Когда гости разошлись и спустились вниз, к завтраку, остались только Лука, Маттео, Римо, я и Феликс.

— Я не знал, — тихо сказал он, демонстративно не глядя на Дюранта.

— Трудно представить, что вы не заметили изменений в поведении Киары после изнасилования. Она все еще боится мужской близости. Думаю, это не было лучшим, когда ей было тринадцать, — резко сказал я.

Лука поднял бровь.

— Это правда, Феликс. Ты знаешь, я ожидал, что мне сообщат о таком преступлении, чтобы я мог предложить подходящее наказание.

Феликс побледнел.

— Я не знал. Киара не моя дочь, и она всегда была странной. Если она и вела себя, как-то не так, то списывал это на то, что случилось с ее отцом.

Я прищурился, глядя на него. Даже человек, с посредственным восприятием, заметил бы, что что-то не так, если бы обратил внимание. Но Киара, будучи дочерью предателя, вероятно, прожила большую часть своей жизни в тени. Теперь она была Фальконе. Она научится держать голову высоко.

Глава 9

Киара

Я была потрясена, прощавшись с Джулией. Это больше, чем просто временное прощание. Мы всегда жили в разных городах, но было по-другому. Теперь я стала частью Каморры. Если перемирие не продлится, а я слышала, что оно продлится недолго, я никогда ее больше не увижу.

Но не только это превратило мой желудок в змеиную яму. До сих пор, Нино был добрее, чем ожидалось. Что, если это часть плана? Что, если его приятная маска соскользнет, как только мы окажемся в Лас-Вегасе? Это была их территория. Там они могли делать все, что им заблагорассудится. Вряд ли я смогу вернуться в Балтимор, если ничего не получится, тем более теперь, когда все знают, что Дюрант сделал со мной.

Жалкие взгляды были почти невыносимы, но случайные, оценивающие взгляды были еще хуже. Будто люди задавались вопросом, не я ли сама навлекла это на себя.

Мы с Леоной шли впереди, парни позади. Она нерешительно посмотрела на меня. До сих пор, мы почти не разговаривали, но она казалась милой, и я не видела осуждения в ее глазах, даже теперь, когда она знала о моем прошлом.

Мы вошли в частный самолет, и я остановилась, не зная, где сесть. Леона улыбнулась.

— Почему бы тебе не сесть со мной, чтобы мы могли лучше узнать друг друга? Думаю, парням есть что обсудить.

Почувствовав облегчение от ее предложения, я последовала за ней, и мы сели напротив друг друга. Нино, его братья и Фабиано устроились на сиденьях, рядом друг с другом, в другом конце самолета.

Нино, похоже, не возражал, что я не села рядом с ним. Этот брак был для него неизбежным злом. Средства для достижения цели.

— Так ты замужем за Фабиано? — спросила я Леону.

Она покраснела, и ее веснушки стали еще заметнее. Ее взгляд метнулся к блондину.

— Ох... нет... мы не женаты. Мы не очень долго вместе.

— И твоя семья позволяет тебе быть с ним до свадьбы?

Леона рассмеялась.

— Я не Итальянка. Я посторонняя.

Мои глаза расширились от удивления.

— Ох. Я не была уверена из-за твоего имени. Они разрешают такое в Лас-Вегасе?

Леона поджала губы.

— Не уверена, что это разрешено, но Римо дал добро Фабиано.

Я сразу поняла, что Леона так же опасается Капо Каморры, как и я. Все, кроме братьев, вероятно, боялись его.

— Значит, ты выросла в нормальной семье? — я не часто контактировала с посторонними, поэтому находиться в ее компании было волнительным.

Леона поморщилась.

— Ну, я бы не назвала свою семью нормальной, по средним стандартам. Мои родители наркоманы. Я имею в виду, были... моя мать ‒ до сих пор. — она глубоко вздохнула.

— Что насчёт твоего отца?

— Фабиано убил его.

Я застыла, мой взгляд переместился на ее парня. Словно почувствовав мой взгляд, его голубые глаза остановились на мне, а затем переместились на Леону и потеплели. Пытаясь подавить свою первую реакцию, я спросила.

— Почему ты с ним, если он убил твоего отца?

Леона повернулась ко мне. Тень вины промелькнула на ее лице, прежде чем исчезнуть, и она слегка пожала плечами.

— Мой отец не был хорошим человеком.

— Фабиано хороший?

— Боже, нет, — рассмеялась Леона. — Эти люди... они нехорошие. — она кивнула в сторону Фальконе и Фабиано.

Я кивнула.

— Но он добр к тебе?

Леона улыбнулась.

— Да, — ее голубые глаза изучали мое лицо. — Не знаю, что произошло между тобой и Нино прошлой ночью, но он убил мужчину, причинившего тебе боль, поэтому думаю, что он хочет быть добрым к тебе.

Я посмотрела на Нино. Он откинулся на спинку сиденья, выглядя расслабленным, его губы растянулись в почти улыбке. Мне было интересно, было ли это чем-то, что он должен был заставлять себя делать, или его лицевые мышцы делали это сами по себе, когда его тело проявляло определенный уровень удовлетворения.

Он встретился со мной взглядом. Я не была уверена, хочет ли он быть добрым по отношению ко мне или вообще знает, чего хочет от меня. Я отвела глаза, потому что его пристальный взгляд заставил меня почувствовать себя неловко, даже если я первая посмотрела.

— Он не чувствует эмоций, верно?

Леона пожала плечами.

— Он не проявляет их. Не знаю, что творится у него в голове. Честно говоря, и не хочу знать. Он и Римо... — она покачала головой, потом спохватилась. — Прости. Нино теперь твой муж.

— Нет, — сказала я, отмахиваясь. — Я понимаю. Чувствую то же самое.

Я еще не знала, что думать о муже. Он оказался не таким, как я ожидала. Я ожидала жестокости и знала, что это в его натуре, учитывая, что они с Римо сделали с Дюрантом. Даже если мой дядя заслуживал смерти, я могла только догадываться по потрясенному состоянию Джулии, насколько все было плохо. Проявится ли его жестокая сторона, когда он будет рядом со мной?

Мысль об ослаблении бдительности, а затем подвергнуться жестокому обращению, которого я больше не ожидала, было тем, что я когда-то пережила, но не желала проходить через это снова.

***

Особняк представлял собой обширное, белое поместье, с несколькими крылами, каждое из которых принадлежало одному из братьев Фальконе. И все же я предпочла бы, чтобы между мной и Римо было гораздо больше расстояния. Савио не пугал меня так сильно, а Адамо все еще был ребенком, даже если он уже был выше меня. Когда мы приехали, Римо, Савио и Адамо разошлись по своим комнатам, оставив меня наедине с Нино. Я все еще не знала, как вести себя с ним. Все еще опасалась его, но уже не так сильно, как раньше.

— Пойдем, покажу тебе дом, — сказал он, снова сжимая мое запястье.

На этот раз я даже не вздрогнула, ожидая этого. Он делал это часто, и я удивлялась, почему. Не слишком ли это личное: держаться за руки? Было ли дело в доминировании, когда он так держал мое запястье?

Из фойе мы вышли в просторное, открытое пространство, с высоким потолком и французскими окнами, занимавшими всю стену. Наверное, когда-то это была гостиная. Теперь она напоминала огромную игровую комнату, с бильярдным столом, пинбольным автоматом и баром, с полками, полными спиртного. С потолка свисала боксерская груша, а перед телевизором, занимавшим большую часть стены, стояли два огромных дивана. Но самым странным был боксерский ринг в правой части комнаты.

— Перед смертью отца здесь была гостиная и столовая. Мы снесли стены. Здесь мы с братьями проводим большинство вечеров, если не выходим из дома.

Брови Нино сошлись на переносице, когда он посмотрел на меня. Возможно, теперь он понял, что это больше не дом для парней. Я незваный гость, разрушившая все.

— Я не побеспокою вас, в семейное время, — сказала я, избавляя его от необходимости легко подводить меня к данной сути. Я провела большую часть своей жизни на окраинах. Это меня не сломает.

— Теперь ты член семьи.

Я сомневалась, что Римо и Савио согласны с ним. Адамо казался достаточно милым, но он, вероятно, просто пытался быть вежливым, и я не была уверена, хочу ли проводить слишком много времени с братьями Фальконе.