патфайндера" есть куст, посаженный прямо у обочины, чтобы скрыть мусорные баки.

- А как насчет подхода?

- Мы могли бы подойти к дому с задней стороны гаража через соседский двор. Из угла гаража нас будет защищать от их зеркал заднего вида большой куст. Они не могут видеть задний правый угол "Патфайндера" изнутри автомобиля.

Тимур молчал.

- Мне не нравится идея с высокоскоростным буром и газом, - сказал Олег. - Это должно быть чертовски быстро, а с открытыми окнами мы не можем гарантировать, что сделаем это чертовски быстро.

- Тогда это должна быть граната, - сказал Тимур. - Мы проедем мимо, и я ее брошу, бах. Они не смогут вздохнуть еще секунд тридцать. Это как получить пощечину доской. Но потом это быстро проходит, поэтому мы должны быстро влезть и сделать свое дело.

- Будет шум от гранаты? - Спросил Олег.

- Нет.

- Вспышка?

- Нет.

Олег на мгновение задумался.

- Мы не можем допустить, чтобы они сделали выстрел, даже один.

- У них будут закупорены легкие и горло, - заверил его Тимур. - Они не могут даже вздохнуть... в течение тридцати секунд. Только после этого они начнут приходить в себя.

Тишина. Олег посмотрел на часы.

- Ладно, тогда я подъеду, а ты брось бомбу. Я нажму на тормоза, и мы выскочим. Как только ты поймешь, что все в порядке, прыгай и садись за руль, а я сяду сзади.

- Работаем.

Олег отъехал от тротуара и медленно покатил к перекрестку. Он вышел, глядя направо. В двух кварталах впереди они увидели "Патфайндер", похожий на сидящую утку. Он свернул на улицу и начал подниматься на холм.

Внезапно вспыхнули задние фонари "Патфайндера".

-Черт! - Тимур наклонился над приборной доской, но задние фары снова погасли. - Парень просто ерзает на стуле.

Олег следил в зеркало заднего вида, не приближаются ли машины, но они были так далеко от центра, что не было никакого движения, и в этот час в районе было тихо.

Он тихо ехал, не желая менять темп, когда они проедут мимо "Патфайндера". Они появились незаметно.

Олег посмотрел направо, как раз в тот момент, когда они поравнялись с водителем "Патфайндера", и Тимур швырнул гранату с газом в кабину фургона. Маленький сюрприз пролетел мимо удивленного лица водителя.

Олег резко затормозил, остановившись у левого переднего крыла "Патфайндера", чтобы Тимур мог распахнуть дверцу. Олег обошел машину сзади и обнаружил, что открытые окна "Патфайндера" наполнены газом.

- Подожди! - цыкнул Тимур.

Они постояли так три удара сердца, а потом началась основная операция.

Когда Тимур открывал дверцу, он дважды выстрелил водителю в лицо из пистолета " Beretta Px4 Storm" с глушителем, а затем вытолкнул умирающего из-под руля, когда тот заполз внутрь. В тот же миг Олег нырнул на заднее сиденье и дважды выстрелил в рот из своей "Беретты" давящемуся охраннику, перелез через его тело и трижды выстрелил в левое ухо охраннику со стороны пассажира, когда тот повалил его на пол и пытался выбраться. Затем он вылез и снова сел в машину.

Не прошло и пятнадцати секунд, как все было кончено. Когда Тимур медленно отъехал от тротуара и выехал на улицу, в "Патфайндере" умирали трое мужчин. Олег следовал за ним на некотором расстоянии.

Человек притаился в глубокой тени раскатистых кедров и устроился там, чтобы вытерпеть удушающую послеполуденную жару. Солнце било в густой полог леса, высасывая из подлеска весь воздух. В сорока метрах от него вода озера плескалась о камни. В раскаленных деревьях стрекотали цикады, и их жужжание смешивалось с жужжанием лыж и прогулочных лодок, курсировавших по длинному узкому озеру. Вглядываясь в просвет в кустарнике, он нашел место на противоположной стороне озера, на полпути вверх по склону холма, терракотовую черепичную крышу, и сконцентрировался на ней, используя ее как ворота во времени.