Смирин представил себе, как Василия Свиридова разрывает на куски бензопила. Всплеск Кирилла, сражавшегося с кем-то-как именно это произошло? - а потом медленно умирающего от анафилактического шока. Он не мог этого сделать. Он не мог дотронуться до этого человека, не говоря уже о том, чтобы пожать ему руку. Он немедленно сел, предоставив Манасяну делать все возможное, чтобы его рука повисла в воздухе. Манасян тоже сел.

- Вы должны подыграть мне, господин Смирин, - тихо сказал Манасян, все еще улыбаясь. - Мы не можем привлекать к себе внимание. Мы должны быть вежливыми.

- Нет, я не обязан быть вежливым, - сказал Борис. - чего ты хочешь?

На столе стояла бутылка вина, которую заказал и уже пил Манасян, он налил немного в другой бокал и подвинул его плавным движением к Борису.

- Выпей, - сказал он. - Оно поможет нам установить контакт.

Борис так и сделал, разглядывая Манасяна, пока тот поднимал бокал. Тот был обескураживающе красив: аккуратная стрижка, ухоженные ногти, аккуратное бритье вокруг идеальных усов. Рубашка с короткими рукавами открывала стройное телосложение, мускулистые плечи и руки.

Столы вокруг них были заполнены людьми, но Борис не заметил ни одного из них. Манасян выбрал столик, удобно расположенный для тихого разговора. Он тоже сделал глоток вина, и улыбка исчезла с его лица.

- Позвольте мне, пожалуйста, - сказал он, и прямо над краем стола он достал маленькое черное устройство размером с мобильный телефон и направил его на Смирина. Он отбросил тонкую красную горизонтальную полосу поперек груди Бориса. Манасян медленно передвинул его вниз по телу Бориса на стол, затем переместил устройство под стол и закончил спускаться по туловищу Смирина к его ногам. Манасян незаметно взглянул на экранчик.

Он кивнул.

- Очень хорошо, - сказал он и убрал прибор. - У меня есть очень простое предложение: вы положите десять миллионов евро на определенный счет на Виргинских островах, а я отдам вам Рубена Израильянца. Вы можете остановить его и одновременно спасти сорок с лишним миллионов. И, конечно же, вы спасете много жизней.

В этот раз Борис был застигнут врасплох. Где тот допрос, о котором его столько предупреждали? Где хитроумно выверенные фразы, расчетливое чтение между строк? Если Борис скажет "Да", это будет конец? Они встанут и разойдутся?

Он вспомнил наставления Никольского: "Держи Манасяна там как можно дольше. Говори, что хочешь. Просто держи его там, пока не услышишь Ярослава."

- Почему ты предлагаешь мне эту сделку?

- Так я зарабатываю больше денег.

Его ответ был резким и легким, как будто ответ был очевиден, как будто он предлагал лучшую сделку по новому внедорожнику.

- И я окажу тебе услугу, - добавил Борис, - избавившись от этого сукина сына.

Манасян склонил голову набок и пожал плечами.

- Да, это правда.

- Допустим, я смогу это сделать, - предложил Борис. - Деньги, в обмен на избавление от Рубена. Откуда мне знать, что один из его людей не придет за мной и не выполнит угрозы Израильянца? Откуда мне знать, что ты не придешь за мной попозже?

Манасян кивнул.

- Во-первых, никто не будет мстить за Рубена Израильянца после его смерти. Он не внушает такого доверия. Будет много людей, которые только будут сожалеть, что денежный поток был остановлен; но никто не будет сожалеть, что Рубен мертв.

- Во-вторых, я легко могу представить, как вы злитесь из-за того, что с вами случилось. И я легко могу представить, как много вы узнали из этого опыта. С вашими деньгами и тем, что вы узнали, я также могу представить, что вы создадите свою собственную структуру охраны, чтобы такого рода вещи никогда не повторились с вами снова. Нет никакой гарантии, которую я мог бы дать вам, которая была бы для вас более надежной, чем ваша собственная решимость.

- Это меня не утешает.

- Это только потому, что ты не понимаешь рисков с моей стороны.

- А как ты "отдашь" мне Рубена?

- Мы можем обсудить детали, - глотнул вина Манасян. - Но сначала скажите, вас интересует мое предложение?

- Вполне возможно. Но сначала я должен узнать подробности.

- Почему сначала детали?

- Я никогда раньше не имел дела с убийцами, - спокойно ответил Борис. - Я буду очень осторожен.

Лицо Манасяна оставалось неподвижным. Ему не понравился выбор Бориса. На его лбу выступил пот и по обеим стронам рта появились складки.

- А как вы доставите деньги мне? - В свою очередь спросил Манасян.

- Я могу сделать это по телефону. Так же, как и остальные десять миллионов.

- Когда?

- По утрам. Вы получите подтверждение из банка в течение часа после моего звонка.

Манасян снова кивнул.

- Когда я получу подтверждение по телефону о деньгах, я подробно расскажу вам, как это сделать.

- Этого недостаточно.

Мгновение Манасян изучал его.

- Я знаю, что с тобой кто-то работает. Я не знаю, что у вас происходит. Я должен защитить себя.

- Что же, похоже, мы зашли в тупик.

- Что ты предлагаешь? - Спросил Манасян. - В качестве компромисса?

- Смотри, - сказал Борис. - Ты уже видел, как я дал Рубену десять миллионов, как и обещал. И я запишу это на твой счет, как и обещал. Но единственное, что я видел с твоей стороны, это ложь и смерть. Теперь ты говоришь мне, что готов сдать мне Израильянца. Ну тогда скажи мне, как он защищен? Как именно? Если ты этого не сделаешь, я подумаю, что ты собираешься развести его и меня и сбежать от нас обоих. Так вот что сейчас я чувствую: пошел ты.

Манасян снова посмотрел на Бориса. Он пытался примирить эту жесткую позицию с тем, что услышал по деньгам. Но, конечно, в тот момент, когда он обратился к Смирину с предложением продать Израильянца, положение Смирина радикально изменилось. Манасян видел здесь, как быстро дух соперничества вышел на первый план, когда Смирин увидел хоть малейшую брешь. Возможно, Манасяну придется иметь дело с чем-то большим, чем он ожидал.

Манасян быстро отпил из бокала, взвешивая все за и против. Он чуял запах десяти миллионов евро и, что более важно, думал о том, какой была бы жизнь без Рубена Израильянца, дышавшего ему в затылок и ничего не делавшего самостоятельно. Но Смирин, конечно, был прав: ему нужно было во что-то верить.

- Какое тебе дело до того, как он будет защищен, - спросил Манасян, - если ты собираешься передать информацию полиции?

- Разве я сказал, что передам информацию в полицию?

- Тогда в чем дело? - спросил он осторожно и с веселой улыбкой. - Ваша личная месть? Но это такая архаика, господин Смирин.

Борис почувствовал, что дрожит от высокого напряжения, вызванного адреналином.

- Ты действительно думал, что я буду смотреть, как этот человек убивает моих друзей и крадет мои деньги, а потом отпущу его? Он сказал мне, что если я не сделаю то, что он сказал, он будет преследовать меня всю мою жизнь, убив моих друзей, мою семью. Ну, я сделал то, что он сказал, и он все равно убивал людей. - Он помолчал. - Вернее, вы сделали это для него.

Ухмылка застыла на лице Манасяна.

Борис продолжал:

- Он действительно думал... что я позволю этому случиться без какого-либо ответа? Пятьдесят миллионов евро. Если он думает, что такие деньги позволят ему делать определенные вещи, покупать определенную информацию, убивать людей, почему он думает, что я не проделаю то же с ним? Он считает меня идиотом?

Борис понятия не имел, что скажет все это, но, взглянув на Манасяна, внезапно понял, что у нтого на уме. Преимущество, которое имел Манасян перед всеми, во-первых, с Рубеном над Смириным, а теперь, работая только в собственных интересах, над самим Рубеном - основывалось исключительно на его готовности просто игнорировать правила, по которым все остальные в обществе соглашались играть. Даже доверие, которое Израильянц оказывал Манасяну, хотя и было искажено, имело свои собственные правила порядка. И теперь Манасян игнорировал даже эти искаженные границы.